На фоне финансовых стимулов не только ускорился заметно рост национальных экономик США и Японии. Он обусловил рекордный чуть ли не за два десятилетия рост акций компаний на международных фондовых биржах. Доминировал среди остальных факторов динамики мировых сырьевых и валютных рынков. Наконец, лишь заявление о намерении сократить вскоре этот приток обрушило валюты целой группы крупных развивающихся стран, курсы которых к доллару снизились к концу года на 15-20% и более.
Половина объема всей мировой экономики приходится на долю США, стран еврозоны и Японии. В 2014 году Федеральная резервная система (ФРС) свою программу финансовых стимулов сворачивает. Банк Японии – продолжает прежними темпами. А Европейский центральный банк, скорее всего, начнет новую. И влияние их мер проявится далеко за пределами трех регионов и рынков. Об этом мы говорим с экспертами из США и Германии.
Именно курс доллара определяет цену нефти. Обменный курс – это причина, цена нефти – следствие
Филип Леви, сотрудник исследовательского центра “Чикагский совет по международным делам”:
- Это, конечно, важная новость, хотя участники финансовых рынков давно не исключали такой вариант развития событий. Процентные ставки по гособлигациям теперь повысились, хотя и ненамного, из чего следует, что рынок заранее заложил это в свои расчеты.
Надо полагать, что по мере сворачивания всей программы “количественного смягчения” будут повышаться не только процентные ставки по кредитам, но и обменный курс доллара. Кстати, если бы в американской экономике эти два тренда стали господствующими, это привело бы к некоторому ее торможению. Но мы видим обратное - в третьем квартале рост ВВП заметно ускорился, чему в немалой степени способствовал “сланцевый бум” в энергетике.
Как мне представляется, Центральный банк США и решился на сворачивание программы финансового стимулирования, именно благодаря улучшению конъюнктуры в американской промышленности. Реакцией рынков на такой оптимизм и стал очередной рост после того, как Федеральная резервная система объявила о своих планах.
Нынешний этап программы финансового стимулирования крупнейшей экономики мира – уже третий за период с сентября 2008 года, пика недавнего финансового кризиса. За это время Федеральная резервная система выкупила на рынках самых разных финансовых инструментов на триллионы долларов. С одной стороны, эти деньги были влиты в финансовую систему, а с другой стороны, такие покупки отягощают теперь баланс самой ФРС.
Диана Фуршгот-Рот, сотрудник Манхэттенского института политических исследований в Нью-Йорке, в прошлом – главный экономист Министерства труда США:
- Федеральная резервная система не должна была скупать государственные и ипотечные облигации в таких объемах! Это - прерогатива финансовых компаний частного сектора. Сначала государство предприняло одну попытку оживить экономическую конъюнктуру за счет масштабного финансового стимулирования. Из этого ничего не вышло.
Однако за первой попыткой последовала и вторая, и третья - столь же малоутешительные, на мой взгляд. Странно, но финансовые власти, похоже, не очень задумывались над тем, что своей денежной политикой они, не исключено, лишь ухудшают ситуацию, сосредотачивая на собственных балансах такое количество активов и сдерживая рост процентных ставок. Что, в свою очередь, занижало и обменный курс американской валюты.
В ответ финансовые власти Японии, Великобритании, Швейцарии, да и в какой-то степени – некоторых других стран Европы, приняли контрмеры по девальвации своих валют, что, на мой взгляд, лишь навредило мировой экономике. История показывает, что периоды устойчивого экономического роста США ассоциируются с сильным долларом, а не с искусственным его занижением.
Например, аналитики МВФ теперь большего ожидают от западных стран и, соответственно, меньше - от стран БРИКС.
За период с осени 2008 года собственный баланс Федеральной резервной системы США, за счет скупки разного рода ценных бумаг, “проблемных” и не очень, вырос в несколько раз и к началу 2014 года, по предварительным оценкам, превысил 4 триллиона долларов. Для сравнения, это почти четверть годового объема американской экономики или примерно вдвое больше общего объема экономики российской.
Пока годовая инфляция в США лишь немногим превышает 1%. Однако сколь значимой представляется вам инфляционная угроза таких денежных вливаний в экономику на будущее?
Филип Леви:
- Это сумма привлекла всеобщее внимание. Вспомним, до кризиса на балансе Центробанка США было всего 800 миллиардов долларов, так что вырос он многократно. И, кстати, будет расти и далее, хотя медленнее. Поэтому опасения ускорения инфляции, вроде, напрашиваются.
Однако следует помнить, что инфляция зависит не только от притока в экономику денежной массы, создаваемой Центробанком, но и от скорости, с которой эта наличность оборачивается в коммерческих банках. А банки в последние годы отнюдь не стремились поскорее с этой ликвидностью расстаться, предоставляя кредиты компаниям и предприятиям.
В результате самые разные ценовые показатели в США, включая индексы цен производителей, особой тенденции к росту и не показывают. Используя автомобильную метафору, если вы жмете на газ, и весь бензин идет в двигатель, машина помчится стремительно, но если в системе где-то есть протечки, этого не произойдет.
Тем не менее, если рост объемов банковского кредитования компаний и предприятий в США заметно ускорится, это потребует от Федеральной резервной системы незамедлительных антиинфляционных мер, в первую очередь – повышения базовых процентных ставок, полагает бывший главный экономист Министерства труда США:
Диана Фуршгот-Рот:
- Если коммерческие банки активизируют кредитование, а Федеральная резервная система вовремя не повысит процентные ставки, то, боюсь, это может подогреть инфляцию. Денежная политика Центрального банка США позволила коммерческим банкам аккумулировать на своих балансах огромные объемы средств, однако на кредитной деятельности банков это не отразилось.
Это отчасти было связано и с более жестким регулированием бизнеса банков, сложившимся в США по следам финансового кризиса 2008 года, и с дефицитом перспективных бизнес-проектов, но главным образом – с общей неопределенностью инвестиционного климата.
Как бы то ни было, с повышением потребительской уверенности в США и сопутствующим ей оживлением кредитной активности банков темпы экономического роста в стране могут легко превысить нынешние примерно 2% в среднем. И вот тогда Федеральной резервной системе нужно быть начеку.
Общий объем вливаний в американскую финансовую систему – только на последнем этапе посткризисной программы финансового стимулирования – превысил один триллион долларов. Значительную часть этих средств инвесторы перевели либо в финансовые инструменты с гораздо большей доходностью, чем облигации (в те же акции, например), либо на рынки других стран, где процентные ставки были выше, чем в США, а значит и прибыльность вложений обещала быть гораздо большей.
Речь, в первую очередь, идет о крупных развивающихся странах, но - не только. Например, в Европе основные фондовые индексы, как и в США или Японии, показали в 2013 году бурный рост – на 15-25%. Теперь приток денег из США будет постепенно сокращаться. Какое влияние это может оказать на финансовые рынки стран еврозоны?
Фердинанд Фихтнер, сотрудник немецкого Института экономических исследований, Берлин:
- Действительно, Федеральная резервная система не только определяет денежную политику в самих Соединенных Штатах, но и оказывает значительное влияние на финансовые рынки других стран. Достаточно вспомнить, какое потрясение на рынках многих стран развивающихся вызвало в начале лета прошлого года лишь первое заявление Центробанка США о том, что он может в скором времени начать сокращение программы финансовых стимулов.
И теперь, когда объемы покупки им облигаций действительно будут сокращаться, последствия – в той или иной степени – проявятся повсеместно. Но в первую очередь, конечно, - на рынках развивающихся стран.
В Европе, как мне представляется, это влияние будет минимальным – дело в том, что Европейский центральный банк, в целях противодействия, запустит собственную программу финансового стимулирования. Но в целом, как бы то ни было, мы очевидно увидим некоторое торможение мировой экономической конъюнктуры.
Единственное по-настоящему яркое пятно, которое мне видится сегодня во всем промышленном секторе американской экономики, это именно энергетика
Поясним, о какой европейской программе стимулов идет речь. В конце 2011 года и в начале 2012-го Европейский центральный банк в течение всего трех месяцев предоставил банкам стран еврозоны – во имя расширения ими кредитования экономик региона - льготные и относительно долгосрочные кредиты на общую сумму более одного триллиона евро. То есть на треть больше, чем центральный банк США скупил облигаций за весь 2013 год.
Впрочем, значительная часть этих средств до экономики еврозоны так и не дошла. Европейские банки, как и американские, отнюдь не спешили с этими деньгами расставаться. Поправив в той или иной степени собственные балансы, они вернули большую часть полученных средств обратно в Европейский центральный банк – на свои собственные в нем счета.
В результате, как и в Соединенных Штатах, инфляционных последствий для еврозоны эти вливания пока не имели: текущий рост цен в странах единой европейской валюты еще меньше, чем в США, - менее 1% в год.
Теперь же от Европейского банка ожидают, среди других возможных мер, новых масштабных кредитов банкам еврозоны – для ускорения экономического роста региона, едва вышедшего из рецессии, продолжавшейся полтора года.
Правда, на этот раз Европейский банк, не исключено, сделает эти кредиты сугубо “целевыми”: их, судя по некоторым сообщениям, смогут получить те банки, которые обязуются почти всю сумму направить именно на кредитование компаний и предприятий. Объемы этого кредитования сокращаются в еврозоне уже почти три года подряд, что, кстати, и стало одной из главных причин недавней рецессии. Сможет ли новая программа кредитования переломить эту тенденцию?
Клаус-Юрген Герн, научный сотрудник немецкого Института мировой экономики, Киль:
- В отличие от, скажем, от центробанков Соединенных Штатов или Японии, Европейский центральный банк проводит иную, более пассивную финансовую политику. Он не скупает в больших объемах облигации, предпочитая напрямую кредитовать банки региона.
Как только денежная масса в еврозоне значительно выросла, это сразу же было истолковано как признак угрозы. Но стоило притоку ликвидности в банки сократиться, сразу в нескольких странах еврозоны возникли проблемы с кредитованием компаний и предприятий. На данный момент эта проблема все еще весьма остро ощущается, например, в Испании и Италии.
Конечно, Европейский банк попытается переломить тенденцию, однако наш анализ его предыдущих попыток продемонстрировал, что эффект на экономику оказался, увы, не столь значительным. Поэтому я хотел бы предостеречь от слишком больших ожиданий от новой инициативы Европейского центрального банка...
Фердинанд Фихтнер:
- Довольно трудно предсказать, как повлияет эта программа на экономический рост стран еврозоны. И вот почему. Во-первых, мы пока не знаем, какие именно банки воспользуются этой возможностью, и сколько их окажется. Мы можем лишь предположить, исходя из прошлого опыта, что, скорее всего, большая часть льготных кредитов уйдет в банки стран Южной Европы, как наиболее остро нуждающиеся в финансовой поддержке.
Во-вторых, мы до сих пор не знаем, что конкретно скрывается за планами “целевого“ кредитования? Ведь в прошлом кредиты Европейского центрального банка (ЕЦБ) тоже были, вроде, целенаправленными.
Теперь же Банк дает понять, что эти деньги пойдут на оздоровление реальной экономики - другими словами, их должны получить компании и предприятия. Раньше этого не происходило. В том числе и потому, что, например, банки стран Южной Европы предоставляли полученные ими от ЕЦБ средства в виде кредитов своим правительствам, а не предприятиям. Хотя, понятно, в новых деньгах остро нуждались и те, и другие.
Удастся ли этого избежать в будущем – не факт. Поэтому я несколько скептически воспринимаю такие планы Европейского банка. Однако, если реализовать их удастся, если новые кредиты действительно пойдут компаниям и предприятиям еврозоны, это, безусловно, станет мощным импульсом для всей европейской экономики.
После того, как еще в конце мая прошлого года Центральный банк США впервые заявил о возможности сворачивания в обозримом будущем программы финансового стимулирования, наиболее пострадали от тут же начавшегося мощного оттока денег зарубежных инвесторов, в частности, такие развивающиеся страны как Индия, Бразилия, Индонезия, Турция или Южная Африка – то есть страны со слабыми или даже отрицательными торговыми балансами. Например, в Бразилии превышение экспорта над импортом оказалось в 2013 году минимальным за последние 13 лет. Курсы национальных валют этих стран к доллару снизились к концу года на 15-25%.
Теперь, когда в США реально начинается сворачивание прежних финансовых стимулов, какое дополнительное влияние, на ваш взгляд, это может оказать на экономики той же группы стран?
Филип Леви:
- Здесь действительно есть, о чем беспокоиться. Эффект постепенного сворачивания американской программы финансового стимулирования проявится еще задолго до ее полного завершения. В том числе – в виде ожидаемого повышения процентных ставок, как в самих США, так и в еврозоне и Японии.
Во всех этих трех регионах (составляющих почти половину мировой экономики и потому - исключительно для нее важных) процентные ставки в течение уже длительного времени остаются на минимальных уровнях. Поэтому инвесторы и переводили свои капиталы в другие регионы мира, где они могли принести большую отдачу.
Образно выражаясь, если раньше эти ведущие экономики “выдохнули” капитал, то сейчас США и, возможно, еврозона и Япония готовы вновь его “вдохнуть”. В США он уже начал возвращаться.
И получается, что если страны, в которые пришли западные капиталы, использовали этот благоприятный период для проведения необходимых структурных реформ, то инвесторы из них и не уйдут. Если же реформы не были проведены (а, похоже, именно так и обстоят дела, скажем, в Бразилии или Индии), то этот капитал уйдет из них обратно столь же стремительно, как он и пришел.
Диана Фуршгот-Рот:
- Все, на мой взгляд, будет зависеть от экономической политики в конкретной стране. Перспективные инвестиционные проекты есть везде, но далеко не во всех странах инвестиционный климат таков, чтобы эти проекты могли с успехом осуществиться.
Вот один лишь пример. Власти Мексики совсем недавно допустили частный иностранный капитал в национальную нефтяную промышленность. И, по моим прогнозам, одно лишь это может добавить сразу 1-2 процентных пункта к общему росту мексиканской экономики.
Но есть и другие примеры. Скажем, новое, левоцентристское правительство Чили берет не совсем дружественный курс в отношении частного сектора, и это, на мой взгляд, неблагоприятно отразится на экономическом росте страны.
Словом, именно внутренняя экономическая политика мне представляется несоизмеримо более значимым фактором из тех, которые в целом определяют инвестиционную активность как своих, отечественных предпринимателей, так и приток в страну иностранного капитала, или же обменный курс ее валюты, чем те меры, которые принимаются Центральным банком Соединенных Штатов...
Периоды устойчивого экономического роста США ассоциируются с сильным долларом, а не с искусственным его занижением
Многие макропрогнозы сегодня предполагают для мировой экономики и такое развитие событий в 2014 году. По мере сокращения программы финансового стимулирования в США (а значит – и количества новых долларов, притекающих на самые разные финансовые рынки, включая сырьевые), а также по мере расширения добычи нефти в отдельных странах, включая сами Соединенные Штаты, мировые цены на нефть будут постепенно снижаться, хотя и не радикально.
А раз так, продолжают сторонники тех же прогнозов, то курс американского доллара будет укрепляться по отношению к другим валютам, включая и евро. В какой мере вы разделяете подобные сценарные прогнозы?
Клаус-Юрген Герн:
- Действительно, если следовать экономическим учебникам, подобные прогнозы вполне оправданы. Более жесткая финансовая политика ведет к замедлению экономической активности. Это, в свою очередь, сокращает общий спрос на энергоносители и ведет, соответственно, к укреплению доллара по отношению к другим валютам. Чисто теоретически — все верно.
Однако пока - это лишь ожидания. В том числе и потому, что не стоит недооценивать грядущую экономическую конъюнктуру в самих США. Если она окажется благоприятной, то, не исключено, что события будут развиваться, скорее, в противоположном направлении: спрос на энергоносители вырастет, а курс доллара, наоборот, либо снизится, либо останется на нынешних уровнях.
Наконец, необходимо учитывать различные быстроменяющиеся факторы. Например, мы видим, что, вопреки всем прогнозам, цены на нефть, несмотря на относительно спокойную сейчас ситуацию в нефтедобывающих странах Ближнего Востока (я здесь прежде всего имею в виду Иран), остаются стабильными и не снижаются.
Если бы все было так просто и предсказуемо, мы бы уже сейчас заметили существенное оживление на всех мировых рынках. Так что прогнозирование в этой области по-прежнему остается очень сложным, а иногда вообще невозможным делом.
Диана Фуршгот-Рот:
- Добыча нефти в Соединенных Штатах будет расти, это несомненно. Теперь стране нужны новые нефтепроводы, а также согласие Конгресса – и Америка превратится из чистого импортера нефти в значимого ее экспортера. Снижение внутренних цен на энергоносители должно также привлечь в страну более энергоемкие производства – в частности, металлургические. Единственное по-настоящему яркое пятно, которое мне видится сегодня во всем промышленном секторе американской экономики, это именно энергетика.
Что касается курса доллара, то он зависит, в первую очередь, от политики Федеральной резервной системы в отношении процентных ставок. Но какой бы она ни была, именно курс доллара определяет цену нефти. Обменный курс – это причина, цена нефти – следствие. Цена нефти, как таковая, равно как и физические объемы добычи нефти, на курс доллара мало влияют...
В США весь экспорт не превышает 12-13% общего объема национальной экономики - все остальное поглощает гигантский внутренний рынок. Тогда как в отдельных странах Европы доля экспорта может достигать 30-40% ВВП. Соответственно - разнится и значимость текущей динамики обменного курса национальной валюты для общего экономического роста...
Фердинанд Фихтнер:
- Безусловно, наплыв ликвидности в результате мер финансового стимулирования экономики в США оказал значительное влияние на самые разные международные рынки, включая и нефтяной – инвесторы всячески стремились ее пристроить максимально выгодно. Кстати, не исключаю, что эти деньги привели также и к росту цен на недвижимость у нас, в Германии.
Начавшееся сокращение притока этих денег - по идее! - должно привести к снижению цен на нефть. Кроме того, любое ужесточение денежной политики всегда благоприятно отражается на национальной валюте той или иной страны, и в этом смысле укрепление доллара выглядело бы вполне логичным.
А такое развитие событий лишь пошло бы на пользу европейской экономике. Коль скоро энергоносители могут подешеветь, а валюта США, как главного для Европы экспортного рынка, – подорожать, для европейского экспорта в этом случае откроются новые возможности. Мы от этого только выиграем.
Если же реформы не были проведены, этот капитал уйдет обратно столь же стремительно, как и пришел
И еще об одних прогнозах. С одной стороны, мало кто из экспертов оспаривает то, что большую часть прироста всей мировой экономики в 2014 году, каким бы он в итоге ни оказался, обеспечат, как и в предыдущие годы, крупнейшие развивающиеся страны. Такие, в первую очередь, как Китай, а также некоторые другие из стран БРИКС - Индия или Бразилия, с их огромными внутренними рынками.
С другой стороны, наиболее принципиальной для роста мировой экономики, с учетом нынешних в ней тенденций, считается теперь динамика в таких крупнейших ее центрах как США, еврозона и Япония, на долю которых, вместе взятых, приходится, напомним, практически половина объема всей экономики мира. Как вам представляется взаимосвязь этих двух динамик? Что для чего будет являться определяющим?
Фердинанд Фихтнер:
- Мировая экономика - весьма сложная и взаимообусловленная система. Например, при благоприятной конъюнктуре в США страна расширяет свой импорт, что, в свою очередь, стимулирует европейский, японский и китайский экспорт. И наоборот, Китай, при динамичном развитии своей экономики, сможет больше покупать западных товаров, что, естественно, порадует и Европу, и США. Так что иногда бывает довольно трудно определить, кто кого вытаскивает из экономических кризисов.
В 2014 году, как мне кажется, определяющий импульс будет исходить от индустриально развитых стран. Последние данные по экономике США или Японии вселяют немалые надежды. Вполне вероятно, что именно Соединенные Штаты, как локомотив всей мировой экономики, потянут за собой и другие страны. Тогда и они окажутся под благотворным влиянием общего роста.
Филип Леви:
- Здесь многое зависит от того, что мы имеем в виду под “двигателем роста”. Если – собственно темпы прироста ВВП, то, безусловно, тон задают некоторые из стран БРИКС. Ведь даже по скромным прогнозам, объем экономики Китая увеличится в 2014 году процентов на семь!.. Хотя следует помнить, что не все страны БРИКС равнозначны для мировой экономики. Китай по своему весу в ней намного превосходит, например, Бразилию, Россию или Индию.
Но если взять за точку отсчета те ожидания, которые имели место всего полгода назад, относительно вклада в общий рост мировой экономики стран БРИКС, с одной стороны, а США, Европы и Японии - с другой стороны, то они сильно изменились. И, например, аналитики Международного валютного фонда теперь больше ожидают в этом смысле от западных стран и, соответственно, меньше - от стран БРИКС.
Кстати, еще недавно в экономических кругах на Западе довольно популярным был тезис о том, что Китай, как абсолютный лидер среди развивающихся стран, добился определенной независимости от экономик остального мира. Но я, честно говоря, убедительных доводов в его пользу не вижу. Скорее, наоборот: любое замедление экономического роста, например, в Европе болезненно отразится на Китае, для которого Евросоюз – крупнейший экспортный рынок. И, в свою очередь, если забуксует экономика Китая, это почувствует на себе весь остальной мир...