Начиная с этого выпуска рубрики "Континент Гутенберга" попробуем несколько иной жанр. В англоязычной прессе – пока общий антиинтелектуализм и одержимость информационными глупостями не одержали верх окончательно – еженедельно публикуется множество рецензий, обзоров, интервью, эссе, посвященных старым и новым европейским книгам. Не забудем десятки книжных блогов и специальных сайтов; тысячи энтузиастов, которые выкладывают редкие аудио– и видеозаписи, фотографии и прочее, касающееся того, что можно условно обозначить теми же словами, что и название нашей рубрики. Итак, еженедельный портрет Европы, этого "Континента Гутенберга", в цитатах, ссылках, словах, звуках, картинках.
В следующем году – сто лет начала Первой мировой войны, покончившей с тем, что обычно называют "старой Европой" (некоторые к словечку "старой" прибавляют "доброй"). До "старой Европы" был "старый режим", уничтоженный Французской революцией 1789 года; любопытно – каждое "новое" в Европе стремится определить то, что было до него, именно как "старое"; это старое по ходу времени превращается из "старого-недоброго" в "старое-доброе". Чисто европейский ход, надо сказать. Вот о такой старой-почти-доброй Европе – книга немецкого журналиста, историка культуры и литератора Флориана Илиеса "1913: Год перед бурей", которая недавно была переведена на английский и опубликована издательством "Кларкенвелл пресс". Илиес прославился еще тринадцать лет назад нашумевшим сочинением "Поколение гольфа", где дал тонкий и безжалостный коллективный портрет собственных сверстников (на момент публикации книги автору было 29 лет). Илиес называл свое поколение конформистским, ориентированным на умеренную середину (в том числе и политическую), интересующимся исключительно различиями между разными брендами одежды, сортами вина и проч. Все это можно уместить в ставшую знаменитой цитату из "Поколения гольфа": "Выбор между зеленой и синей барбуровской курткой был для нас более важен, чем выбор за кого голосовать: христианских демократов или социал-демократов". Беззаботная нарциссистическая идиллия кончилась 11.09.2011; двумя годами спустя в разговоре с Илиесом Гюнтер Грасс сравнил "поколение гольфа" с "поколением, которое в 1914 году, после столь долгого мирного периода, жаждало стальной бури". Как мне кажется, именно после этой беседы Флориан Илиес и решил написать новую книгу – о последнем годе "бель эпок" Европы.
В Германии она вышла в прошлом году и сразу стала тем, что обычно называют бессмысленным термином "интеллектуальный бестселлер". В Британии, где ее сейчас напечатали в переводе Шона Уайтсайда, успех будет явно скромнее, однако и здесь уже появились рецензии. Одна из них – в газете "Гардиан"; ключевое слово в посвященной "1913-му" статье Филипа Олтермана – carefree, беззаботный:
"Поколение 1913-го не думало, что балансирует над бездной и выглядит удивительно беззаботным. Лейбористский политик Норман Энджел написал ставшее бестселлером в Германии сочинение под названием "Великая иллюзия", где утверждал: “Великая Война, эта вечная угроза, никогда не разразится”, так как страны слишком экономически связаны (девяносто лет спустя тот же самый аргумент лег в основу так называемой “теории золотых арок”, в которой исключалась возможность нападения одной страны, в которой есть "Макдоналдсы", на другую). В Британии в 1913 году люди зачитывались книгой немецкого биолога Вильгельма Бёльше, перевернувшего с ног на голову дарвиновскую теорию, чтобы заявить: никогда еще люди не жили так прекрасно.
Несколько более задумчивых умов, впрочем, уже размышляли о войне, но Илиес предпочитает продемонстрировать нам их суетность. Томас Манн, тот самый, что еще в марте 1913-го без устали поминал франко-прусскую войну как пример "морального очищения, грандиозный серьезнейший шаг за пределы сентиментальной неразберихи", провел большую часть того года, переживая из-за разгромной рецензии на свою первую пьесу и мучаясь по поводу того, что покупка нового ковра для писательского кабинета вконец его разорит. Освальд Шпенглер, будущий автор "Заката Европы", постоянно возникает в книге Илиеса в роли фаталиста, безнадежно спутавшего собственную зацикленность на женщинах с кризисом европейской цивилизации".
Чуть не забыл, насчет барбуровских курток. Этот предмет одежды играет ключевую роль в романе Кристиана Крахта Faserland, автор и герои которого есть типичные представители "поколения гольфа" (хотя Крахт на пять лет старше Илиеса). Чтобы визуально представить себе это поколение, лучше нижеследующего видео не придумать:
Впрочем, бывают (бывали) и другие немецкие писатели. Если Крахт (и отчасти Илиес) – денди, наследники блестящей модернистской эпохи, то В.Г. Зебальд родом из Германии XVIII века, неторопливой, много думающей, немного сентиментальной, серьезной. На днях я раскопал в YouТube удивительный ролик: за несколько месяцев до смерти в декабре 2001 года Зебальд читает отрывок из своего романа "Аустерлиц":
Собственно говоря, вся история Европы прошлого века между этими двумя немецкими писателями – почти швейцарцем Зебальдом и почти уже не швейцарцем Крахтом.
И пару слов о взгляде Старого Света на Новый. Знаменитый британский автор Мартин Эмис, который два года назад переехал жить в Нью-Йорк, дает интервью газете "Индепендент". На неизбежный вопрос о Бараке Обаме, Эмис выдает удивительный ответ, очень, надо сказать, европейский:
"Я идеализировал его и – вполне естественно – некоторые произошедшие потом вещи мне встали поперек горла, но в стране со столь сильным духом дремучей иррациональности его голос – голос здравомыслия; и это его личный голос. Со времен Линкольна он первый красноречивый президент, который может выстроить правильное предложение на английском, придать ему ту форму, которую он хочет, – и это чрезвычайно привлекательно. Он писатель; это чудо иметь президентом писателя. В стране, где столь сильна иррациональность, он и только он может противостоять иррациональности законодательства об оружии, абортах, смертной казни и прочему варварству".
В следующем году – сто лет начала Первой мировой войны, покончившей с тем, что обычно называют "старой Европой" (некоторые к словечку "старой" прибавляют "доброй"). До "старой Европы" был "старый режим", уничтоженный Французской революцией 1789 года; любопытно – каждое "новое" в Европе стремится определить то, что было до него, именно как "старое"; это старое по ходу времени превращается из "старого-недоброго" в "старое-доброе". Чисто европейский ход, надо сказать. Вот о такой старой-почти-доброй Европе – книга немецкого журналиста, историка культуры и литератора Флориана Илиеса "1913: Год перед бурей", которая недавно была переведена на английский и опубликована издательством "Кларкенвелл пресс". Илиес прославился еще тринадцать лет назад нашумевшим сочинением "Поколение гольфа", где дал тонкий и безжалостный коллективный портрет собственных сверстников (на момент публикации книги автору было 29 лет). Илиес называл свое поколение конформистским, ориентированным на умеренную середину (в том числе и политическую), интересующимся исключительно различиями между разными брендами одежды, сортами вина и проч. Все это можно уместить в ставшую знаменитой цитату из "Поколения гольфа": "Выбор между зеленой и синей барбуровской курткой был для нас более важен, чем выбор за кого голосовать: христианских демократов или социал-демократов". Беззаботная нарциссистическая идиллия кончилась 11.09.2011; двумя годами спустя в разговоре с Илиесом Гюнтер Грасс сравнил "поколение гольфа" с "поколением, которое в 1914 году, после столь долгого мирного периода, жаждало стальной бури". Как мне кажется, именно после этой беседы Флориан Илиес и решил написать новую книгу – о последнем годе "бель эпок" Европы.
В Германии она вышла в прошлом году и сразу стала тем, что обычно называют бессмысленным термином "интеллектуальный бестселлер". В Британии, где ее сейчас напечатали в переводе Шона Уайтсайда, успех будет явно скромнее, однако и здесь уже появились рецензии. Одна из них – в газете "Гардиан"; ключевое слово в посвященной "1913-му" статье Филипа Олтермана – carefree, беззаботный:
"Поколение 1913-го не думало, что балансирует над бездной и выглядит удивительно беззаботным. Лейбористский политик Норман Энджел написал ставшее бестселлером в Германии сочинение под названием "Великая иллюзия", где утверждал: “Великая Война, эта вечная угроза, никогда не разразится”, так как страны слишком экономически связаны (девяносто лет спустя тот же самый аргумент лег в основу так называемой “теории золотых арок”, в которой исключалась возможность нападения одной страны, в которой есть "Макдоналдсы", на другую). В Британии в 1913 году люди зачитывались книгой немецкого биолога Вильгельма Бёльше, перевернувшего с ног на голову дарвиновскую теорию, чтобы заявить: никогда еще люди не жили так прекрасно.
Несколько более задумчивых умов, впрочем, уже размышляли о войне, но Илиес предпочитает продемонстрировать нам их суетность. Томас Манн, тот самый, что еще в марте 1913-го без устали поминал франко-прусскую войну как пример "морального очищения, грандиозный серьезнейший шаг за пределы сентиментальной неразберихи", провел большую часть того года, переживая из-за разгромной рецензии на свою первую пьесу и мучаясь по поводу того, что покупка нового ковра для писательского кабинета вконец его разорит. Освальд Шпенглер, будущий автор "Заката Европы", постоянно возникает в книге Илиеса в роли фаталиста, безнадежно спутавшего собственную зацикленность на женщинах с кризисом европейской цивилизации".
Чуть не забыл, насчет барбуровских курток. Этот предмет одежды играет ключевую роль в романе Кристиана Крахта Faserland, автор и герои которого есть типичные представители "поколения гольфа" (хотя Крахт на пять лет старше Илиеса). Чтобы визуально представить себе это поколение, лучше нижеследующего видео не придумать:
Впрочем, бывают (бывали) и другие немецкие писатели. Если Крахт (и отчасти Илиес) – денди, наследники блестящей модернистской эпохи, то В.Г. Зебальд родом из Германии XVIII века, неторопливой, много думающей, немного сентиментальной, серьезной. На днях я раскопал в YouТube удивительный ролик: за несколько месяцев до смерти в декабре 2001 года Зебальд читает отрывок из своего романа "Аустерлиц":
Собственно говоря, вся история Европы прошлого века между этими двумя немецкими писателями – почти швейцарцем Зебальдом и почти уже не швейцарцем Крахтом.
"Я идеализировал его и – вполне естественно – некоторые произошедшие потом вещи мне встали поперек горла, но в стране со столь сильным духом дремучей иррациональности его голос – голос здравомыслия; и это его личный голос. Со времен Линкольна он первый красноречивый президент, который может выстроить правильное предложение на английском, придать ему ту форму, которую он хочет, – и это чрезвычайно привлекательно. Он писатель; это чудо иметь президентом писателя. В стране, где столь сильна иррациональность, он и только он может противостоять иррациональности законодательства об оружии, абортах, смертной казни и прочему варварству".