Исторические события позволяют найти ответы на вопросы о настоящем, поэтому историки продолжают искать параллели между происходящим сегодня и событиями столетней давности, когда начался первый крупномасштабный военный конфликт, затронувший множество стран. Радио Свобода обратилось с двумя вопросами к пяти историкам, исследующим период Первой мировой войны.
– Спустя столетие с момента начала Первой мировой войны можем ли мы точно сказать, кто виноват?
Герхард Хиршфельд, профессор истории Университета Штутгарта, автор нескольких книг, в том числе "Германия в Первой мировой войне":
– Если составить список ответственных за начало войны, то он всегда будет начинаться с ультиматума, посланного венским правительством сербам, который сопровождался – что очень важно – объяснением, данным немецким правительством. Оно гласило: "В общем, вы можете делать, что хотите. Уладьте сербский вопрос раз и навсегда". Они ожидали войну в традиционном стиле XIX века. То, что они получили, – новый тип войны, в то время абсолютно непостижимый.
Шон Макмикин
Шон Макмикин, профессор истории турецкого Университета Коч, автор книг "Российское происхождение Первой мировой войны" и "Июль 1914: обратный отсчет":
– Целью немецких и австрийских дипломатов после убийства эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараеве было попытаться локализовать конфликт на Балканах. Теперь это, возможно, кажется далеким от реальности, но идеальный сценарий, который вынашивали в Берлине и Вене, – что Австро-Венгрия будет в состоянии самостоятельно, без помощи извне, противостоять Сербии. Отношение к конфликту России и ее политика, конечно, были направлены на то, чтобы кризис разросся на весь континент. Россия втягивала в него Францию и Великобританию. Она стремилась к тому, чтобы в случае войны Великобритания и Франция воевали на стороне России. Иными словами, то, что война стала общеевропейской и мировой, – следствие политики России. Это не означает, что Россия – единственная страна, которая несет за это ответственность. Я говорю это, чтобы показать, что к войне привела следующая комбинация: реакция Австро-Венгрии на произошедшее в Сараеве, и реакция России на объявление Австро-Венгрией войны Сербии. Это и породило мировую войну.
Джон Кейгер, профессор европейской истории и международных отношений Кембриджского университета:
Джон Кейгер
– До сих пор остается неясной степень ответственности тех стран, которые вступили в войну. Я, тем не менее, предлагаю считать Германию и Австро-Венгрию основными ответственными за войну силами. Это очевидно даже сегодня. В целом мне кажется, что начало боевых действий связано с замешательством нескольких политиков, которых захлестнула череда событий в конце июля и начале августа [1914 года]. Они не всегда отдавали себе отчет, что они делают и каковы будут последствия этих действий. В результате они оказались пойманными в ловушку принятых ими решений, которые, мягко говоря, постепенно привели к процессу внезапного начала войны.
Анника Момбауэр, историк, старший научный сотрудник в Открытом университете Лондона, автор книг и статей о Первой мировой войне:
– Многие из тех, кто принимал решения в 1914 году, и даже многие обычные европейцы чувствовали, что война в конце концов начнется. Стоит вспомнить об еще одном "-изме" – социальном дарвинизме. Это вера, что страны и народы подчиняются тем же биологическим законам, каким подчиняются животные, что в борьбе за власть они либо достигают вершины, либо устраняются. Проявляется это в том, что если вы хотите быть великой державой, то в конечном итоге вы должны развязать войну против других держав и победить, чтобы подтвердить статус великой державы. Среди тех, кто принимал решения накануне Первой мировой, было много тех, кто действительно хотел войны. Таких людей можно было найти во всех европейских столицах великих держав. Хотя кажется, что большинство из них находились в Вене и Берлине.
Йорн Леонард, профессор истории Фрайбургского университета, автор нескольких книг, в том числе "Ящик Пандоры: история Первой мировой войны":
– Мне кажется неправильным говорить об исключительной вине Германии. Стоит говорить о различных, часто взаимосвязанных, обязательствах. Утверждения о вине Германии за развязывание войны делаются под влиянием Версальского договора, периода между двумя мировыми
Сегодня мы нуждаемся в историческом анализе, который приблизит нам истину
войнами и аргумента, что приход к власти Адольфа Гитлера был возможен исключительно из-за этой военной вины... Я думаю, что в дискуссии "виновен за войну" есть существенное моральное значение, а сегодня мы нуждаемся не в нем, а в историческом анализе, который приблизит нам истину. И если мы займемся таким анализом, я думаю, мы увидим многих других из тех, кто несет ответственность. Здесь речь не только о поддержке Германией правительства в Вене, здесь есть и поддержка Россией Сербии, без которой последняя не могла бы с такой решительностью, с которой это произошло, ответить на поставленный ей ультиматум. Также имела место поддержка Францией России.
– В последнее время некоторые эксперты, говоря о современной ситуации в мире, проводят параллели между событиями лета 1914 года и происходящим сегодня: кризис на Украине, спор между Китаем и Японией касательно островов, между Китаем и Вьетнамом касательно ресурсов в Южно-Китайском море. Видите ли вы эти параллели и можно ли воспользоваться уроками прошлого применительно к современной мировой ситуации?
Герхард Хиршфельд, профессор истории Университета Штутгарта, автор нескольких книг, в том числе "Германия в Первой мировой войне":
– Я параллелей не вижу. История не повторяется. История в некотором смысле зависит от определенных факторов и условий, которые
Нет никаких параллелей между 1914 и 2014-м
отличаются от того, что мы наблюдали в прошлом. Нет никаких параллелей между 1914 и 2014-м. В то же время есть один элемент, который, я боюсь, создает непрерывность, и это – человеческий фактор. Люди не меняются. У них те же самые чувства, эмоции, стремления, борьба за власть. И когда дело доходит до оценки личного фактора, амбиций политиков, в этом случае присутствует элемент непрерывности. Хотя при этом существенно изменился исторический контекст. В 1914 году у нас не было НАТО, ОБСЕ, ЕС. У нас не было международных организаций и союзов, являющихся надзорными органами во время кризисов. Человек так же эмоционален, как и сто лет назад, но условия и исторические структуры сегодня не такие, как в прошлом.
Шон Макмикин, профессор истории турецкого Университета Коч, автор книг "Российское происхождение Первой мировой войны" и "Июль 1914: обратный отсчет":
– История никогда не повторяется в точности. Я вижу мышление по аналогии: Китай – это Германия. Однако Китай так же подходит на роль России в 1914 году. Российская экономика развивалась существенными темпами в 1914 году: приблизительно 9 процентов в год. Иными словами, во многих отношениях, накануне Первой мировой войны Россия является хорошей аналогией при поиске государства, соответствующего современному Китаю в прошлом. Предположим, что вы верите традиционной историографии, в таком случае рост силы России – большая проблема. Именно этот фактор был фактором дестабилизации в Европе в начале прошлого века, а вовсе не возрастающая сила Германии. Иногда – даже когда мы пытаемся извлечь уроки из истории – мы проводим неправильные аналогии и делаем неправильные выводы.
Джон Кейгер, профессор европейской истории и международных отношений Кембриджского университета:
– Я скорее настроен пессимистически, обращая внимание на происходящее на Украине, на Дальнем Востоке, где есть потенциал обострения ситуации. Может произойти инцидент, затрагивающий гордость страны, – такой, каким стало убийство эрцгерцога Франца Фердинанда 28 июня 1914-го. Если представить себе, что подобное убийство высокопоставленного чиновника произошло на Украине, в игру могли бы немедленно вступить внешние силы, что привело бы к очень серьезным последствиям. Я в этом глубоко убежден и не думаю, что Организация Объединенных Наций была бы в состоянии многое сделать. Очень трудно предсказать, что произойдет, если, например, будет убит посол России на Украине.
Анника Момбауэр, историк, старший научный сотрудник в Открытом университете Лондона, автор книг и статей о Первой мировой войне:
Анника Момбауэр
– Историки и политики часто возвращаются в прошлое, к событиям июля 1914 года и к другим историческим событиям, в попытке найти ответы на вопросы текущих кризисов. Я думаю, интересно здесь то, что СМИ, политики и историки пытаются связать июльский кризис 1914 года и нынешние события на Украине. Я не знаю, какие уроки нам может преподать прошлое, но мне кажется, что один урок мы уже выучили: в данный момент нет войны, которая затрагивала бы несколько европейских стран. Я думаю, что отчасти это означает, что на своих ошибках прошлого мы все-таки учимся, что история преподала нам урок. С другой стороны, я не думаю, что мы можем взять из прошлого какой-то кризис и применить его при оценке современного кризиса.
Йорн Леонард, профессор истории Фрайбургского университета, автор нескольких книг, в том числе "Ящик Пандоры: история Первой мировой войны":
– Нам надо с осторожностью вести разговор о каких-либо прямых аналогиях. Если мы обращаемся к лету 1914-го, мы видим факторы, которые помогают нам лучше понять ситуацию в данный момент. И первое, что я хотел бы упомянуть, – политика истории. Мы наблюдаем своего рода
Речь идет о своего рода теневых зонах трех бывших империй: Российской империи, империи Габсбургов и Османской империи
империализм и страх перед империализмом после конца империй. Если вы смотрите на ситуацию в России, это – постимперское государство. Если посмотреть на зоны конфликтов, начиная со стран Балтии, юго-востока Европы и заканчивая Ближним и Дальним Востоком, то вы поймете, что речь идет о своего рода теневых зонах трех бывших империй: Российской империи, империи Габсбургов и Османской империи. Распад этих империй – наследство Первой мировой войны. Если продолжить наши размышления, то можно утверждать, что после окончания Первой мировой войны во многих отношениях никогда не возникла стабильная государственная структура, которая заполнила бы промежуток, появившийся после распада этих империй.
Перевод статьи Драгана Штавльянина с английского оригинала – Александра Вагнер