Политика памяти на Балканах

Прошел двадцать один год с того момента, как распалась Социалистическая Федеративная Республика Югославия. Родившиеся в то время дети уже стали взрослыми людьми, не имеющими четкого представления о том, как выглядела эта Югославия, – как она строилась и как развалилась. В каждой из бывших югославских республик, ныне независимых государств, есть официальная, государственная политика памяти, которая влияет на личную и общественную память, определяя, что и как нужно помнить из истории.


Недавно трое молодых ученых из Сербии, Боснии и Герцеговины и Хорватии провели исследование с целью выяснить, существует ли общая модель памяти о Второй мировой войне и о войнах 90-х годов в этих бывших югославских республиках. Их книга под названием «Ревизия прошлого» вызвала острый интерес в регионе, где недавние войны и их последствия оставили отпечаток не только на географических картах, но и на воспоминаниях самих свидетелей времени или, точнее, на их интерпретации истории.

Партизаны и четники

В Сербии в государственной политике памяти, а также в личной памяти граждан существуют две глубинные проблемы, два разрыва, как их называет автор сербской части исследования, политолог Наташа Говедарица. Первый начался в конце 80-х – начале 90-х годов. До того в югославской политике памяти Второй мировой войны преобладал строго наднациональный принцип – концепция «братства и единства» югославских народов, или, как теперь говорят, «в мифе о братстве и единстве». С распадом общей страны эта политика памяти была изменена – каждый из народов поставил на центральное место собственную нацию. Сербский народ стал восприниматься как жертва исторических обстоятельств – как во время Второй мировой войны, так и в послевоенный социалистический период и в конфликтах в бывшей Югославии 90-х годов.

По мнению Наташи Говедарицы, после падения режима Милошевича произошел второй крупный разрыв в политике памяти в Сербии. При этом, что нетипично для стран Восточной Европы, в Сербии отход от социализма происходил в два этапа. В остальных странах восточного блока социализм был разрушен в конце 80-х – начале 90-х годов, но в Сербии Милошевич долго воспринимался как носитель социалистических и коммунистических идей. Жителям СССР Югославия казалась передовой, почти «западной» страной, оторвавшейся от социалистических догм и предоставившей своим гражданам гарантии свободы. В начале 90-х все изменилось. СССР распался, и Россия в политическом развитии сильно опередила Югославию.

Лишь после падения режима Милошевича в 2000 году призраки социализма и коммунизма стали отступать. Но новая сербская элита, дистанцировавшись от политики Милошевича в этом вопросе, практически не пересмотрела национальную, то есть националистическую программу, которая в 90-е годы толкнула Сербию в конфликт с почти всеми народами бывшей Югославии. Одновременно новые, так называемые демократические власти замалчивали и традиции антифашизма. О том, что сербы были практически главной силой титовских партизан во время Второй мировой войны, многие предпочли забыть.

Раньше в Сербии 7 июля широко отмечался День восстания против фашизма. Этот праздник существовал во всех остальных республиках Югославии, только даты везде были разные. В этот день проводились манифестации у памятников жертвам фашизма, выступали ветераны и политики, проходили концерты, по телевидению шла специальная программа. Эта практика постепенно была сведена на нет, в начале 2000 года праздник был отменен. И теперь порой кажется, что главная государственная задача – это поиски могилы вождя движения сербских четников – фашистских коллаборационистов – генерала Дражи Михайловича, убитого коммунистами в 1946 году и провозглашенного ныне героем. Ряд сербских политиков демократического толка считают себя идеологическими преемниками именно Равногорского движения четников Михайловича.

«Произошло так, что постепенно, сначала из центра Белграда, а потом и далее по стране, были удалены все символы антифашистской борьбы югославского партизанского движения», – отмечает Наташа Говедарица. Одновременно шла и законодательная работа – реабилитация и апологетика движения сербских четников, которые во время Второй мировой войны были коллаборационистами – согласно официальной историографии, державшейся в течение 60 лет. Сегодня в Сербии действует закон, который дает членам движения четников такие же права, как партизанским бойцам. Причем полностью игнорируются преступления, которые совершались против граждан несербской национальности и против сербов, подозревавшихся в сотрудничестве и предоставлении помощи партизанам. Сейчас в Сербии существует тезис о равноправном участии этих двух движений в сопротивлении фашизму – несмотря на то что никакими историческими фактами это не подтверждено, говорит Говедарица.

Русские генералы на окраине Белграда

Годами кладбище Освободителей Белграда находилось в крайне запущенном состоянии. Оно стало символом не памяти, а забвения. На этом кладбище похоронены 818 солдат и офицеров Советской Армии, погибших во время освобождения столицы Сербии от фашистов осенью 1944 года. И даже официально провозглашенная дружба с Россией в этом случае долго не влияла на официальную память.

Впервые после долгих лет кладбище было очищено и убрано только перед визитом Дмитрия Медведева в Белград в 2010 году. А перед, во время и после визита Медведева посол России в Белграде энергично настаивал на том, чтобы некоторым улицам были возвращены прежние названия – по именам красноармейцев. Переименование улиц, кстати, – хороший пример политики памяти и ее проявления на практике в Сербии. В самом центре Белграда были улица генерала Жданова, улица маршала Толбухина... В конце 90-х годов этим улицам были возвращены названия, существовавшие до Второй мировой войны. Но потом, в атмосфере подчеркнутого политического сближения Сербии с Россией, снова появились улицы имени тех же советских генералов, только теперь – на окраинах Белграда. Этого потребовала восстановленная сербско-российская дружба…

Хорватия: от Ясеноваца к Блайбургу

В начале 90-х годов большое число улиц, площадей и других публичных мест в Хорватии были переименованы. Улицы, школы, предприятия, названные в честь югославских партизан, народных героев и коммунистов, получили другие названия – чаще всего по событиям из более ранней или, наоборот, более поздней хорватской истории. Хотя даже в 90-е годы, во время самого большого взлета национализма, в хорватской столице Загребе были люди, которые вели борьбу за то, чтобы сохранить память о жертвах фашизма. Больше всего споров в хорватском обществе вызвало переименование площади Жертв фашизма в центре Загреба. Эта площадь в декабре 1990 года, в самом начале югославского конфликта, была переименована в площадь Выдающихся хорватов. Однако по инициативе граждан сразу был создан комитет по возвращению площади ее изначального имени. Потом каждый год в День Победы 9 мая на площади проходили антифашистские манифестации. Так это длилось десять лет подряд, а в конце 2000 года площади было возвращено имя Жертв фашизма. «Случилось это благодаря тому, что после парламентских выборов правительство вместо националистов сформировало партии левого толка», – полагает политолог из Загреба и автор хорватской части исследования «Ревизия прошлого» Тамара Баньеглав.

В 90-е годы по всей Хорватии было разрушено или демонтировано около 3 тысяч памятников, связанных с народно-освободительной борьбой и партизанским движением и Второй мировой войной в целом. Многие из этих памятников просто исчезли.

Однако со сломом югославской идеи и с обретением Хорватией независимости, провозглашенной в 1991 году, в новой стране начала формироваться и новая идеология. Перемены в политике памяти заметны на примере торжественных мероприятий в символических исторических местах. В социалистической Югославии одним из важных официальных мест памяти был концлагерь Ясеновац в Хорватии, где под руководством хорватских фашистов-усташей были убиты десятки тысяч сербов, евреев, цыган и хорватских антифашистов. В независимой же Хорватии главным местом памяти Второй мировой войны, кажется, стал австрийский городок Блайбург, говорит Баньеглав. В Блайбурге летом 1945 года югославские партизаны без суда и следствия расстреляли сбежавшее туда политическое руководство фашистского Независимого государства Хорватия и мирных граждан, которые отступали вместе с усташскими войсками.

Ясеновац и Блайбург – два противоположных места памяти. Получилось, что память о Блайбурге напрямую конкурирует с памятью о Ясеноваце.

Свой день восстания

Даты памяти не менее значимы, чем места. Поэтому важную роль в официальной политике памяти играют государственные праздники, о чем тоже говорит Тамара Баньеглав. В течение 90-х годов государственные праздники часто менялись – практически они менялись каждый раз, когда к власти приходил кто-то новый. В результате порой даже сами хорваты в большинстве не знают, что случилось в тот день, когда отмечается какой-то праздник. Антифашизму теперь посвящен лишь один день – 22 июня.

Кстати, история этого праздника в Хорватии любопытна. В Югославии каждая республика имела свою дату Дня восстания. Выше остальных в иерархии была Сербия – восстание народа против фашизма праздновалось 7 июля, потом Черногория – 13 июля, а Босния и Герцеговина и Хорватия – 27 июля. Но в Хорватии посчитали проблемой тот факт, что 27 июля 1941 года восстали на самом деле не хорваты, а хорватские сербы – против усташей. Поэтому было принято решение День восстания – день антифашизма – провозгласить по календарю раньше всех остальных в бывшей Югославии – 22 июня. Поводом послужило то, что в этот день в 1941 году, сразу после нападения гитлеровской Германии на СССР, в Хорватии был сформирован первый партизанский отряд.

Одна страна и три истории

Босния и Герцеговина – случай, казалось бы, особый. После страшной войны 90-х годов новая страна по мирным соглашениям осталась единой. Но в реальности она разделена по этническим швам между сербами, хорватами и бошняками-мусульманами. И каждый из народов, вернее, каждое из их политических руководств выбрало свою политику памяти. Отношение ко Второй мировой войне и партизанскому наследию в частности, отношение к памятникам антифашистского движения и сегодня отражает эту официальную политику, проводимую разными партиями.

Помимо этого, по мнению докторанта Центрально-европейского университета в Будапеште, уроженца Боснии и автора боснийской части исследования «Ревизия прошлого» Дарко Карачича, определенное влияние на память, особенно на воприятие партизан, оказывают и некоторые организации, такие как Союз объединений бойцов народно-освободительной войны. Союз был создан сразу после Второй мировой войны в социалистической Югославии и в бывших ее республиках и существует до сих пор.

Активное уничтожение памятников и любых других символов памяти Второй мировой войны, воспоминаний о титовских партизанах началось, по словам Карачича, сразу после выборов в той части Боснии и Герцеговины, которая была под контролем военизированной организации «Хорватский совет обороны» (HVO). Там начали менять названия всех улиц, которые каким бы то ни было образом напоминали о партизанах и их роли во время Второй мировой войны. В остальных двух частях Боснии – в сербской, контролируемой войсками Республики Сербской, и в мусульманской, контролируемой Армией Боснии и Герцеговины, царило забвение. Там не было политики активного разрушения и уничтожения мест памяти партизан, хотя отдельные инциденты и случались. Там просто считалось, что после падения югославского социалистического режима эта часть прошлого не важна. Кроме того, в сербской части некоторые из мест памяти партизан были просто «присвоены» – они стали местами памяти движения четников.

Такие манипуляции с памятью оказались возможны, несмотря на то что именно в Боснии и Герцеговине во время Второй мировой войны происходили крупные сражения и славные победы партизан под руководством Иосипа Броз Тито над фашистскими силами. Решающей считается битва в долине реки Сутьеска, где летом 1943 года целый месяц 22 тысячи югославских партизан сражались с наступающими фашистскими войсками численностью в 127 тысяч человек. Погибла треть партизанских отрядов, но немцы были остановлены. Это сражение в истории Югославии занимает такое же место, как Сталинградская битва в истории СССР. На горе Тьентиште позже был воздвигнут большой мемориал, у которого каждый пятый и десятый год от событий Второй мировой войны собирались более 100 тысяч человек. Но все прекратилось в конце 80-х. Даже по газетным публикациям тех времен можно понять, что и до падения коммунистического режима в Югославии, когда он только начал шататься, о Тьентиште в стране стали забывать. В 1990 и 1991 годах пресса отмечала, что люди больше на Тьентиште не приезжают. Проведение ежегодных памятных торжеств было прекращено. И только с 2000 года на Тьентиште снова начали отмечать битву между партизанами и фашистами.

Война с бюстами

«Сначала организацией памятных мероприятий занимались вместе две стороны – сербы из Республики Сербской и бошняки, мусульмане, из боснийской Федерации», – рассказывает Дарко Карачич. Ключевую роль в этом играли две организации Союза ветеранов Народно-освободительной войны. Но в 2003 году эти организации разделились, как сами сообщили, «по идеологическим причинам». Федеральный союз бойцов Народно-освободительной войны выступил против того, что в организации ежегодной акции памяти участвуют политические органы Республики Сербской. А в 2006 году и вовсе на Тьентиште были организованы два отдельных мероприятия, с разницей в семь дней – в одни выходные церемонию провели бошняки из Федерации Боснии и Герцеговины, а на следующие – сербы из Республики Сербской.

Причина ссоры между этими двумя организациями, по мнению Карачича, состоит в том, что каждая из них хотела воспользоваться днем памяти в своих целях, превратить место для выступлений в свою политическую трибуну.

Как заметил автор боснийской части исследования «Ревизия прошлого», первыми под удар попали бюсты героев: ведь их больше всего было видно, они были выставлены на публичных местах – у государственных зданий, у канцелярий местного самоуправления, у школ и фабрик. Большинство этих бюстов уничтожено или куда-то спрятано. Кое-где они позже были возвращены, но такое случалось редко.

Вообще же, политика памяти о партизанах времен Второй мировой войны на территории Боснии и Герцеговины настолько разнородна, что трудно даже делать общий вывод. В каждом городе, в каждой деревне – свой политический императив. Случалось, что в одном селе все еще стоят памятники партизанам, а в соседнем все разрушено. И так по всей Боснии, говорит Карачич, в зависимости от присутствия определенного военного формирования во время последней войны. Военное присутствие означало власть над этой территорией, и правящие партии могли определять свою политику памяти по отношению к партизанам, как и к любым другим событиям прошлого.