В Музее ГУЛАГа в Москве открылась выставка, посвященная 70-летию депортации ингушского народа. Выставка называется "Испытание. 70 лет спустя" и представляет 44 портрета ингушей, переживших депортацию 1944 года, а также фильм, смонтированный из интервью с теми из них, кто мог рассказать о пережитом. Автор фотопортретов и интервью – московский фотограф и журналист Дмитрий Беляков. По признанию журналиста, прошедшего многие "горячие точки", опыт общения с чеченцами и ингушами, пережившими депортацию 1944 года, повлиял на его отношение к войне на востоке Украины.
Первые встречи с героями этой документальной истории состоялись еще в 2012 году, когда Дмитрий Беляков, по его словам, заразился идеей чеченской правозащитницы Таисы Исаевой – запечатлеть свидетельства тех, кого она называла просто "стариками". После почти годовых безуспешных самостоятельных попыток найти финансирование для этого проекта и съемок на собственные средства в Чечне во время журналистских командировок Дмитрий Беляков при содействии российской правозащитницы Светланы Ганнушкиной получил финансовую поддержку от главы Ингушетии Юнус-Бека Евкурова. Съемки продолжились в Ингушетии. Но условием стало то, что история депортации ингушей должна быть представлена как самостоятельный проект. Именно эта часть будет экспонироваться с 16 сентября в московском Музее ГУЛАГа.
По словам Дмитрия Белякова, полностью его фотопроект, посвященный 70-летию депортации чеченцев и ингушей, был опубликован только в журнале "Русский репортер" и представлен "Би-Би-Си Ньюс" (BBC News) в разделе "Панорама". В интервью Радио Свобода Дмитрий Беляков рассказал о людях, с которыми ему довелось провести многие часы, слушая истории их жизни. Некоторых из его героев уже нет в живых, ведь им было от 80 до 115 лет.
Илиев Иса, 1935 г.р. Аул Гули. Портрет работы Дмитрия Белякова. 21 января 2014
– Я никогда в жизни не пожимал руку 115-летнему человеку! – признается Дмитрий Беляков. – Были люди – 101 год, 102 года, 111 лет. Естественно, мы не снимали любого, кто был в депортации. Если человек был двухгодовалым ребенком, что он может рассказать? То есть нам были нужны люди, у которых была какая-то история за плечами. Мы стремились к цифре 44, поскольку 1944 год, и мы хотели 44 портрета сделать. В беседе со мной Евкуров поставил условие, что он категорически не хочет совместный проект, где присутствовать будут чеченцы и ингуши. Причину он не разъяснил. Фотовыставка в Магасе, в Мемориале жертвам политических репрессий закончилась полным триумфом, в первый день ее посетило несколько тысяч человек. Глава Ингушетии потом приехал в Москву, встречался со Светланой Ганнушкиной и ей сказал, что совершил ошибку. Она мне сразу позвонила после того, как он ушел, она сказала: "Дима, вы не поверите! Евкуров признался в своей ошибке, он лично мне сказал, что он понял: это должен был быть совместный проект, с чеченцами и ингушами вместе". Евкуров, при всем том, что о нем сейчас пишут, вошел в историю и как человек, который сделал этот проект возможным. Потому что это была самая последняя возможность. Люди уходят, они уходили на глазах. На момент открытия выставки в Магасе умерло четверо из тех, кого мы сняли.
– Наверняка, чтобы сделать такие снимки, записать их рассказы, пришлось очень хорошо познакомиться с людьми…
– Процесс съемки – это был сумасшедший дом. Эти люди глубоко пожилые, а мне все время хотелось задать больше вопросов и вытащить как можно больше из их памяти каких-то фактов. В результате получалось, что мы выглядим очень назойливо, приехали в дом к людям, которые нас не приглашали, и они были вынуждены нас принять. Представляете себе, как это было дико? Приезжают двое с водителем, вытаскивают из машины все эти чемоданы, затаскивают все это в дом, потом нужен удлинитель, если съемка во дворе дома, это еще сложнее, ведь нужно ставить свет, и нужен кто-то держать штативы и стойки, чтобы их не повалило горным ветром. То есть фактически в съемке участвует весь дом. Потом нас, естественно, кормили-поили… Нас ни из одного дома не отпускали, не напоив хотя бы чаем с каким-нибудь жижиг-галнаш. Мы выглядели, наверное, невоспитанно, хотя я надеюсь, что нас простили.
– Для людей, которые много пережили и которые сейчас, возможно, чувствуют желание более молодых или приближенных к власти своих сородичей не вспоминать о 1944 годе, ваше "назойливое" внимание, мне кажется, гораздо больше значит, чем неудобства от съемки.
Судья переспросил через переводчика: "Тебе дали восемь лет, ты довольна?" Она заплакала и сказала, что очень даже довольна, потому что боялась: могли дать 25 лет
– Да, мы, конечно, причинили им неудобства, но, с другой стороны, было очень много людей, которые совершенно искренне были рады и совершенно искренне благодарили нас за то, что мы про них вспомнили. Из всех, кого мы сняли, пожалуй, больше всего запомнилась история Сану Мамоевой, 89-летней чеченки. Ее посадили за то, что она присутствовала на белхи – это такие чеченские молодежные посиделки, где молодежь имела возможность знакомиться друг с другом, общаться под присмотром старших. На белхи пели песни, танцевали. И во время этих белхи исполнялась частушка про Сталина, смысл которой, если приблизительно перевести: "Сталин, чтоб ты в ящике лежал...". Эту частушку знают абсолютно все чеченцы и ингуши. И вот за то, что она присутствовала при исполнении частушки, возможно, даже не пела этих слов, ей дали восемь лет. Она мне рассказывала, что, когда на суде ей объявили: "Вы приговариваетесь к восьми годам тюремного заключения", – она растерялась. Судья ее переспросил: "Вам понятен приговор?" Она молчала, судья переспросил через переводчика: "Тебе дали восемь лет, ты довольна?" Она заплакала и сказала, что очень даже довольна, потому что боялась: могли дать 25 лет. Вот это меня, конечно, очень долго не отпускало. И она не просто с этой историей передо мной сидела, она привезла из ссылки тот самый
Котиева Тамара, 1935 г.р. Аул Инарки. Портрет работы Дмитрия Белякова. 4 января 2014
чемодан, который она своими руками сколотила, сделала, и она сохранила справку о реабилитации. Вы помните, как заканчивается фильм "Холодное лето 1953-го"? Герой Приемыхова идет по бульвару, и навстречу ему идет такой же, как он, человек, с таким же чемоданом. Вот я об этом почему-то думал. Она же не могла выйти замуж, потому что зэчку замуж никто не брал. Она вышла замуж за такого же, как и она сама. Учитывая все реалии советского времени, учитывая реалии сложно устроенного чеченского общества, ей пришлось очень нелегко. Потом Сану пережила две чеченских войны.
Почему-то женщины производили на него самое сильно впечатление, признался Дмитрий Беляков:
– Была уникальная бабушка в Ингушетии – Товсари Чахкиева, 101 год. Представляете себе, она 40 минут мне позировала на холодном ветру! Рассказывала во всех деталях, как они 12 километров шли от того села, откуда их выселяли, в Армхи, оттуда их везли в Орджоникидзе на грузовиках, потом они стояли под мокрым снегом на площади. Потом мимо них прошел Берия с охраной, она это запомнила. Как было холодно, какие были условия, как умирали в пути от холода и голода, от тифа. Как она вернулась домой...
– Как сейчас эти люди живут? Они нормально обеспечены? Вокруг них семья, как принято на Кавказе?
Ужахова Фатима, 1927 г.р. Село Базоркино. Портрет работы Дмитрия Белякова. 5 января 2014
– По-разному. Я бывал в необыкновенно богатых ингушских домах, где виден достаток: дорогие машины во дворе, огромный дом – три этажа вверх, два этажа вниз. Это не зависит от прошлого человека. И был я в очень бедных домах, где люди с трудом концы с концами сводят. Например, замечательная бабушка – Фатима Ужахова, ингушка, 84 года. Она внучка некогда богатейшего ингушского землевладельца и купца Татархана Шахмурзиева. У него было пять жен, он знал окружение Николая Второго, он дружил с графом Уваровым, у которого купил потом поместье в Базоркино. Граф уехал за границу, ее дед остался. Пришла советская власть, кого-то расстреляли, кто-то принял сторону советской власти. А в 1944-м произошла вся эта история с выселением. Она рассказывала в деталях, как их выселяли. И как ее мать посадили на пять лет за то, что она без разрешения покинула границы района своего проживания – кому-то помогала перевозить вещи. Фатима девятиклассницей осталась одна. И потом ее мать сидела в знаменитом лагере АЛЖИР – Акмолинский лагерь жен изменников родины. И сидела она в одном бараке с Лидией Руслановой. А сейчас Фатима Ужахова на положении беженки живет в печально известном Пригородном районе, который переходил из рук в руки, но в конце концов достался ингушам, и это живая рана для осетин. Она живет на съемной квартире. Мало того, что живет в очень сложном месте, спорном районе, но она еще и сама беженка из Чечни, где провела большую часть жизни после возвращения из ссылки, ее мать там похоронена, и она сама работала в системе Минздрава Чечено-Ингушетии, жила в Грозном. Но еще в первую чеченскую войну ее квартира сгорела в результате артиллерийского обстрела, и она в таком глубоком уже возрасте оказалась беженкой, живет на то, что зарабатывает ее дочь. Фатима необыкновенно сильный, необыкновенно красивый человек! У нее голос Фаины Раневской и внешность Ванессы Редгрейв. Есть в ней вот эта аристократичность. И она сумела сохранить какое-то необыкновенное количество старинных вещей. Бронзовое зеркало, которому бог знает сколько лет, мебель, старые черно-белые фотографии, где ее дед и отец. Все это я смог использовать во время фотосессии. Мы снимали ее пять часов и потом еще чай пили. Мы после на бегу встретились, во время открытия фотовыставки, я очень надеюсь, что она и сейчас жива-здорова. Если поеду на Кавказ, это человек, которого я больше всех, наверное, хотел бы видеть, поскольку она больше всех нам времени уделила, она с терпением, уважением отнеслась к тому, что мы делали.
Дмитрий Беляков говорит, что никто из чеченцев и ингушей, ставших героями его документального проекта, не кинул упрека, мол, это вы, русские, сделали, никто не озлобился, не возненавидел. "Они, конечно, сохранили память, потому что это забыть нельзя, при этом они понимают: это сделали не русские, это сделал Сталин, это сделала советская власть, которая и с русскими обошлась точно так же, если не хуже. Сильный, свободный народ, по-настоящему мудрый", – говорит Дмитрий Беляков и тут же вспоминает о своей последней командировке на Украину:
Ясиноватая, август 2014 г. Женщины с детьми прячутся в подвале от артобстрелов. Фото Дмитрия Белякова.
– Я только что вернулся с Восточной Украины, это у меня была третья командировка. Там все смешалось в какой-то кровавый винегрет. Я ходил по этим бомбоубежищам, где гниют от туберкулеза дети четырехмесячные, я видел похороны ополченцев, я видел похороны мирных жителей. На моих глазах догорала расстрелянная из миномета "шестерка" в центре Донецка, в 10 минутах ходьбы от моей гостиницы, с тремя людьми внутри. Война страшна тем, что это хаос, невозможно уберечься, невозможно прогнозировать, невозможно знать заранее, что будет. Война слишком часто бьет не по тем, в кого целятся. Большинство из тех, по кому бьет война, – это мирные жители. Я никогда в жизни не видел настолько парализованных страхом женщин, как в этой несчастной Новоекатериновке, в этом Петровском. Мне казалось, что в Чечне я уже видел все. Я видел людей, которые пережили пытки, плен, изнасилования, пережили потерю всей семьи. И теперь все это повторяется, и я вижу, что люди не стали умнее, не научились извлекать уроков из прошлого. Я смотрю на украинскую армию, и я вижу, что это все повторение первой чеченской войны. Украинская армия сейчас – просто сборище оборванцев. Как бы они ни пыжились перед камерами, как бы ни пели песни, как бы ни делали бравый вид и не обещали "дойти до Москвы", но я вижу, что это не умеющая воевать, плохо подготовленная армия, которой минимум пять лет еще нужно учиться, переоснащаться, перевооружаться. Просто учиться собирать и разбирать автоматы, пулеметы – многие даже этого толком не умеют. Это для Украины очень болезненный этап.
Смешали в одну кучу все: преступления сталинизма, голодомор, все, что происходило во время Великой Отечественной войны, Бандеру туда засунули – для кого-то он герой, для кого-то он фашист. Туда же засунули все, что делает Путин, туда же засунули все, что сделали руководители Украины сейчас
Я много имел бесед с украинцами: и с западными, и с восточными, и с северными, и с южными. Я понимаю, что на самом деле никто из них не понимает, как к происходящему с Украиной и Россией относиться. Потому что историю интерпретирует каждый как хочет. Мы друг друга не слышим. Но я убежден, что ненависть – это все-таки удел слабых людей. Только слабые люди могут кричать, впадать в истерику, слюной брызгать. Сильный человек, он гораздо тише себя ведет, ему не нужно громко кричать, его и так слышат. Посмотрите на историю чеченцев и ингушей – 60 тысяч умерло за первые полгода, 30 тысяч умерло в пути, и еще столько же умерло в первую весну. Для такого маленького народа это колоссальная потеря! И этот народ все-таки не возненавидел нас. Нужно было быть осторожным, очень корректным в формулировках. Очень легко из маленького костерка разжечь огромный пожар. И вот это именно то, что сейчас происходит на Украине. Смешали в одну кучу все: преступления сталинизма, голодомор, все, что происходило во время Великой Отечественной войны, Бандеру туда засунули – для кого-то он герой, для кого-то он фашист. Туда же засунули все, что делает Путин, туда же засунули все, что сделали руководители Украины сейчас.
Донецк, август 2014. Фото Дмитрия Белякова
Я вижу, какая каша в головах у людей в ополчении, часть из них – это просто откровенные Шариковы, не воспринимающие ничего. Это люди, с которыми невозможно вести диалог. Другая часть – это сбившиеся, потерявшиеся, озлобившиеся люди, которые ненавидят всех и все, для них это война против всех. С такими тоже невозможно искать общий язык. К сожалению, я думаю, что все будет только хуже. Нужно извлекать уроки из того, что уже случилось. Нужно просто быть взрослее, быть аккуратнее, корректнее в терминах, в тех словах, которые произносим.
– Но произносят их не только на Украине, их произносят много и в России. И эти слова заслуживают того, чтобы их взяли обратно.
– Безусловно! То, что делает российская пропагандистская машина, – это настолько отвратительно! Когда я выезжал из Донецка через Славянск, из Славянска через Харьков и потом в Днепропетровск, на двух блокпостах по дороге из меня просто вынули все жилы. Меня никто не трогал пальцем, мне никто не грубил, меня словом не оскорбили, но вот это недоверие... Берет человек в руки российский паспорт и пресс-карту российского журналиста – и все, и ты "попал", и с тобой начинают разговаривать, как... Я себя чувствовал в шкуре чеченца в Москве в 2000 году. И мне приходилось оправдываться в том, чего я не делал, извиняться за то, в чем я не виноват. Кто в этом виноват? Понятно, что виноваты в этом, прежде всего, наше "замечательное" правительство и наш "замечательный" президент. Спасибо им всем за это! В конце концов, как-то в разговоре с людьми объясняю, что я не отношусь ни к "Раша Тудей", ни к "Лайф Ньюс", будь они неладны...
Виноваты в этом, прежде всего, наше "замечательное" правительство и наш "замечательный" президент. Спасибо им всем за это!
На самом деле будь они неладны! Потому что в Славянске мы делали историю о том, как украинское руководство начало чистки среди чиновников, которые честно выполняли свои обязанности в период Стрелкова (одного из лидеров самопровозглашенной ДНР. – РС) для того, чтобы население могло элементарно существовать в условиях войны. Многих задерживают, арестовывают, многих просто сажают совершенно ни за что. Людей буквально терроризируют только за то, что кто-то из них присутствовал на какой-то сессии, на каком-то дурацком заседании, которое снимала "Лайф Ньюс". Почему сидит в тюрьме Неля Штепа (мэр Славянска. – РС)? Надеюсь, скоро все-таки выйдет, потому что сидит она, вообще-то, ни за что, она ничего не сделала. Этот подонок Пономарев (самопровозглашенный мэр Славянска. – РС) заставлял ее давать интервью этой самой "Лайф Ньюс". Мне во время работы на Украине приходилось десятки раз объяснять, что я к таким не отношусь.
– Верили?
Я себя чувствовал в шкуре чеченца в Москве в 2000 году. И мне приходилось оправдываться в том, чего я не делал, извиняться за то, в чем я не виноват
– Верили после того, как я звонил каким-то людям, доставал какие-то письма, в которых было написано на бланках – от той газеты, от того журнала, кто я такой. Проходить границу, когда прилетаешь на Украину, все труднее: без беседы с пограничниками или сотрудником СБУ не обходится. Я абсолютно уверен, что не будь у меня этих писем, в которых написано черным по белому, кто я такой и для кого я снимаю, меня просто развернули бы обратно все три предыдущих раза. Я не знаю, смогу ли я четвертый раз попасть на Украину, если я еще раз поеду. Когда ты пересекаешь границу, и они видят, что ты журналист, на тебя смотрят с огромным подозрением. И это не я один в такой ситуации, я знаю огромное количество историй абсолютно порядочных, опытных, серьезных журналистов, которых на границе развернули, просто потому что они прилетели из России. Конечно, это ошибка украинцев, но осуждать их я не могу, потому что у них ужасный опыт. Причина – вся эта пропагандистская истерика, которая несется из российских телеканалов.