Почему мостарская реплика не смогла стать символом примирения
9 ноября исполнилось 20 лет с момента разрушения Старого моста в городе Мостар в Боснии и Герцеговине, уничтоженного во время боснийской войны танковыми снарядами бойцов Хорватского совета обороны.
Но эту грустную годовщину отметила лишь часть населения города, который со времен войны так и остался разделенным на две части, между бывшими врагами – хорватами и боснийскими мусульманами-бошняками. Мостар, наряду с Косовской Митровицей на севере Косова и кипрской Никосией, является одним из трех разделенных по этническим линиям городов в Европе. Уникальный каменный мост, построенный в XVI веке османами и входивший во Всемирное наследие ЮНЕСКО, ранее являвшийся символом города Мостар и единства культур его многонационального населения, после восстановления не стал, как ожидалось, символом примирения горожан.
В течение двух дней ноября 1993 года войска боснийских хорватов выпустили по Старому мосту 86 снарядов. Каменная конструкция, простоявшая до того 427 лет, полностью разрушилась и упала в реку Неретва. Этот момент заснят несколькими видеокамерами.
Бывшие хорватские политики и военные по сей день выступают с разными теориями. То, дескать, мост разрушился сам собой из-за дождей, то его разрушение – последствие военных действий Югославской народной армии в 1992 году, то боснийские мусульмане якобы заложили под мостом взрывчатку, а потом обвинили хорватов.
Эти споры продолжаются по сей день, и восстановленный в 2004 году на деньги иностранных доноров мост, точная копия османского, вызывает разные эмоции. Каждый год 9 ноября ученики бошняцких школ из восточной части Мостара выходят на мост и бросают цветы в реку Неретву. Городская администрация, общая для обеих частей города, в этой церемонии участвовать отказывается. Хорваты из западной части Мостара с цветами на панихиду по мосту не приходят.
Годовщина разрушения отмечается также прыжками местных спортсменов с моста, с высоты более 20 метров. Это традиционный ритуал, сохранившийся веками и прославивший город. В бывшей Югославии соревнования по прыжкам со Старого моста всегда транслировало государственное телевидение.
“Новый Старый мост не принес восстановление духа довоенного Мостара”, – заявил в интервью для Радио Свободная Европа/Свобода знаменитый хорватский писатель, член Академии науки и художества Боснии и Герцеговины, почетный председатель Международного ПЕН-клуба Предраг Матвеевич. Он родом из Мостара, из семьи матери-хорватки и отца – русского эмигранта.
– Прошло 20 лет. Однако такого рода раны нелегко заживают. Старый мост в Мостаре имел разные функции: гуманитарную, историческую, гражданскую, он связывал два берега реки Неретва. Исторически город сформировался так, что в нем были кварталы с преимущественно мусульманским населением и те, где было больше сербов или хорватов.
Теперь, после разрушения моста, после множества мифов о его разрушении (ведь нужно переложить вину на другого), мост свою функцию выполняет лишь частично. Он не служит для того, чтобы связать граждан города. Были времена, когда пройти с одной стороны берега на другую было даже опасно и неприятно. Теперь это уже не опасно, но не всегда приятно.
В последнее время Предраг Матвеевич крайне редко и с болью в душе посещает родной город.
– Мост теперь как будто выполняет лишь туристическую функцию. Туристы на больших автобусах приезжают из Дубровника и смотрят на мост. Порой они видят мальчиков, которые набираются храбрости прыгнуть с моста в воду, чтобы показать: “Вот какие мы в Мостаре!” Рядом с мостом стоит несколько киосков, в которых продают украшения и сувениры, чаще китч – но это для людей порой единственный способ выжить. Промышленности Мостара не существует.
Когда я прохожу мимо мостарских мечетей, которые были разрушены, или поднимаюсь к православной церкви, которая тоже была разрушена до фундамента, вижу, что они восстановлены из другого вида камней; и католический храм тяжело пострадал. Кто посягает на храмы, посягает на что-то очень существенное. А здесь посягнули на храмы и на мост, такой древний, такой необыкновенный, такой оригинальный, такой символический.
Это воспоминания.
– Мы договаривались о встрече, говоря: “Встретимся у Старика”. Самые храбрые прыгали с него. Сколько воспоминаний с ним связанно! В 1941 году, тогда мне было девять лет, мы знали, что мост заминирован. Итальянцы присоединили его к своей военной зоне. Мост был заминирован, но итальянцы так и не отдали приказ его разрушить. Когда мост упал в 1994 году, я был во Франции, преподавал в Сорбонне. Хорошо помню, как услышал по радио: “Разрушен мост в Мостаре”. Я сказал, что этого не может быть, никакой выгоды от его разрушения получить невозможно – нельзя уничтожать такое историческое сооружение! Однако потом я увидел по телевидению, как падает один, второй снаряд... Сначала казалось, что мост выдержит, что не упадет, а потом, в один момент, все разрушилось. Не знаю, но все тогда разрушилось и в моей жизни! Я сел и написал эссе, которое на следующий день было переведено на 20 языков мира. И потом долго меня не отпускала депрессия.
“Когда мост рушится, по берегам чаще всего остаются своего рода обрубки, – писал Предраг Матвеевич в 2004 году, когда мост восстанавливали. – Поначалу нам показалось, что, когда он рухнул, не осталось ничего. Он унес с собой в воду часть скалы, возвышавшиеся на нем каменные башни и куски герцеговинской земли. Позднее мы увидели по обоим берегам настоящие шрамы, живые и кровоточащие”. Предраг Матвеевич несколько раз приезжал в Мостар во время войны, побывал там и за полгода до разрушения Старого моста.
– В Мостаре со мной произошел странный случай. Я ходил и смотрел на разрушенные дома, здания и храмы. Пошел посмотреть на старую православную церквушку, которая находится за полностью разрушенной православной церковью на горе. Она вкопана в землю и потому уцелела. Османские правители разрешили ее построить, но так, чтобы она не была на виду. Я постучался в дверь. Долго никто не открывал, а потом появился небольшого роста человек. Я спросил, удалось ли спасти иконы. Он ответил, что думает, что они спасены, и добавил: “Знаете, мне неприятно об этом говорить, я мусульманин. Меня зовут Реджеп, я албанец. Здесь не могли оставить охранять ни серба, ни хорвата. Так удобнее, ведь я не принадлежу к народам из Мостара, и поэтому мне поручили охранять церквушку”. Помня этот разговор, я смотрел на Старый мост, на его разрушение.
Но может ли Мостар снова стать тем прошлым, самым смешанным этнически и самым толерантным городом, каким он был в бывшей Югославии до разрушения своего символа – Старого моста?
– Я хочу верить, что Мостар может быть тем, чем был, и без Старого моста. Но это придет не так скоро. Я вижу, что наряду со многими честными горожанами, готовыми к совместной жизни, есть и жестокие, примитивные, агрессивные люди, которые только и ждут, что западная Герцеговина отделится и присоединится к Хорватии, а восточные районы Боснии и Герцеговины – к Сербии. Вряд ли стоит ожидать положительных процессов в ближайшее время. И, переходя через восстановленный Старый мост, мы будем грустить. Будем смотреть на новые камни, не такие, как те, в которых отражались столетия, не те, которые остались в моих воспоминаниях. Это другой мост.
Проведенный в Мостаре опрос общественного мнения выявил, что 80% его граждан сегодня ощущают свой город более разделенным, чем когда бы то ни было.
Но эту грустную годовщину отметила лишь часть населения города, который со времен войны так и остался разделенным на две части, между бывшими врагами – хорватами и боснийскими мусульманами-бошняками. Мостар, наряду с Косовской Митровицей на севере Косова и кипрской Никосией, является одним из трех разделенных по этническим линиям городов в Европе. Уникальный каменный мост, построенный в XVI веке османами и входивший во Всемирное наследие ЮНЕСКО, ранее являвшийся символом города Мостар и единства культур его многонационального населения, после восстановления не стал, как ожидалось, символом примирения горожан.
В течение двух дней ноября 1993 года войска боснийских хорватов выпустили по Старому мосту 86 снарядов. Каменная конструкция, простоявшая до того 427 лет, полностью разрушилась и упала в реку Неретва. Этот момент заснят несколькими видеокамерами.
Бывшие хорватские политики и военные по сей день выступают с разными теориями. То, дескать, мост разрушился сам собой из-за дождей, то его разрушение – последствие военных действий Югославской народной армии в 1992 году, то боснийские мусульмане якобы заложили под мостом взрывчатку, а потом обвинили хорватов.
Эти споры продолжаются по сей день, и восстановленный в 2004 году на деньги иностранных доноров мост, точная копия османского, вызывает разные эмоции. Каждый год 9 ноября ученики бошняцких школ из восточной части Мостара выходят на мост и бросают цветы в реку Неретву. Городская администрация, общая для обеих частей города, в этой церемонии участвовать отказывается. Хорваты из западной части Мостара с цветами на панихиду по мосту не приходят.
Годовщина разрушения отмечается также прыжками местных спортсменов с моста, с высоты более 20 метров. Это традиционный ритуал, сохранившийся веками и прославивший город. В бывшей Югославии соревнования по прыжкам со Старого моста всегда транслировало государственное телевидение.
“Новый Старый мост не принес восстановление духа довоенного Мостара”, – заявил в интервью для Радио Свободная Европа/Свобода знаменитый хорватский писатель, член Академии науки и художества Боснии и Герцеговины, почетный председатель Международного ПЕН-клуба Предраг Матвеевич. Он родом из Мостара, из семьи матери-хорватки и отца – русского эмигранта.
– Прошло 20 лет. Однако такого рода раны нелегко заживают. Старый мост в Мостаре имел разные функции: гуманитарную, историческую, гражданскую, он связывал два берега реки Неретва. Исторически город сформировался так, что в нем были кварталы с преимущественно мусульманским населением и те, где было больше сербов или хорватов.
Теперь, после разрушения моста, после множества мифов о его разрушении (ведь нужно переложить вину на другого), мост свою функцию выполняет лишь частично. Он не служит для того, чтобы связать граждан города. Были времена, когда пройти с одной стороны берега на другую было даже опасно и неприятно. Теперь это уже не опасно, но не всегда приятно.
В последнее время Предраг Матвеевич крайне редко и с болью в душе посещает родной город.
– Мост теперь как будто выполняет лишь туристическую функцию. Туристы на больших автобусах приезжают из Дубровника и смотрят на мост. Порой они видят мальчиков, которые набираются храбрости прыгнуть с моста в воду, чтобы показать: “Вот какие мы в Мостаре!” Рядом с мостом стоит несколько киосков, в которых продают украшения и сувениры, чаще китч – но это для людей порой единственный способ выжить. Промышленности Мостара не существует.
Когда я прохожу мимо мостарских мечетей, которые были разрушены, или поднимаюсь к православной церкви, которая тоже была разрушена до фундамента, вижу, что они восстановлены из другого вида камней; и католический храм тяжело пострадал. Кто посягает на храмы, посягает на что-то очень существенное. А здесь посягнули на храмы и на мост, такой древний, такой необыкновенный, такой оригинальный, такой символический.
Это воспоминания.
– Мы договаривались о встрече, говоря: “Встретимся у Старика”. Самые храбрые прыгали с него. Сколько воспоминаний с ним связанно! В 1941 году, тогда мне было девять лет, мы знали, что мост заминирован. Итальянцы присоединили его к своей военной зоне. Мост был заминирован, но итальянцы так и не отдали приказ его разрушить. Когда мост упал в 1994 году, я был во Франции, преподавал в Сорбонне. Хорошо помню, как услышал по радио: “Разрушен мост в Мостаре”. Я сказал, что этого не может быть, никакой выгоды от его разрушения получить невозможно – нельзя уничтожать такое историческое сооружение! Однако потом я увидел по телевидению, как падает один, второй снаряд... Сначала казалось, что мост выдержит, что не упадет, а потом, в один момент, все разрушилось. Не знаю, но все тогда разрушилось и в моей жизни! Я сел и написал эссе, которое на следующий день было переведено на 20 языков мира. И потом долго меня не отпускала депрессия.
“Когда мост рушится, по берегам чаще всего остаются своего рода обрубки, – писал Предраг Матвеевич в 2004 году, когда мост восстанавливали. – Поначалу нам показалось, что, когда он рухнул, не осталось ничего. Он унес с собой в воду часть скалы, возвышавшиеся на нем каменные башни и куски герцеговинской земли. Позднее мы увидели по обоим берегам настоящие шрамы, живые и кровоточащие”. Предраг Матвеевич несколько раз приезжал в Мостар во время войны, побывал там и за полгода до разрушения Старого моста.
– В Мостаре со мной произошел странный случай. Я ходил и смотрел на разрушенные дома, здания и храмы. Пошел посмотреть на старую православную церквушку, которая находится за полностью разрушенной православной церковью на горе. Она вкопана в землю и потому уцелела. Османские правители разрешили ее построить, но так, чтобы она не была на виду. Я постучался в дверь. Долго никто не открывал, а потом появился небольшого роста человек. Я спросил, удалось ли спасти иконы. Он ответил, что думает, что они спасены, и добавил: “Знаете, мне неприятно об этом говорить, я мусульманин. Меня зовут Реджеп, я албанец. Здесь не могли оставить охранять ни серба, ни хорвата. Так удобнее, ведь я не принадлежу к народам из Мостара, и поэтому мне поручили охранять церквушку”. Помня этот разговор, я смотрел на Старый мост, на его разрушение.
Но может ли Мостар снова стать тем прошлым, самым смешанным этнически и самым толерантным городом, каким он был в бывшей Югославии до разрушения своего символа – Старого моста?
– Я хочу верить, что Мостар может быть тем, чем был, и без Старого моста. Но это придет не так скоро. Я вижу, что наряду со многими честными горожанами, готовыми к совместной жизни, есть и жестокие, примитивные, агрессивные люди, которые только и ждут, что западная Герцеговина отделится и присоединится к Хорватии, а восточные районы Боснии и Герцеговины – к Сербии. Вряд ли стоит ожидать положительных процессов в ближайшее время. И, переходя через восстановленный Старый мост, мы будем грустить. Будем смотреть на новые камни, не такие, как те, в которых отражались столетия, не те, которые остались в моих воспоминаниях. Это другой мост.
Мостар, тогда и сейчас
Проведенный в Мостаре опрос общественного мнения выявил, что 80% его граждан сегодня ощущают свой город более разделенным, чем когда бы то ни было.