Виталий Манский: "Мы перекрестились заранее"

В латвийской столице со 2 по 12 декабря в рамках Рижского международного кинофестиваля проходит "Артдокфест" Виталия Манского. Это самый крупный в России фестиваль документального кино, который Министерство культуры отказалось финансировать по политическим мотивам. Впрочем, к такому повороту событий режиссер оказался подготовлен.

Рижский фестиваль открылся показом последнего фильма латвийского кинодокументалиста Герца Франка и Марии Кравченко "На пороге страха" об убийце Ицхака Рабина Игале Амире. Франк скончался в прошлом году, не успев смонтировать картину, и ее заканчивали после его смерти, а Манский стал сопродюсером. На ArtDocFest/Riga показали также семь документальных авторских фильмов, в том числе "Киев-Москва" группы СРОК, "Кровь" Алины Рудницкой, "Труба" самого Виталия Манского, "Евромайдан" в "черном монтаже" Романа Бондарчука, "Еще чуток, мрази" Мадины Мустафиной.

– Как вы с "Артдокфестом" оказались под крышей Рижского фестиваля?

– Мне хотелось бы думать, что мы строим некий общий дом и общую крышу. Все началось с того, что волею судеб, иначе не сказать, мы оказались в одном проекте с компанией Ego Media, с Марией Кравченко. Я имею в виду проект Герца Франка "На пороге страха". Когда мы уже были в фазе активной копродукции, находясь в Риге, в офисе у Гунтиса Тректериса, то познакомились с девушками, которые готовили фестиваль.

Слово за слово, без протокола, без галстуков поняли, что здесь есть наши общие интересы, которые мы можем объединить, и в результате родится интересная культурная инициатива. Такая как фестиваль… я даже вот не скажу "российский", потому что он у нас формально и де-факто является международным в Москве, потому как в конкурсной программе у нас принимают участие фильмы, созданные на территории всего мира на русском языке. Это картина "Русского мира" в цивилизованном понимании. Латвия, конечно же, имеет глубинные связи с Россией и – я сейчас безоценочно об этом говорю – имеет большую русскоязычную аудиторию, интересующуюся тем, что происходит в России и на постсоветском пространстве. И Рига оказалась правильным городом, где можно создать фестиваль вообще такого кино, я сейчас говорю не в контексте каких-то сложностей в России.

– Здесь существует давняя традиция?

– Прежде всего, Латвия является центром документальной кинематографической культуры бывшего Советского Союза. Известна во всем мире латвийская школа документального кино. Это и Герц Франк, и Юрис Подниекс, и Ивар Селецкис, а если говорить о молодых авторах – Лайла Пакалныня. Это бренд. Безусловно, есть культурное пространство некоего постсоветского взаимопроникновения. Мы сейчас говорим не в политическом контексте, не в контексте имперских амбиций того или иного лидера того или иного государства, а просто на уровне семейном, языковом, на уровне бэкграунда каждого из нас.

Программа прошлого "АртДокФеста" в Москве в 2013 году

Я уверен, что в сотрудничестве с Рижским международным фестивалем мы, в конечном счете, соберем под знамена ArtDocFest Riga и русскоязычную, и латышскую аудиторию в одном зале. Пока тут, я почувствовал, есть некая проблема. Я уже был в этом году несколько раз в Латвии и обращаю внимание, что есть мероприятия, которые посещают больше латыши, и те, которые посещают больше русскоязычные. Скажем, на Серебренникова идут латыши, а на "Новую волну" – так называемые русские. Они, может быть, белорусы, казахи, украинцы. Но я знаю аудиторию "Новой волны" в том числе. Это не такие простые и не такие примитивные, как может показаться, люди. Они тоже нуждаются в глубинном анализе нашей жизни и я уверен, что этих людей тоже можно кооптировать в европейское культурное пространство. Латвия и Рига являются мостиком между советским прошлым и европейским будущим. Как в свое время в Берлине сочетались советский блок и европейский.

Я, кстати, тогда любил Берлин. Тогда он был моим любимым городом, потому что в нем соединялись две мощные энергетики, и они порождали нечто новое, третье, новую силу. А сейчас в Берлине с трудом найдешь отзвуки гэдээровского прошлого, он стал равной другим европейской столицей. Сейчас это энергетическое пространство, на мой взгляд, перегруппировалось и находится в Латвии. Латвия – это очень правильное место, где сегодня интересно.

– Ваш фестиваль переехал сюда на постоянное место жительства?

– Я думаю, что мы будем делать его постоянно. Мы практически зарегистрировали юридическое лицо, будем работать в Латвии более фундаментально.

– К тому времени, когда Минкульт отказал вам в финансировании, у вас уже были мысли о "запасном аэродроме"?

– Когда Минкульт отказал в финансировании, у нас уже были действующие договоренности с Рижским международным кинофестивалем. У меня уже были определенные договоренности с латвийскими партнерами по поводу моих индивидуальных режиссерских проектов. Это первое. Второе: отказ Минкульта финансировать "Артдокфест" на эзоповом языке российской действительности, конечно, не означает отказ в финансировании. Это объявление открытой войны еще одной общественной институции в виде "Артдокфеста" и его организаторов. Если бы нам просто отказали в финансировании, мы бы без проблем проводили фестиваль сколько угодно долго. Но это – сигнал государства всему весьма подконтрольному российскому бизнесу и российскому пространству, черная метка, получив которую мы более серьезным образом стали думать о "запасном аэродроме".

Рига для нас – расширение своего пространства, умножение аудитории и так далее. Но, видимо, есть какое-то провидение, и замечательно, что мы сделали этот шаг. Знаете, как в России говорят: "Гром не грянет – мужик не перекрестится". Так вот, мы перекрестились, получается, заранее. И в этом случае в выигрыше оказались и мы, и Латвия, и латвийский зритель.

Мы думали, что Рига будет нашим "зеркалом" (в России это называют "эхо"), неким постфестивальным проектом, которые мы и раньше проводили и в Лондоне, и в Варшаве, и в Нью-Йорке, Калининграде, Владивостоке и так далее. Сейчас в силу уникальных латвийских и рижских обстоятельств, в том числе и юридического свойства, мы будем делать, возможно, базовый фестиваль в Латвии и, наоборот, "отражение" делать в России. Многие фильмы в России мы либо вообще не имеем юридического права показывать, потому что цензурные ограничения столь велики, что у нас в этом году под них попадает порядка 40 процентов всей программы. Плюс к этому всяческие глупости типа запрета ненормативной лексики. Документальное кино, тем более посвященное реальной жизни России, без ненормативной лексики можно, конечно, показывать, но тогда его без нее нельзя смотреть. Либо это полная ложь, которая транслируется основными телеканалами, не имеющими ничего общего с реальностью, либо это правда, и тогда, конечно, и жесткое тематическое пространство, и лексика героев, и выбор героев, и так далее.

– Вы привезли на фестиваль в Ригу фильмы, которые в России показать нельзя?

– Не совсем так. Мы привезли лучшие фильмы. Вообще говоря, мы же не выстраиваем свой фестиваль в виде нецензурного жеста властям. Но так получается, что большинство лучших фильмов нельзя показывать, притом не только по каким-то политическим, цензурным соображениям. Вот, в Латвии показана картина "Кровь". Она в прошлом году получила Гран-при на "Артдокфесте". Она сделала двумя авторами, в первую очередь режиссером Алиной Рудницкой, очень профессионально. С другой стороны, лента сделана "на коленке" без образования юридического лица. Де-юре ты не можешь даже подать документы на получение того самого разрешительного удостоверения, которое позволяет публично демонстрировать картину в России. Не важно, о чем она, она просто де-юре не может быть показана.

Или австрийско-российская картина "Олина любовь". Авторы как раз имеют юридическое лицо, они подали на получение прокатного удостоверения, и буквально за два дня до фестиваля получили отказ. На основании чего? В нынешней России уже не то что глупо надеяться на получение адекватного ответа, глупо вопросы задавать. А этот фильм у нас в конкурсе. Хорошо, что лента имеет австрийское со-происхождение, и мы ее оформляем как зарубежный, а для них сделали послабление, на фестивале их можно показывать без прокатного удостоверения.

Мы ищем обходные пути, чтобы сделать очень простые и очевидные вещи. И, в конце концов, мы думаем о Риге как о пространстве, где, я надеюсь, сейчас нас читают и думают: "Господи, боже мой, о чем он говорит? Какие удостоверения? Как это может быть в современном цивилизованном мире?" К сожалению, может и происходит. Со скоростью локомотива на нас надвигается даже уже не просто страшное прошлое, а какое-то абсурдное настоящее. И тогда ты думаешь, тогда давайте… ну как, вот закрываются информационные агентства и "Медуза", к примеру, приезжает в Латвию и делает абсолютно российское издание, которое работает на Россию, но не подпадает под абсурдные вилы российского законодательства. Вот, наверное, мы что-то подобное будем делать.

– То есть производство вы тоже планируете юридически перенести в Ригу?

– Ну, коль скоро я, по сути, в культурной политике страны объявлен персоной нон-грата… Ведь министерство недвусмысленно заявило, что все проекты, связанные с моей фамилией… В их понимании это звучит "на веки вечные", потому что министр четко сформулировал: пока я министр. Но он же считает, – вот в этом наивность, – что он в этом мгновении своего существования вечен. Умрут его внуки и правнуки, его прах истлеет, а он еще будет министром. К сожалению, с этим бороться трудно. Вообще, с глупостью бороться сложно. А я же не могу из-за какого-то… не буду его характеризовать, из-за какого-то человека, какого-то министра, – это, пожалуй, смешно звучит, – отказываться от дела, которому я посвятил свою жизнь. Конечно, я продолжаю снимать кино, для своих картин теперь собираю европейских партнеров. После Нового года планирую приехать и делать здесь постпродукцию картины, которую снимаю в Северной Корее.

– Картина о Северной Корее в России сегодня показана быть не может?

– Ну как… мы с вами говорим: да, не может. Но ровно сейчас, в эти дни, на телеканале "Дождь" идет фестиваль наших фильмов. И там та же "Кровь", та же моя "Труба", и так далее. Но латвийскому зрителю нужно понимать, что на фоне ковровой бомбардировки федеральными каналами фейковым кино канал "Дождь", даже если бы он был в открытом доступе, имел бы крайне небольшую аудиторию. А еще, кроме того, ему объявлена даже более очевидная война, чем нам, его в телевизоре в последнее время посмотреть невозможно, нужно платно смотреть в интернете, интернет зависает, это для россиянина абсолютный героизм – смотреть телеканал "Дождь". Не в пример любому рижанину, у которого, насколько я понимаю, этот "Дождь" в базовом пакете в прекрасном качестве.

С одной стороны, я ответственно говорю: да, конечно, мы наш фильм покажем на канале "Дождь" в России. С другой стороны, мы понимаем, что в нынешней России увидеть его по телевидению – это гонки с препятствиями. Но я абсолютно уверен, что эта "русская зима" не вечна, она закончится быстрее, чем многие полагают. Я всему этому процессу даю максимум 8-9 лет. Это при самом неблагоприятном развитии ситуации. А что такое 8 лет в историческом процессе?

-– Переехав в Ригу, вы рассчитываете расширить свою аудиторию, или она, наоборот, сузится?

– Конечно, я всегда по жизни стараюсь двигаться вверх и вперед. Это не отступление, это привлечение не только латвийской, но и европейской русскоязычной аудитории, думающей по-европейски. И это, конечно, не разрыв с российской аудиторией. Просто доступ к ней будет куда более сложным. Но, в конце концов, уезжали и Солженицын, и кто только не уезжал, и тем не менее я читал "Архипелаг ГУЛАГ" в Советском Союзе. Да, это было сложно, опасно, я, так сказать, ломал глаза, но, если ты хотел получить информацию, средства были. Будем пользоваться опытом предыдущих поколений. Мы будем, конечно, общаться с Россией.

– Ваше собственное пребывание в России тоже под вопросом?

– Ну, я сейчас не готов об этом говорить, но, конечно, мы что-то думаем.

– А финансирование в связи с изменением географического положения вашего фестиваля тоже меняется? Механизмы, спонсоры?

– Мне сейчас не очень корректно об этом говорить. Вот фестиваль проведем и будем думать, как нам жить в 2015 году. Откровенно говоря, я не стал бы строить планов. Что будет в следующем году с моей страной, я не знаю. К сожалению, я не удивлюсь ни одному из сценариев, включая самые неблагоприятные.

– Вы сейчас снимаете картину об Украине "Родные". Где вы будете ее делать?

– Мы, в том числе, будем подавать в январе в латвийский кинофонд на поддержку, потому, что работаем с компанией Ego Media, с которой делали вместе ленту "На пороге страха". У нас уже есть немецкий партнер для этого проекта и документально оформленное партнерство с семью европейскими телевизионными каналами. Мы получили письмо с предложением заранее купить картину от канадского телевидения. Даже японская компания NHK проявляет интерес, мы находимся в стадии переговоров. Возможно, я перемещу свою базовую площадку из Москвы в Ригу, хотя сейчас рано об этом говорить.