На выборах 8 сентября в российских регионах явка избирателей была низкой. ЕС сталкивается с похожей проблемой. Почему люди не хотят голосовать?
Европейцы устали голосовать. Явка избирателей на выборах непрерывно снижается в большинстве стран Евросоюза. Правда, в случае с выборами депутатов национальных парламентов падение избирательной активности не столь существенно, а кое-где, например, в Германии, Италии или Бельгии, к избирательным урнам стабильно приходят 75-80% граждан. Зато выборы в Европарламент каждый раз интересуют все меньшее количество избирателей. За несколько месяцев до следующего такого голосования – оно намечено на май будущего года – брюссельские политики озабочены тем, какую долю граждан удастся привлечь к выборам на сей раз.
Если на первых общеевропейских выборах в 1979 году (тогда в Европейское сообщество входило лишь девять стран) явка составила 66%, то 30 лет спустя, когда в составе ЕС находились уже 27 государств, голосовать пришли всего 43% избирателей. Если так пойдет и дальше, через 10-15 лет легитимность Европарламента станет весьма сомнительной. Это особенно тревожит нынешнего главу Европейской комиссии Жозе Мануэла Баррозу, который известен как сторонник ускоренной европейской интеграции и превращения ЕС в федеративное образование: "Европейский союз должен развиваться. И давайте не будем бояться этих слов: нам следует двигаться к федерации национальных государств. Это то, что нам необходимо". А раз так, необходимы и полноценные, пользующиеся поддержкой граждан демократические институты ЕС.
Реформа этих институтов, начатая после принятия Лиссабонского договора, предполагает расширение полномочий Европарламента. Уже преемника Баррозу, чей второй и последний срок на посту "премьера" Евросоюза истекает через год, будут избирать по новой процедуре. В соответствии с ней фракции Европарламента получат право выдвинуть на этот пост своих кандидатов. Предполагается, что в скором времени политическое устройство ЕС будет напоминать стандартную парламентскую республику – с правительством (Еврокомиссией), во все большей мере подотчетным депутатам и зависящим от воли парламентского большинства. Но возникает вопрос: а кого будут представлять эти депутаты, если интерес избирателей к евровыборам стабильно падает?
Как отмечает греческий политолог Антула Малкопулу в аналитической записке для Центра европейских политических исследований (CEPS), проведенная накануне последних европейских выборов (2009) кампания, призванная стимулировать активность избирателей, особого успеха не имела. Из фондов ЕС тогда выделили 18 миллионов евро, которые пошли на финансирование видео- и аудиороликов, листовок, а также 15 тысяч билбордов, размещенных по всем странам Евросоюза. "Если и можно говорить о каком-то позитивном эффекте этих усилий, то он свелся к уменьшению эффекта негативного, – считает Антула Малкопулу. – По сравнению с 2004 годом снижение избирательной активности оказалось не слишком большим – на 4% по сравнению с 2004-м. Но факт остается фактом: на участки для голосования в целом по ЕС пришло менее половины граждан, имеющих право голоса".
С чем это связано? Среди причин, лежащих на поверхности, – восприятие многими избирателями европейских выборов как "второстепенных". Антула Малкопулу подчеркивает, что подобные тенденции наблюдаются и в США, где на промежуточные выборы в Конгресс, не совпадающие по времени с президентскими, обычно ходит заметно меньше избирателей, чем на выборы главы государства. Интересно, что снижение активности граждан в обоих случаях за последние 30 лет шло схожими темпами. Впрочем, у непопулярности европейских выборов есть и другие причины, считает политолог: "Избиратели не уверены в том, что их голоса повлияют на состояние дел в политике. Они думают, что Европарламент играет вспомогательную и сложную для понимания роль в процессе принятия политических решений в ЕС". Суть проводимых реформ институтов Евросоюза до большинства европейцев пока, судя по всему, не дошла.
Любопытно, что Италия, где обязательное участие в голосовании существовало до 1993 года, до сих пор сохраняет высокий уровень избирательной активности: от 71 до 82% граждан на выборах различного уровня в последние 20 лет. Трудно сказать, насколько это связано с привычкой ходить на выборы, выработавшейся у итальянцев за годы действия закона об обязательном голосовании, а насколько – с политической культурой страны, где выборы традиционно воспринимаются как своего рода шоу. Однако в целом против обязательного голосования есть весомое возражение: демократия – это право, а не обязанность участвовать в делах общества, и принуждение, пусть даже мягкое, к визиту на избирательный участок может показаться многим нарушением индивидуальной свободы. А возможна ли демократия без свобод?
На противоположном от бельгийцев и итальянцев полюсе гражданской активности находятся некоторые страны Центральной и Восточной Европы. В Литве с начала 90-х активность избирателей упала с 75 до 48%, а на выборы в Европарламент в 2009 году и вовсе пришел лишь каждый пятый литовец. Лишь немногим активнее избиратели в Румынии, Словакии и Венгрии. Это можно объяснить распространившейся здесь в годы кризиса социальной апатией, появившимся у многих ощущением, что, мол, голосуй – не голосуй, реальных изменений к лучшему это все равно не принесет. В обществах, имеющих за плечами 40 лет коммунистической системы, такие чувства по понятным причинам сильнее, чем на Западе.
Отчуждение избирателей распространяется не только на кажущиеся им далекими европейские органы власти. Явка на выборах местного и регионального уровня тоже часто ниже, чем на общенациональных, которые стабильно пользуются самой большой популярностью. Скажем, в истории британской демократии рекорд пассивности избирателей был поставлен в ноябре прошлого года. Тогда британцам было предложено решить весьма насущный вопрос локального значения: впервые самостоятельно выбрать шефов местной полиции (police and crime commissioners, PCC). Ажиотажа эти выборы, мягко говоря, не вызвали: явка составила 15%. В среднем же на местных выборах 2012 года в Соединенном Королевстве она была на уровне 31%. И даже выборы мэра Лондона, которые очень активно освещались в СМИ, привлекли немногим больше избирателей – 37,4%. В этом отношении Россия вполне соответствует европейским трендам: на местных и региональных выборах в РФ явка высокая в основном тогда, когда они проводятся одновременно с думскими.
У многих есть серьезные возражения против этой теории. Так, влиятельный евродепутат, один из лидеров группы "Альянс либералов и демократов за Европу" в Европарламенте британец Эндрю Дафф считает, что все будет с точностью до наоборот: в 2014 году Европу ждут если не очереди у избирательных урн, то по крайней мере куда более высокая электоральная активность, чем до сих пор. По мнению Даффа, кризис привел к росту не только недовольства граждан, но и просто интереса к политике. Мнения европейцев по многим вопросам расходятся все сильнее, и это сулит большее разнообразие политических сил, представленных в новом Европарламенте. Эндрю Дафф не исключает, что среди депутатов нового созыва окажется больше радикалов правого и левого толка, евроскептиков и популистов. Правда, по мнению парламентария, их доля все равно вряд ли превысит 25-30%.
В отличие от еврофедералиста Даффа, его соотечественник и коллега по Европарламенту Найджел Фарадж, ярый евроскептик, лидер популистской Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP), грозит ЕС "электоральной бурей", которая, по его словам, "собирается повсюду – слева, справа и в центре". Эта буря, по мнению политика, погребет под собой еврозону, планы дальнейшей интеграции и иные, как он считает, однозначно вредные вещи. На эту тему Фарадж произнес в конце июня зажигательную речь – вот ее фрагмент.
Найджел Фарадж известен как экспрессивный политик, и его прогнозы сбываются далеко не всегда. Однако данные недавнего опроса Gallup показывают, что необычно большое число граждан тех стран, где пассивность на евровыборах уже стала традицией, на сей раз готовы прийти на участки для голосования. Такое желание выразили 68% британцев (в два раза больше, чем их голосовало в 2009 году) и 73% французов (в 2009-м явка в этой стране составила 40%). Так что даже если "электоральная буря", которой грозит Найджел Фарадж, и не состоится, тем не менее в Европе может произойти электоральная революция: большинство граждан ЕС поймет, что Брюссель и Страсбург гораздо ближе к ним, чем кажется, и именно там решается все больше вопросов, касающихся их повседневной жизни. Тогда, видимо, и уйдет в прошлое проблема низкой явки избирателей.
Если на первых общеевропейских выборах в 1979 году (тогда в Европейское сообщество входило лишь девять стран) явка составила 66%, то 30 лет спустя, когда в составе ЕС находились уже 27 государств, голосовать пришли всего 43% избирателей. Если так пойдет и дальше, через 10-15 лет легитимность Европарламента станет весьма сомнительной. Это особенно тревожит нынешнего главу Европейской комиссии Жозе Мануэла Баррозу, который известен как сторонник ускоренной европейской интеграции и превращения ЕС в федеративное образование: "Европейский союз должен развиваться. И давайте не будем бояться этих слов: нам следует двигаться к федерации национальных государств. Это то, что нам необходимо". А раз так, необходимы и полноценные, пользующиеся поддержкой граждан демократические институты ЕС.
Реформа этих институтов, начатая после принятия Лиссабонского договора, предполагает расширение полномочий Европарламента. Уже преемника Баррозу, чей второй и последний срок на посту "премьера" Евросоюза истекает через год, будут избирать по новой процедуре. В соответствии с ней фракции Европарламента получат право выдвинуть на этот пост своих кандидатов. Предполагается, что в скором времени политическое устройство ЕС будет напоминать стандартную парламентскую республику – с правительством (Еврокомиссией), во все большей мере подотчетным депутатам и зависящим от воли парламентского большинства. Но возникает вопрос: а кого будут представлять эти депутаты, если интерес избирателей к евровыборам стабильно падает?
Как отмечает греческий политолог Антула Малкопулу в аналитической записке для Центра европейских политических исследований (CEPS), проведенная накануне последних европейских выборов (2009) кампания, призванная стимулировать активность избирателей, особого успеха не имела. Из фондов ЕС тогда выделили 18 миллионов евро, которые пошли на финансирование видео- и аудиороликов, листовок, а также 15 тысяч билбордов, размещенных по всем странам Евросоюза. "Если и можно говорить о каком-то позитивном эффекте этих усилий, то он свелся к уменьшению эффекта негативного, – считает Антула Малкопулу. – По сравнению с 2004 годом снижение избирательной активности оказалось не слишком большим – на 4% по сравнению с 2004-м. Но факт остается фактом: на участки для голосования в целом по ЕС пришло менее половины граждан, имеющих право голоса".
С чем это связано? Среди причин, лежащих на поверхности, – восприятие многими избирателями европейских выборов как "второстепенных". Антула Малкопулу подчеркивает, что подобные тенденции наблюдаются и в США, где на промежуточные выборы в Конгресс, не совпадающие по времени с президентскими, обычно ходит заметно меньше избирателей, чем на выборы главы государства. Интересно, что снижение активности граждан в обоих случаях за последние 30 лет шло схожими темпами. Впрочем, у непопулярности европейских выборов есть и другие причины, считает политолог: "Избиратели не уверены в том, что их голоса повлияют на состояние дел в политике. Они думают, что Европарламент играет вспомогательную и сложную для понимания роль в процессе принятия политических решений в ЕС". Суть проводимых реформ институтов Евросоюза до большинства европейцев пока, судя по всему, не дошла.
Зал заседаний Европейского парламента в Страсбурге
В последние годы все чаще звучат предложения о введении в масштабах всего ЕС обязательного голосования. С такими инициативами вскоре после выборов 2009 года выступили депутаты Европарламента Йорн Тиссен (Германия) и Перванш Бере (Франция). Пока они не нашли поддержки у большинства коллег, хотя опыт стран, где действуют соответствующие законы, свидетельствует: это действенный способ повысить явку избирателей. Так, в Бельгии за последние 20 лет она ни разу не упала ниже 89, в Люксембурге – 86, на Кипре – ниже 60%. При этом санкции для нерадивых избирателей не столь уж драконовские. По бельгийскому законодательству, первое отлынивание от исполнения гражданского долга без уважительной причины может обойтись в 25 евро, второе – в 50. Злостным нарушителям, не пришедшим на выборы в четвертый раз подряд, грозит временное лишение права как избирать, так и быть избранным на государственные должности.Любопытно, что Италия, где обязательное участие в голосовании существовало до 1993 года, до сих пор сохраняет высокий уровень избирательной активности: от 71 до 82% граждан на выборах различного уровня в последние 20 лет. Трудно сказать, насколько это связано с привычкой ходить на выборы, выработавшейся у итальянцев за годы действия закона об обязательном голосовании, а насколько – с политической культурой страны, где выборы традиционно воспринимаются как своего рода шоу. Однако в целом против обязательного голосования есть весомое возражение: демократия – это право, а не обязанность участвовать в делах общества, и принуждение, пусть даже мягкое, к визиту на избирательный участок может показаться многим нарушением индивидуальной свободы. А возможна ли демократия без свобод?
На противоположном от бельгийцев и итальянцев полюсе гражданской активности находятся некоторые страны Центральной и Восточной Европы. В Литве с начала 90-х активность избирателей упала с 75 до 48%, а на выборы в Европарламент в 2009 году и вовсе пришел лишь каждый пятый литовец. Лишь немногим активнее избиратели в Румынии, Словакии и Венгрии. Это можно объяснить распространившейся здесь в годы кризиса социальной апатией, появившимся у многих ощущением, что, мол, голосуй – не голосуй, реальных изменений к лучшему это все равно не принесет. В обществах, имеющих за плечами 40 лет коммунистической системы, такие чувства по понятным причинам сильнее, чем на Западе.
Отчуждение избирателей распространяется не только на кажущиеся им далекими европейские органы власти. Явка на выборах местного и регионального уровня тоже часто ниже, чем на общенациональных, которые стабильно пользуются самой большой популярностью. Скажем, в истории британской демократии рекорд пассивности избирателей был поставлен в ноябре прошлого года. Тогда британцам было предложено решить весьма насущный вопрос локального значения: впервые самостоятельно выбрать шефов местной полиции (police and crime commissioners, PCC). Ажиотажа эти выборы, мягко говоря, не вызвали: явка составила 15%. В среднем же на местных выборах 2012 года в Соединенном Королевстве она была на уровне 31%. И даже выборы мэра Лондона, которые очень активно освещались в СМИ, привлекли немногим больше избирателей – 37,4%. В этом отношении Россия вполне соответствует европейским трендам: на местных и региональных выборах в РФ явка высокая в основном тогда, когда они проводятся одновременно с думскими.
Брюссель. Статуя, символизирующая единство Европы, у одного из офисов Европарламента
Как будут обстоять дела на европейских выборах в 2014-м? Политики и эксперты расходятся во мнениях. Политологи из Копенгагенского университета Йозеф Бхатти и Каспер Хансен считают, что нынешние тенденции сохранятся и в будущем, причем виновата в этом смена поколений: "Молодежь всегда ходила на выборы реже, чем люди старшего возраста, но сегодня эта разница особенно заметна. Сейчас на евровыборах доля голосующих молодых людей на 10-15% меньше, чем у поколения послевоенного бэби-бума; разрыв с поколением, родившимся до Второй мировой, еще больше". Участие в демократических процедурах уходит из числа социальных привычек сегодняшних молодых европейцев, хотя гражданской активности в других формах (разного рода неформальные объединения, а то и акции протеста по какому-то конкретному поводу) нынешние 20-30-летние не чужды, считают Бхатти и Хансен.У многих есть серьезные возражения против этой теории. Так, влиятельный евродепутат, один из лидеров группы "Альянс либералов и демократов за Европу" в Европарламенте британец Эндрю Дафф считает, что все будет с точностью до наоборот: в 2014 году Европу ждут если не очереди у избирательных урн, то по крайней мере куда более высокая электоральная активность, чем до сих пор. По мнению Даффа, кризис привел к росту не только недовольства граждан, но и просто интереса к политике. Мнения европейцев по многим вопросам расходятся все сильнее, и это сулит большее разнообразие политических сил, представленных в новом Европарламенте. Эндрю Дафф не исключает, что среди депутатов нового созыва окажется больше радикалов правого и левого толка, евроскептиков и популистов. Правда, по мнению парламентария, их доля все равно вряд ли превысит 25-30%.
В отличие от еврофедералиста Даффа, его соотечественник и коллега по Европарламенту Найджел Фарадж, ярый евроскептик, лидер популистской Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP), грозит ЕС "электоральной бурей", которая, по его словам, "собирается повсюду – слева, справа и в центре". Эта буря, по мнению политика, погребет под собой еврозону, планы дальнейшей интеграции и иные, как он считает, однозначно вредные вещи. На эту тему Фарадж произнес в конце июня зажигательную речь – вот ее фрагмент.
Найджел Фарадж известен как экспрессивный политик, и его прогнозы сбываются далеко не всегда. Однако данные недавнего опроса Gallup показывают, что необычно большое число граждан тех стран, где пассивность на евровыборах уже стала традицией, на сей раз готовы прийти на участки для голосования. Такое желание выразили 68% британцев (в два раза больше, чем их голосовало в 2009 году) и 73% французов (в 2009-м явка в этой стране составила 40%). Так что даже если "электоральная буря", которой грозит Найджел Фарадж, и не состоится, тем не менее в Европе может произойти электоральная революция: большинство граждан ЕС поймет, что Брюссель и Страсбург гораздо ближе к ним, чем кажется, и именно там решается все больше вопросов, касающихся их повседневной жизни. Тогда, видимо, и уйдет в прошлое проблема низкой явки избирателей.