Кинообозрение с Андреем Загданским
Александр Генис: Сегодня “Американский час” отмечает день рождения: 10 лет назад в эфир вышел первый выпуск нашего радиожурнала. 520 передач спустя мы по-прежнему делаем то, с чего начали. Создаем еженедельный портрет американской культуры, рассказывая об умных фильмах и популярных книгах, о шумных выставках и дерзких премьерах, о дискуссиях - на улице и в газете, о веяниях моды интеллектуальной - и обыкновенной. Другими словами, мы говорим обо всем, что может сделать Америку ближе и понятней. Ведь самое большая проблема сегодня - это не столько дефицит сведений об Америке, сколько превратное понимание всего, что о ней известно.
Боюсь, что для многих в России Америка - это карикатура на нее: этакая сверхдержава на стероидах, которая всем диктует свою волю, преследует лишь свои интересы, не церемонится с противниками, никого не слушает, ибо ищет оправдание — в победе, назначает власть судьбой, выгоду — промыслом, а себя — историческим предназначением.
Я, хотя и живу в этой стране 36 лет, не знаю такой Америки, потому, что ее нет. Описанная мною карикатурная держава - всего лишь проекция уязвленного подсознания, которое навязывает противнику свои собственные амбиции. В сущности, враг — это утрированное «Я». Чтобы ненавидеть другого, надо приписать ему свои черты — и преумножить их.
В этой непростой ситуации мне видится смысл АЧ не в том, чтобы защитить Америку, а в том, чтобы сделать ее - по частям и не сразу - доступной и вменяемой. Если говорить совсем просто, то я убежден в одном: труднее ненавидеть тех, кто разделяет с тобой пристрастия, увлечения, большие и маленькие радости жизни: любит слушать оперу или советы, собирать друзей или грибы, ходить в музеи или в походы, копить деньги или знания, ловить рыбу или удачу. Жизнь всегда шире политики, и, не пренебрегая второй, мы помним о первой.
За 10 лет АЧ собрал верную команду, которая с увлечением делится своим опытом американской жизни. Сегодня мы услышим их лучшие, отобранные самими авторами, передачи. Но в эту антологию не могли войти все, кто внес свой вклад в создание этой программы. В Америке, по словам О’Генри, все такое большое, что девять апельсинов составляют дюжину, но час, даже американский, всегда состоит из 60 минут. И мы не смогли вставить в эту юбилейную антологию многих ее заслуженных авторов. Прежде всего тут следует сказать о музыковеде и культурологе Соломоне Волкове, без которого не обходится ни одна программа - кроме этой (на что есть одна уважительная и приятная причина, о которой вы узнаете в следующем выпуске АЧ).
Среди многих замечательных авторов, работавших с “АЧ” последние 10 лет, моя старинная, еще с рижских лет, приятельница Рая Вайль, королева репортажа, которая легко находила общий язык то с философом Фукуямой, то с нью-йоркскими байкерами. “АЧ” благодарен за острые и яркие интервью Ирине Савиновой, Виктории Купчинецкой, Михаилу Гутнику, Майе Прицкер, Анне Немцовой. Передачи мэтра “исторического репортажа” Владимира Абаринова сделалали этот необычный жанр привычным для наших слушателей. Глубокие беседы с видными западными интеллектуалами ведет недавно присодинившийся к нам Евгений Аронов. И, конечно, свой вклад внесли гости “АЧ”, которые представляют все сферы культуры Русской Америки.
Отдельно и громко надо сказать о гроссмейстере звука, нашем режиссере Грише Эйдинове. За 10 лет работы он изучил особенности речи каждого автора и умеет чистить и сокращать наши спонтанные диалоги, убирая языковые ляпы, но сохраняя живость разговора. Благодаря ему каждый эпизод “АЧ” сопровождается выбранной им особой музыкой и звуковыми цитатами, создающими не навязчивый, но отчетливо американский фон для всех сюжетов.
А теперь - о главном. За тридцать лет, которые я провел на Радио Свобода, 10 последних отданы моему любимому проекту - “АЧ”. За эти годы у нашего радио были разные задачи. В эпоху глушилок самым важным справделиво считалась честная информация. В перестройку мы помогали избавиться от страшного бремени коммунизма. В трудные 90-е Радио стало полем аналитики, часто заменяя привычные “толстые журналы”. В нулевые Свобода стала местом интеллигентной беседы, защищающей от напора вульгарной теле-попсы. Но сейчас, в самые трудные со времен падения Берлинской стены дни, мы должны объединить все эти роли, чтобы помочь предотвратить реванш квазисоветской идеологии, избежать тотальной изоляции России и остановить новую Холодную войну.
Конечно, АЧ избегает вещать с таким пафосом, но мне нужно было это сказать, чтобы принятый у нас в программе легкий и непринужденный тон не приняли за отсутствие твердой политической позиции. По-моему лучше всего ее выразил Егор Гайдар, когда на вопрос о своей мечте ответил так: “Я хочу жить в Европе, не покидая отечества”.
(Музыка)
Александр Генис: Готовясь к юбилею, мы, как уже говорилось, решили составить антологию, собрав фрагменты из прозвучавших за эти десять лет передач. Но в план вмешались актуальные обстоятельства, а прислушиваться к ним даже в самый последний момент - одна из традиций АЧ.
Дело в том, что только что ведущий нашего кинообозрения Андрей Загданский вернулся из своего родного Киева, где он провел мастер-класс режиссерского искусства, показывал ретроспективу своих фильмов, но главное - работал в жюри международного фестиваля документального кино, который, несмотря на сложную и тревожную обстановку - а, может, и благодаря ей - с триумфом прошел в украинской столице.
Андрей, первое впечатление от Киева?
Андрей Загданский: Первое впечатление от фестиваля. Я только прилетел и сразу пришел на открытие в хорошо известный мне с детства буквально Красный зал Дома кино. В первую очередь поразило количество людей. Я помню, что раньше нечто подобное было только на американских фильмах, например, «Экзорцист» когда показывали, я был тогда еще студентом. Вот и сейчас - полный зал 500 человек и абсолютно заполненные проходы, люди стоят, тесно. Такой энтузиазм дело не случайное, что-то организаторы понимают, как делать. Плюс совершенно особая обстановка в Киеве: жажда приобщиться к миру. Это очень важно — почувствовать себя частью мирового процесса, в том числе и кино-процесса. Ведь это - международный фестиваль, здесь показывают документальные фильмы со всего мира. И люди хотят подключиться к большей ноосфере.
Александр Генис: Это как вилка в розетку вставлена.
Андрей Загданский: Нет, ноосфера, как говорил Вернадский, чувство, что “мы хотим войти в этот мир”. И это очень важно — эта атмосфера, это состояние. Во-вторых, важно ощущение трагедии, которая охватила город, и люди приходят в себя, насколько это возможно, после трагедии. Две трети зала, там студентов было очень много, наверное, принимали активное участие на Майдане — это их Майдан, это их жизнь, это были их будни: ежедневное ходить на Майдан и помогать, чем возможно.
Кульминацией открытия фестиваля был фильм очень молодых людей из разных съемочных групп, который назывался «Майдан. Черновой монтаж». Они сложили несколько новелл, разные мгновения жизни Майдана. Делали это все молодые люди, 30-35 лет максимум, очень талантливые и очень бесстрашные. Потому что часто то, что мы видим на экране, по-настоящему страшно: атаки «Беркута», избиения людей, взрывы шумовых гранат, наконец, стрельба. И это все снято, у людей хватило сил, мужества все это снимать.
Александр Генис: То есть они стояли очень близко к линии фронта?
Андрей Загданский: Именно так. Обращаешь внимание на детали: в кадре взрывается шумовая граната, и у оператора не дрогнула рука. Я понимаю, что стоит за этим кадром, когда взорвалась граната. Он уже видел и слышал не один раз, как взрывается граната, поэтому свои рефлексы взял под контроль - его рука не дрожит.
Александр Генис: Помните, как Роберт Капа говорил, когда его спрашивали: почему у вас так хорошо получаются фронтовые снимки? Он говорил: «Потому что надо подойти ближе». Это, конечно, не даром дается. Я помню, как у моего друга Юрия Подниекса убили оператора во время атаки еще советского ОМОНа в Риге. Так что это опасная работа.
Андрей Загданский: В этом фильме они нашли силы и возможности снять даже лирические вещи. Одна мини-новелла посвящена тому, как люди укладываются спать, в основном мужчины в здании Горсовета на Крещатике. Как они, отстояв смену на Майдане, приходят туда ночевать. Как они укладываются спать, как они снимают обувь, как они мостятся в этих страшно неудобных условиях, но вместе с тем человек, который ложится спать, хочет найти какую-то форму комфорта, как они засыпают, как они спят — совершенно замечательный эпизод. Люди, когда они спят, они все как дети.
Александр Генис: Этот рассказ мне напоминает одно из самых трогательных впечатлений в истории, которую я знаю — это как вели себя лондонцы во время блица в 1940-м, укладываясь спать в лондонском метро. Интересно, я этот эпизод войны много изучал, потому что она меня глубоко трогает. Так вот за все время блица в лондонском метро не было ни одной драки. Представьте, когда такое количество людей в такой тесноте живет, и ничего.
Андрей Загданский: Точно так же, как на всем Майдане не было ни одного случая, когда кто-то выпивал — это твердый факт. Я был на Майдане 22 февраля, когда был вроде бы момент праздничный, горько праздничный, потому что столько людей погибло, но уже было известно, что Янукович бежал. Так вот я нигде не почувствовал запаха алкоголя, все были абсолютно трезвые. Это тоже характерная деталь.
Возвращаясь к фильму. В какой-то момент действие на экране подходит к кульминации. Вы видите схватки страшные, кровавые, и все это реальность, это не спилбергское кино, это все настоящее, от чего в ужасе волосы поднимаются дыбом. Один кадр я забыть не могу. Снят он по всей видимости ночью с 18 на 19 февраля. Горит здание профсоюзов. Все, кто знает Киев, поймут даже, где стоит камера. «Беркутовцы» атакуют одного-единственного человека. Он стоит с огромной палкой и отмахивается от пяти или шести человек, у которых нет уже сил на бросок. Видно, как атаующие все измучены. И он точно так же, как во сне замедленными движениями отмахивается от “Беркута” этой палкой. Глядя на экран, ты физически ощущаешь, как энергия агрессии уходила из них: у “беркутовцев” больше не было сил атаковать Майдан. Майдан выстоял и духом, и физической силой.
Александр Генис: Андрей, вы делали фильм «Оранжевая зима», в котором я тоже принимал участие, мы смотрели с вами тогда весь материал, который был снят во время первого Майдана. Скажите, в чем разница между первым и вторым Майданом, в чем их принципиальные отличия?
Андрей Загданский: Опираясь на мнение моих друзей, коллег, которые там были, я понимаю, что у второго майдана было несколько фаз. Начиналось все очень безобидно, очень празднично, как и первый Майдан. Тот Майдан ведь пришел к карнавалу — это слово, которое мы с вами стратегически точно использовали в нашем фильме, на сегодняшний день, мне кажется, общее понимание такое и есть, что это был карнавал, это было праздничное городское действо, в результате которого одни выборы отменили, новые назначили.
Александр Генис: То есть это была победа, и бескровная победа.
Андрей Загданский: Слава богу, тогда никто не пострадал. То, что происходило на втором Майдане, довольно быстро приобрело острый характер насилия. Потому что когда избили студентов в конце ноября, то началась совершенно другая фаза — это было насилие против мирных людей. И в какой-то момент эти мирные люди начали сопротивляться.
Еще одна очень важная деталь. Бесспорно, за первым Майданом стояли некоторые финансовые силы, которые помогали Майдану. Одинаковые палатки стояли на площади, понятно, что они были куплены в один день в одном магазине от одного поставщика. В этот раз все - абсолютно свое, кто во что горазд. Каждая каска, каждый щиток, который был накручен на людей в качестве защиты, каждая палка — все самодельное или кто где достал, кто где купил. Ты видишь в этой разношерстности единство народа: люди сказали — нет. И не кто-то им помог, а они сами вышли, все это сделали. Это очень существенная деталь, которая говорит о том, насколько все это затронуло глубины, насколько не поверхностно - в первую очередь для киевлян, а потом для всей Украины.
Александр Генис: Андрей, во время ретроспективы вы показывали фильм «Оранжевая зима» о первом Майдане. Как его принимали люди второго Майдана?
Андрей Загданский: Его принимали очень хорошо. Я думаю, что за всем этим в первую очередь такая возможность посмотреть на себя со стороны, почувствовать, какие ошибки были сделаны, понять, что произошло тогда не так. Ведь революция была, а ничего не изменилось. И вот теперь на сегодняшний день, когда они смотрели фильм, я думаю, для них была возможность сравнить свое состояние сегодняшнее и прошлое, увидеть, может быть сделать точку отсчета, куда же двигаться. Две точки позволяют проецировать будущее.
Александр Генис: Через одну точку можно провести сколько угодно прямых.
Андрей Загданский: А через две - проецировать будущее. Опираясь на сегодняшний фильм, свое историческое прошлое десятилетней давности, они могли, что-то проецировать для себя в будущем.
Александр Генис: Ну что ж, вернемся к фестивалю. Что это за фестиваль?
Андрей Загданский: Это фестиваль, который проходит уже 11-й раз, называется он Фестиваль прав человека. Как многие документальные фестивали, посвящен в первую очередь правам человека. Я видел не всю программу, потому что я был членом одного жюри, у нас было три жюри. Я участвовал в жюри коротких фильмов, мы смотрели 18 коротких документальных фильмов вместе с моей коллегой замечательным кинокритиком Викторией Белопольской из Москвы и с моим другим коллегой кинорежиссером Стефани Ламор из Франции. Вот мы втроем смотрели эти фильмы и принимали решение.
Александр Генис: Какой была программа фестиваля?
Андрей Загданский: Программа, как всегда, разношерстная, посвящена разным проблемам, разным обстоятельствам. Но фильм, которому мы дали главный приз, называется «Лиза, вернись домой», мне очень понравился. В нем есть и поэтическое начало, и вместе с тем есть умение недосказать историю, я это очень ценю. Когда мы понимаем степень драмы, которая стоит за тем, что мы видим на экране, но автор нас ни разу не подталкивает к выводу, не эксплуатирует наши чувства — это совершенно замечательно. Мы единогласно, что очень важно, присудили ей главный приз.
Что происходит в этой снятой в Литве картине? Она о маленькой девочке, 8-9 лет, которая живет в русской семье в Литве. Девочка убегает. Куда она убегает — мы не знаем. Начинается фильм с того, что мать пытается узнать, куда она убежала. Она не отвечает. Потом задействованы друзья матери и ее подруга, муж, еще какой-то парень. Видны вечера, жизнь этих людей. Они, видимо, живут где-то на даче в Литве. Как они танцуют, как они проводят время, как они пьют, автор ничего не подсказывает, но они нам становятся неприятны. И вот опять девочка убегает. Опять они кричат, ищут ее, зовут домой. Непонятно, куда она убежала, почему убежала - тоже непонятно. Но понятно, что этот мир и этот быт маленькой девочке невыносим. Но ничего кроме того, что мы видим на экране, нам не подсказывает этого.
Александр Генис: А чей это фильм — литовский или русско-литовский?
Андрей Загданский: Этот фильм совместное производство Литвы и Эстонии. Автор фильма - русская женщина-режиссер Оксана Бурая, живущая в Литве. Эта картина нам всем единогласно понравилась, и мы легко договорились дать ей главный приз.
Александр Генис: Вы знаете, меня живо интересуют новые явления культуры. Русские люди, русские художники, живущие в ближнем зарубежье, снимают русские фильмы, издают русские книги, выпускают русские журнлаы на территории других стран. Я всегда верил в возможность запасной России в этом самом ближнем зарубежье. Сейчас особенно - в связи с новыми перспективами в Украине я верю в возможность того, что если в России будут зажиматься гайки, то многие творческие начинания переедут в Украину. Вот этот литовский фильм, о котором вы говорите и который на самом деле русский фильм — один из примеров такой культурной миграции.
Другой пример. Я внимательно слежу за фестивалями Довлатова в Эстонии. Интересно, что именно эстонцы, а не русские, устраивают уже не первый год фестивали русского писателя Довлатова. Это тоже говорит о возможностях функционирования русской культуры за пределами своих границ. Философ Ильин еще в 1946-м году сказал, по-моему, очень важную фразу о том, что национальная культура не черепаха, она не нуждается в государственном панцире, она может жить, где угодно. Я всегда верил в то, ее что возможно яркое развитие русской культуры и за границей.
Андрей, мой последний вопрос: с каким впечатлением вы уехали из Киева?
Андрей Загданский: Мое последнее впечатление о Киеве, наверное, то же самое, что и первое. Потому что, когда закончился фильм «Майдан. Черновой монтаж», (я еще раз подчеркиваю — полный зал, яблоку негде упасть, простите за трюизм, но это факт, так стоят люди), во время финальных кадров запела совершенно потрясающая - гениальная! - украинская певица Марианна Садовская, у нее такие песни-истории. И она запела эту песню невероятно сильным глубоким голосом, играя на каком-то маленьком народном органчике. И весь зал подхватил, следуя за сильнейшим женским голосом. Она допела эту песню, наступила пауза, и потом весь зал запел гимн Украины. Должен вам сказать, что не уронить слезу в это мгновение было невозможно. В зале пели люди, которые только что отстояли свою свободу.
Боюсь, что для многих в России Америка - это карикатура на нее: этакая сверхдержава на стероидах, которая всем диктует свою волю, преследует лишь свои интересы, не церемонится с противниками, никого не слушает, ибо ищет оправдание — в победе, назначает власть судьбой, выгоду — промыслом, а себя — историческим предназначением.
Я, хотя и живу в этой стране 36 лет, не знаю такой Америки, потому, что ее нет. Описанная мною карикатурная держава - всего лишь проекция уязвленного подсознания, которое навязывает противнику свои собственные амбиции. В сущности, враг — это утрированное «Я». Чтобы ненавидеть другого, надо приписать ему свои черты — и преумножить их.
В этой непростой ситуации мне видится смысл АЧ не в том, чтобы защитить Америку, а в том, чтобы сделать ее - по частям и не сразу - доступной и вменяемой. Если говорить совсем просто, то я убежден в одном: труднее ненавидеть тех, кто разделяет с тобой пристрастия, увлечения, большие и маленькие радости жизни: любит слушать оперу или советы, собирать друзей или грибы, ходить в музеи или в походы, копить деньги или знания, ловить рыбу или удачу. Жизнь всегда шире политики, и, не пренебрегая второй, мы помним о первой.
За 10 лет АЧ собрал верную команду, которая с увлечением делится своим опытом американской жизни. Сегодня мы услышим их лучшие, отобранные самими авторами, передачи. Но в эту антологию не могли войти все, кто внес свой вклад в создание этой программы. В Америке, по словам О’Генри, все такое большое, что девять апельсинов составляют дюжину, но час, даже американский, всегда состоит из 60 минут. И мы не смогли вставить в эту юбилейную антологию многих ее заслуженных авторов. Прежде всего тут следует сказать о музыковеде и культурологе Соломоне Волкове, без которого не обходится ни одна программа - кроме этой (на что есть одна уважительная и приятная причина, о которой вы узнаете в следующем выпуске АЧ).
Среди многих замечательных авторов, работавших с “АЧ” последние 10 лет, моя старинная, еще с рижских лет, приятельница Рая Вайль, королева репортажа, которая легко находила общий язык то с философом Фукуямой, то с нью-йоркскими байкерами. “АЧ” благодарен за острые и яркие интервью Ирине Савиновой, Виктории Купчинецкой, Михаилу Гутнику, Майе Прицкер, Анне Немцовой. Передачи мэтра “исторического репортажа” Владимира Абаринова сделалали этот необычный жанр привычным для наших слушателей. Глубокие беседы с видными западными интеллектуалами ведет недавно присодинившийся к нам Евгений Аронов. И, конечно, свой вклад внесли гости “АЧ”, которые представляют все сферы культуры Русской Америки.
Отдельно и громко надо сказать о гроссмейстере звука, нашем режиссере Грише Эйдинове. За 10 лет работы он изучил особенности речи каждого автора и умеет чистить и сокращать наши спонтанные диалоги, убирая языковые ляпы, но сохраняя живость разговора. Благодаря ему каждый эпизод “АЧ” сопровождается выбранной им особой музыкой и звуковыми цитатами, создающими не навязчивый, но отчетливо американский фон для всех сюжетов.
А теперь - о главном. За тридцать лет, которые я провел на Радио Свобода, 10 последних отданы моему любимому проекту - “АЧ”. За эти годы у нашего радио были разные задачи. В эпоху глушилок самым важным справделиво считалась честная информация. В перестройку мы помогали избавиться от страшного бремени коммунизма. В трудные 90-е Радио стало полем аналитики, часто заменяя привычные “толстые журналы”. В нулевые Свобода стала местом интеллигентной беседы, защищающей от напора вульгарной теле-попсы. Но сейчас, в самые трудные со времен падения Берлинской стены дни, мы должны объединить все эти роли, чтобы помочь предотвратить реванш квазисоветской идеологии, избежать тотальной изоляции России и остановить новую Холодную войну.
Конечно, АЧ избегает вещать с таким пафосом, но мне нужно было это сказать, чтобы принятый у нас в программе легкий и непринужденный тон не приняли за отсутствие твердой политической позиции. По-моему лучше всего ее выразил Егор Гайдар, когда на вопрос о своей мечте ответил так: “Я хочу жить в Европе, не покидая отечества”.
(Музыка)
Александр Генис: Готовясь к юбилею, мы, как уже говорилось, решили составить антологию, собрав фрагменты из прозвучавших за эти десять лет передач. Но в план вмешались актуальные обстоятельства, а прислушиваться к ним даже в самый последний момент - одна из традиций АЧ.
Дело в том, что только что ведущий нашего кинообозрения Андрей Загданский вернулся из своего родного Киева, где он провел мастер-класс режиссерского искусства, показывал ретроспективу своих фильмов, но главное - работал в жюри международного фестиваля документального кино, который, несмотря на сложную и тревожную обстановку - а, может, и благодаря ей - с триумфом прошел в украинской столице.
Андрей, первое впечатление от Киева?
Андрей Загданский: Первое впечатление от фестиваля. Я только прилетел и сразу пришел на открытие в хорошо известный мне с детства буквально Красный зал Дома кино. В первую очередь поразило количество людей. Я помню, что раньше нечто подобное было только на американских фильмах, например, «Экзорцист» когда показывали, я был тогда еще студентом. Вот и сейчас - полный зал 500 человек и абсолютно заполненные проходы, люди стоят, тесно. Такой энтузиазм дело не случайное, что-то организаторы понимают, как делать. Плюс совершенно особая обстановка в Киеве: жажда приобщиться к миру. Это очень важно — почувствовать себя частью мирового процесса, в том числе и кино-процесса. Ведь это - международный фестиваль, здесь показывают документальные фильмы со всего мира. И люди хотят подключиться к большей ноосфере.
Александр Генис: Это как вилка в розетку вставлена.
Андрей Загданский: Нет, ноосфера, как говорил Вернадский, чувство, что “мы хотим войти в этот мир”. И это очень важно — эта атмосфера, это состояние. Во-вторых, важно ощущение трагедии, которая охватила город, и люди приходят в себя, насколько это возможно, после трагедии. Две трети зала, там студентов было очень много, наверное, принимали активное участие на Майдане — это их Майдан, это их жизнь, это были их будни: ежедневное ходить на Майдан и помогать, чем возможно.
Кульминацией открытия фестиваля был фильм очень молодых людей из разных съемочных групп, который назывался «Майдан. Черновой монтаж». Они сложили несколько новелл, разные мгновения жизни Майдана. Делали это все молодые люди, 30-35 лет максимум, очень талантливые и очень бесстрашные. Потому что часто то, что мы видим на экране, по-настоящему страшно: атаки «Беркута», избиения людей, взрывы шумовых гранат, наконец, стрельба. И это все снято, у людей хватило сил, мужества все это снимать.
Александр Генис: То есть они стояли очень близко к линии фронта?
Андрей Загданский: Именно так. Обращаешь внимание на детали: в кадре взрывается шумовая граната, и у оператора не дрогнула рука. Я понимаю, что стоит за этим кадром, когда взорвалась граната. Он уже видел и слышал не один раз, как взрывается граната, поэтому свои рефлексы взял под контроль - его рука не дрожит.
Александр Генис: Помните, как Роберт Капа говорил, когда его спрашивали: почему у вас так хорошо получаются фронтовые снимки? Он говорил: «Потому что надо подойти ближе». Это, конечно, не даром дается. Я помню, как у моего друга Юрия Подниекса убили оператора во время атаки еще советского ОМОНа в Риге. Так что это опасная работа.
Андрей Загданский: В этом фильме они нашли силы и возможности снять даже лирические вещи. Одна мини-новелла посвящена тому, как люди укладываются спать, в основном мужчины в здании Горсовета на Крещатике. Как они, отстояв смену на Майдане, приходят туда ночевать. Как они укладываются спать, как они снимают обувь, как они мостятся в этих страшно неудобных условиях, но вместе с тем человек, который ложится спать, хочет найти какую-то форму комфорта, как они засыпают, как они спят — совершенно замечательный эпизод. Люди, когда они спят, они все как дети.
Александр Генис: Этот рассказ мне напоминает одно из самых трогательных впечатлений в истории, которую я знаю — это как вели себя лондонцы во время блица в 1940-м, укладываясь спать в лондонском метро. Интересно, я этот эпизод войны много изучал, потому что она меня глубоко трогает. Так вот за все время блица в лондонском метро не было ни одной драки. Представьте, когда такое количество людей в такой тесноте живет, и ничего.
Андрей Загданский: Точно так же, как на всем Майдане не было ни одного случая, когда кто-то выпивал — это твердый факт. Я был на Майдане 22 февраля, когда был вроде бы момент праздничный, горько праздничный, потому что столько людей погибло, но уже было известно, что Янукович бежал. Так вот я нигде не почувствовал запаха алкоголя, все были абсолютно трезвые. Это тоже характерная деталь.
Возвращаясь к фильму. В какой-то момент действие на экране подходит к кульминации. Вы видите схватки страшные, кровавые, и все это реальность, это не спилбергское кино, это все настоящее, от чего в ужасе волосы поднимаются дыбом. Один кадр я забыть не могу. Снят он по всей видимости ночью с 18 на 19 февраля. Горит здание профсоюзов. Все, кто знает Киев, поймут даже, где стоит камера. «Беркутовцы» атакуют одного-единственного человека. Он стоит с огромной палкой и отмахивается от пяти или шести человек, у которых нет уже сил на бросок. Видно, как атаующие все измучены. И он точно так же, как во сне замедленными движениями отмахивается от “Беркута” этой палкой. Глядя на экран, ты физически ощущаешь, как энергия агрессии уходила из них: у “беркутовцев” больше не было сил атаковать Майдан. Майдан выстоял и духом, и физической силой.
Александр Генис: Андрей, вы делали фильм «Оранжевая зима», в котором я тоже принимал участие, мы смотрели с вами тогда весь материал, который был снят во время первого Майдана. Скажите, в чем разница между первым и вторым Майданом, в чем их принципиальные отличия?
Андрей Загданский: Опираясь на мнение моих друзей, коллег, которые там были, я понимаю, что у второго майдана было несколько фаз. Начиналось все очень безобидно, очень празднично, как и первый Майдан. Тот Майдан ведь пришел к карнавалу — это слово, которое мы с вами стратегически точно использовали в нашем фильме, на сегодняшний день, мне кажется, общее понимание такое и есть, что это был карнавал, это было праздничное городское действо, в результате которого одни выборы отменили, новые назначили.
Александр Генис: То есть это была победа, и бескровная победа.
Андрей Загданский: Слава богу, тогда никто не пострадал. То, что происходило на втором Майдане, довольно быстро приобрело острый характер насилия. Потому что когда избили студентов в конце ноября, то началась совершенно другая фаза — это было насилие против мирных людей. И в какой-то момент эти мирные люди начали сопротивляться.
Еще одна очень важная деталь. Бесспорно, за первым Майданом стояли некоторые финансовые силы, которые помогали Майдану. Одинаковые палатки стояли на площади, понятно, что они были куплены в один день в одном магазине от одного поставщика. В этот раз все - абсолютно свое, кто во что горазд. Каждая каска, каждый щиток, который был накручен на людей в качестве защиты, каждая палка — все самодельное или кто где достал, кто где купил. Ты видишь в этой разношерстности единство народа: люди сказали — нет. И не кто-то им помог, а они сами вышли, все это сделали. Это очень существенная деталь, которая говорит о том, насколько все это затронуло глубины, насколько не поверхностно - в первую очередь для киевлян, а потом для всей Украины.
Александр Генис: Андрей, во время ретроспективы вы показывали фильм «Оранжевая зима» о первом Майдане. Как его принимали люди второго Майдана?
Андрей Загданский: Его принимали очень хорошо. Я думаю, что за всем этим в первую очередь такая возможность посмотреть на себя со стороны, почувствовать, какие ошибки были сделаны, понять, что произошло тогда не так. Ведь революция была, а ничего не изменилось. И вот теперь на сегодняшний день, когда они смотрели фильм, я думаю, для них была возможность сравнить свое состояние сегодняшнее и прошлое, увидеть, может быть сделать точку отсчета, куда же двигаться. Две точки позволяют проецировать будущее.
Александр Генис: Через одну точку можно провести сколько угодно прямых.
Андрей Загданский: А через две - проецировать будущее. Опираясь на сегодняшний фильм, свое историческое прошлое десятилетней давности, они могли, что-то проецировать для себя в будущем.
Александр Генис: Ну что ж, вернемся к фестивалю. Что это за фестиваль?
Марианна Садовская (фото: Андрей Загданский)
Андрей Загданский: Это фестиваль, который проходит уже 11-й раз, называется он Фестиваль прав человека. Как многие документальные фестивали, посвящен в первую очередь правам человека. Я видел не всю программу, потому что я был членом одного жюри, у нас было три жюри. Я участвовал в жюри коротких фильмов, мы смотрели 18 коротких документальных фильмов вместе с моей коллегой замечательным кинокритиком Викторией Белопольской из Москвы и с моим другим коллегой кинорежиссером Стефани Ламор из Франции. Вот мы втроем смотрели эти фильмы и принимали решение.
Александр Генис: Какой была программа фестиваля?
Андрей Загданский: Программа, как всегда, разношерстная, посвящена разным проблемам, разным обстоятельствам. Но фильм, которому мы дали главный приз, называется «Лиза, вернись домой», мне очень понравился. В нем есть и поэтическое начало, и вместе с тем есть умение недосказать историю, я это очень ценю. Когда мы понимаем степень драмы, которая стоит за тем, что мы видим на экране, но автор нас ни разу не подталкивает к выводу, не эксплуатирует наши чувства — это совершенно замечательно. Мы единогласно, что очень важно, присудили ей главный приз.
Что происходит в этой снятой в Литве картине? Она о маленькой девочке, 8-9 лет, которая живет в русской семье в Литве. Девочка убегает. Куда она убегает — мы не знаем. Начинается фильм с того, что мать пытается узнать, куда она убежала. Она не отвечает. Потом задействованы друзья матери и ее подруга, муж, еще какой-то парень. Видны вечера, жизнь этих людей. Они, видимо, живут где-то на даче в Литве. Как они танцуют, как они проводят время, как они пьют, автор ничего не подсказывает, но они нам становятся неприятны. И вот опять девочка убегает. Опять они кричат, ищут ее, зовут домой. Непонятно, куда она убежала, почему убежала - тоже непонятно. Но понятно, что этот мир и этот быт маленькой девочке невыносим. Но ничего кроме того, что мы видим на экране, нам не подсказывает этого.
Александр Генис: А чей это фильм — литовский или русско-литовский?
Андрей Загданский: Этот фильм совместное производство Литвы и Эстонии. Автор фильма - русская женщина-режиссер Оксана Бурая, живущая в Литве. Эта картина нам всем единогласно понравилась, и мы легко договорились дать ей главный приз.
Александр Генис: Вы знаете, меня живо интересуют новые явления культуры. Русские люди, русские художники, живущие в ближнем зарубежье, снимают русские фильмы, издают русские книги, выпускают русские журнлаы на территории других стран. Я всегда верил в возможность запасной России в этом самом ближнем зарубежье. Сейчас особенно - в связи с новыми перспективами в Украине я верю в возможность того, что если в России будут зажиматься гайки, то многие творческие начинания переедут в Украину. Вот этот литовский фильм, о котором вы говорите и который на самом деле русский фильм — один из примеров такой культурной миграции.
Другой пример. Я внимательно слежу за фестивалями Довлатова в Эстонии. Интересно, что именно эстонцы, а не русские, устраивают уже не первый год фестивали русского писателя Довлатова. Это тоже говорит о возможностях функционирования русской культуры за пределами своих границ. Философ Ильин еще в 1946-м году сказал, по-моему, очень важную фразу о том, что национальная культура не черепаха, она не нуждается в государственном панцире, она может жить, где угодно. Я всегда верил в то, ее что возможно яркое развитие русской культуры и за границей.
Андрей, мой последний вопрос: с каким впечатлением вы уехали из Киева?
Андрей Загданский: Мое последнее впечатление о Киеве, наверное, то же самое, что и первое. Потому что, когда закончился фильм «Майдан. Черновой монтаж», (я еще раз подчеркиваю — полный зал, яблоку негде упасть, простите за трюизм, но это факт, так стоят люди), во время финальных кадров запела совершенно потрясающая - гениальная! - украинская певица Марианна Садовская, у нее такие песни-истории. И она запела эту песню невероятно сильным глубоким голосом, играя на каком-то маленьком народном органчике. И весь зал подхватил, следуя за сильнейшим женским голосом. Она допела эту песню, наступила пауза, и потом весь зал запел гимн Украины. Должен вам сказать, что не уронить слезу в это мгновение было невозможно. В зале пели люди, которые только что отстояли свою свободу.