Александр Генис: Весь этот год американский кинематограф будет отмечать столетие Орсона Уэллса. Многие историки кино считают его самой значительной фигурой во всем пейзаже американских зрелищных искусств. Даже внешне он выделялся. Огромный, безмерно тучный, напоминавший - и игравший - Фальстафа, Уэллс обедал тремя стейками и пинтой виски. Конклав критиков часто называл его “Гражданина Кейн” лучшим фильмом всех времен и народов, но они же с горечью признают, что его гений остался невостребованным: он мог и хотел сделать больше, чем ему довелось.
В этом юбилейном году грандиозный Орсон Уэллс будет еще не раз героем наших передач, но начнет отмечать день рождения классика Борис Парамонов, с которым мы беседуем об Уэллса и его трагической - по шекспировски трагической - судьбе и роли в американской культуре
Борис Парамонов: Первая мысль, возникающая в связи с Орсоном Уэллсом, первая связанная с ним ассоциация, - погибший художник, мастер, которому не дали хода в Америке, титан, в плену у лилипутов коммерческого Голливуда. Самый первый шаг – и сразу же организованная травля, срыв премьеры величайшего американского фильма - «Гражданин Кейн», провалившийся в прокате. И провал этот был организован, прокатчики не хотели брать фильм, напуганные оголтелой кампаний, которую развернул против Уэллса газетный магнат Херст, увидевший в герое фильма свой нелицеприятный портрет. В самом деле, Кейн, пытающийся сделать из своей жены с ее слабеньким голосом оперную диву, снимающий, а то и специально строящий для нее театры, должен был напомнить о подобных стараниях Уильяма Рандольфа Херста, делавшего из своей подруги Марион Дэвис кинозвезду.
Александр Генис: Притом что Марион Дэвис, как чуть ли не все мемуаристы пишут, была отнюдь не бездарна, у нее были способности яркой комической актрисы, а Херст искал для нее главные драматические, чуть ли не трагические роли. Он хотел сделать из нее то, что в Голливуде называется «лидинг леди», тогда как у нее были данные хорошей характерной актрисы.
Борис Парамонов: Знаете, Александр, думая об истории Орсона Уэллса, мне невольно вспоминабтся слова Шигалева из «Бесов» - картинка будущего управляемого общества, построенного на равенстве: “мы Рафаэлю выколем глаза, Шекспира задушим в колыбели”.
Александр Генис: Ну, Америка всё же не тоталитарная страна, а демократическая и свободная - развивайте какие-угодно таланты, если они у вас есть. Другое дело, что Уэллс работал - хотел работать - в кино. А кино это не просто искусство, а сложное, высокоорганизованное и притом дорогое производство. Уэллс говорил: “Поэту нужно перо, художники - краски, режиссеру - целая армия”. Кино работает на коммерческой, рыночной основе. А законы рынка могут быть суровее, чем любая идеологическая цензура. Цензуру в конце концов можно обойти, и в Советском Союзе такие случаи бывали, а рынок не обманешь. Я часто думаю, как сложилась бы судьба замученного советской цензурой Тарковского в Голливуде. Ведь считается, что тут - или успех, или провал, третьего не дано.
Борис Парамонов: Нет, почему же, есть это третье - делать недорогие фильмы в эстетике арт-хауз, и теперь эта практика даже институализирована - на фестивале Санданс, например, Но, конечно, рынка особенного у этих фильмов нет, максимально на что они могут рассчитывать - покажут по телевидению или в маленьких кинотеатрах для знатоков и ценителей. И тут вроде бы и нет особенных поводов для беспокойства. Можно вспомнить гениального и вполне реализовавшегося художника, работавшего в камерной эстетике арт-хауз. Это - Бергман, конечно. Проблема в том, что Орсон Уэллс - художник менее всего камерный, он масштабный, громкий, я бы сказал - громокипящий.
Александр Генис: Зевс.
Борис Парамонов: Если не Зевс, то Зевесов орел. Историки кино и критики в один голос пишут, что Орсон Уэллс - ренессансный человек, требующий самых широких площадей и самых яростных страстей. Уэллс мальчиком 12 лет прочитал уже всего Шекспира, а половину знал наизусть. Вот масштаб Уэллса, вот какого Шекспира задушили в колыбели.
Александр Генис: Как раз несколько фильмов он сумел сделать по Шекспиру - “Отелло”, “Макбет”, фильм по “Виндзорским насмешницам” (Он называется - «Полуночные колокола»).
Борис Парамонов: Опять же на медные деньги, да и не пошли широко эти фильмы, их знают разве что киноэстеты. Но он правильно делал Шекспира - в рост и в меру, он убирал из Шекспира столь ему не идущее реалистическое правдоподобие, навязанный ему психологизм - черты нынешних шекспировских постановок, которые меня лично отвращают от нынешней шекспириады. Виктор Шкловский сказал однажды: Короля Лира нужно играть как каламбуриста и эксцентрика.
Несомненно, всё, что делал и что принужден был делать Орсон Уэллс, он делал хорошо, - но по-настоящему своего ему сделать не дали. Ведь как бы хорошо вы ни поставите того же Шекспира, но зритель кино требует картин на современном материале, кино очень играет и выигрывает от сегодняшних реалиий, оно именно реалистично. Андре Базен сказал: кино - это искусство интегрального реализма. Но случай Орсона Уэллса сложней, ему нужны были особого склада герои, я бы сказал - несовременные, а именно что ренессансные. Ему нужны были злодеи. Этому гению требовались злодеи.
Александр Генис: И однажды он нашел такого злодея - в фильме по романа Грэма Грина «Третий человек».
Борис Парамонов: Да, это Гарри Лайм - криминал-американец, скрывающийся от закона в советской зоне оккупации Вены. Роль как бы главная, но в то же время небольшая, герой Уэллса всё время за сценой, его ищут, а многие вообще считают умершим. Но он появляется в одной сцене - и произносит некий монолог. И главные в этом монологе слова: у тиранов Ренессанса были Микеланджело и Леонардо, а что придумали в Швейцарии за 500 лет свободной, богатой и благополучной жизни? Часы с кукушкой.
Вот среди таких кукушек привелось жить ренессансному человеку Орсону Уэллсу.
Александр Генис: “В стране зубных врачей”, как сказал другой гений.
Надо сказать, что в Швейцарии этой одиозной фразы Орсону Уэллсу не простили, и однажды вежливо заметили, что часы с кукушкой делают не в Швейцарии, а в Шварцвальде. Я недавно обсуждал эту фразу Уэллса в Женеве с живущим там профессором-славистом Жоржем Нива. Мы с ним добрый час перечисляли великих швейцарцев, начиная со столько важного для вас, Борис Михайлович, Юнга.
Но вернемся к Уэллсу, Не хотите ли вы, Борис Михайлович, сказать, что гений непременно требует злодейства?
Борис Парамонов: Так ведь получается именно так. Конечно, гению не нужно убивать старух или поджигать храмы. Помню стихи Арагона в переводе Маргариты Алигер: «В тюрьме страшней, чем в лавочке моей. Я повторяю вслух: Сто раз почистить шкурку веселей, чем убивать старух». Это - монолог некоего скромного скорняка. Так вот - из Орсона Уэллса нельзя сделать скорняка, добропорядочного гражданина. Нельзя сделать из него моралиста. Вот возьмем главный его фильм «Гражданин Кейн». Всячески удавшийся шедевр, ничьи руки его не коснулись, никакой продюсер-коммерсант ни одного кадра не вырезал.
Александр Генис: Да, в договоре на этот фильм Уэллс оговорил право авторского монтажа.
Борис Парамонов: Так вот, я хочу сказать ересь. «Гражданин Кейн» очень хороший фильм, и лучше ничего Уэллс не сделал, - но всё же это не совсем его фильм, он был способен на большее.
Александр Генис: Какие же у вас претензии к фильму?
Борис Парамонов: «Гражданин Кейн» слишком гуманистичен, что ли, его месседж не лишен расхожей сентиментальности. Миллиардер обрел весь мир, но душу свою потерял и жену-певичку; она и была его душой вроде бы. И вообще всё что было в его жизни дорого - это детские салазки. Да, гениально сделано - но вот не американский это фильм, Америку нельзя к такой детской морали сводить. Она больше и шире. Ницше сказал: жизнь выше морали.
Александр Генис: Америка выше морали? Очень обрадуются враги Америки, особенно в нынешней России.
Борис Парамонов: А в рот им дышло! Всё равно та же Америка вытащит их из очередной навозной кучи, если не из чего-то побольше. Но я тут отвлекся. Мы ж об Уэллсе говорим, а не об Америке как таковой. Я только хочу указать на истинный его масштаб, на не сводимость Уэллса к чистописанию и моральным прописям. Он был своим человеком в дебрях зла. Вспоним хотя бы его фильм «Прикосновение зла»
Александр Генис: «Печать зла» в России этот фильм называют.
Борис Парамонов: Да, и какой он там был в роли коррумпированного шерифа! Фильм явно выходил за рамки детективной истории. В исполнении Орсона Уэллса этот шериф был шекспировским персонажем, этакий Ричард III. Как он душил Акима Тамирова в одной сцене!
Вообще Уэллс любил ставить истории сложные, сюжетно разветвляющиеся, таинственные. Например, «Леди из Шанхая», за действием которой трудно уследить.
Александр Генис: И финал которой - та же игра с зеркалами, что в знаменитой сцене «Гражданина Кейна».
Борис Парамонов: Еще более сложная, более изобретательная игра. Кстати, сама идея зеркал взята Уэллсом из старого немого фильма Фрица Мурнау «Восход солнца». В кино обычны такие цитаты.
И знаете, Александр, какой фильм Уэллса мне больше всего нравится?
Александр Генис: Вы всегда хвалили фильм «Великолепные Эмберсоны», так бездарно запоротый продюсерами.
Борис Парамонов: Нет - «Процесс» по роману Кафки. Кафка, конечно, там был всего лишь поводом для великолепной сюрреалистической игры режиссера. Кстати, сам Орсон Уэллс называл этот фильм своим лучшим. Мне сильно кажется, я, даже могу сказать, уверен, что Алексей Герман поэтику своего «Хрусталева» заимствовал из этого фильма.
Александр Генис: Не могу разделить вашего энтузиазма. По-моему как раз здесь Уэллс пошел по опасному пути. Кафку, как и Шескпира, нельзя ставить реалистично. Это же поэтика экспрессионизма, знакомая нам в кино по “Кабинету доктора Каллигари”. А у Уэллса - “люди с штанах”, как Эрнст Неизвестный называл советские памятники современникам. Впрочем, я на своем мнение не настаиваю.
Борис Парамонов: И правильно делаете. И еще один необыкновенный фильм сделал Орсон Уэллс, который никак не влезает ни в какие рамки. Это «Господин Аркадин» - фильм, настолько перекореженный продюсерами в разных странах, что у него насчитывается семь финалов. Очень редко идет этот фильм, я один только раз подловил его на ТВ. У него необыкновенный сценарий, вообще вся нарративная разработка. Некий сыщик-любитель решает разгадать загадку таинственного богача Аркадина - кто он и откуда. А потом выясняется, что это сам Аркадин его нанял, чтобы вспомнить собственную жизнь, - он с некоторых пор страдает амнезией.
Знаете, Александр, каково мое резюме Орсона Уэллса? Ему не со страной не повезло, а со временем. Америка страна вполне масштабная. Но Орсон Уэллс требует иной эпохи. А в отношении локализации - так скорее иных планет.
Александр Генис: Так он с Марса и начал - учинив такую радиопостановку “Войны миров” другого Уэллса, что паника охватила страну.
Борис Парамонов: И еще одна история из жизни Орсона Уэллса мне очень нравится - как раз по нем. Он однажды в молодости ставил в своем театре “Меркурий” «Макбета» с участием барабанщиков - колдунов-вуду. Один критик разругал постановку, и на следующий день Уэллс обсуждал с коллегами эту рецензию и негодовал. Тогда главный барабанщик сказал: белый господин не любит этого человека? Мы поможем белому господину; Потом барабанщики удалились в какой-то подвал и весь день барабанили. А на следующий день Уэллс прочитал в газете некролог этому критику.