Александр Генис: В России действуют законы об иностранных агентах и нежелательных организациях, которые суровым образом наказывают тех, кто получает финансовую помощь из-за границы, пусть даже чисто символическую. При этом Кремль осыпает деньгами партии и движения на Западе откровенно не лояльные его институтам и работающие на их раскол. Однако страны, в которых прописаны «нелояльные» партии, судебных мер против своих «раскольников» не принимают, ибо не считают их связи с Россией преступными. Более того, существует мнение, что финансовое и идеологические содействие Кремля радикальной оппозиции на Западе скомпрометирует эту самую оппозицию. Такова, в частности, позиция заместителя госсекретаря в администрации Буша-младшего, а ныне видного аналитика Дэвида Крамера, с которым беседует Евгений Аронов. Но прежде, чем выслушать нашего именитого гостя, я попросил Евгения Аронова начать с преамбулы, которая введет наших слушателей в курс дела и снабдит этот острый сюжет историческим контекстом. Прошу Вас, Евгений.
Евгений Аронов: Как известно, Москва поддерживает сепаратистов в Венеции, Шотландии, Каталонии. На слет европейских неонацистов, прошедший в марте в Петербурге, был приглашен лидер движения за отсоединение Техаса от США Натан Смит. Крупный чиновник Дипломатической академии МИД РФ Игорь Панарин давно и открыто изучает перспективы географической дезинтеграции Соединенных Штатов. И так же давно и открыто ратует за создание в США и Европе многочисленной армии российских «неправительственных» организаций. Легко догадаться, какую реакцию со стороны Москвы вызвало бы официальное появление в структуре американского Госдепартамента схожей фигуры. Высшее руководство Чечни, как мы узнали недавно, готово взяться за практическое воплощение идей мидовского начальника и вооружать мексиканских ирредентистов, чтобы те вернули родине якобы захваченные у нее «импералистами-янки» Техас и Калифорнию.
Это сегодняшний факты, а вот исторический контекст. «Священный союз», созданный по инициативе России вскоре после победы европейских монархий над Наполеоном, был альянсом подлинных консерваторов, которые задались великой целью уберечь статус-кво от посягательств потенциальных ниспровергателей, всяческих революционеров, демократов, либералов (в 1818 году монархи договорились ввести в государствах Германского союза так называемые «Карлсбадские указы», предписывавшие увольнение всех прогрессивно настроенных профессоров университетов и значительное ужесточение цензуры прессы).
Идеология «Священного союза» быстро доказала свою политическую несостоятельность, но, по крайней мере, она была логически стройной. Чего нельзя сказать об идейной платформе следующего грандиозного союза, учрежденного Россией, уже большевистской, в 1919 г., - Третьего Интернационала, которая была столь же гибкой практически, сколь и логически противоречивой. Коммунистический интернационал желал не консервировать статус-кво, а смести его. С помощью любых революционных сил, пусть даже не стыкующихся идейно и располагавшихся на противоположных полюсах политического спектра, как то коммунисты и фашисты. И препятствовать образованию идеологически естественных коалиций на левом фланге, если назначение коалиции заключалось в том, чтобы сохранить существующее положение вещей, нежели опрокинуть его.
Столь же революционен по своей сути и Четвертый Интернационал, создаваемый ныне Кремлем. Хотя номинально он позиционируется как консервативный, было бы куда точнее определить его идеологию как революционно-эклектичную. Это видно хотя бы по составу участников, в который входят новые левые в Германии и Греции, высоколобые противники европейской интеграции в ФРГ и оголтелые ультраправые в тех же Германии и Греции, а также во Франции, Венгрии, Болгарии, Австрии, Англии.
В прокремлевской команде есть американские республиканцы и британские тори, но примечательно отсутствие на «скамейке запасных» европейских коммунистов, которые, как и их коллеги в сегодняшней России, стали вполне системными игроками. Реваншистам в Кремле, для которых развал СССР и его империи является величайший геополитической катастрофой современности, нужны иные партнеры. Это - антисистемные фракции, настроенные непримиримо к гарантам либерального миропорядка, который воплощают трансатлантический союз Европы и Америки.
Сергей Иванов, руководитель кремлевской администрации, в классическом имперском стиле распространившей юрисдикцию России на Крым и развязавшей войну на востоке Украины, недавно выступал на состоявшемся в Москве Всемирном конгрессе русской прессы, который фактически играет роль идеологического органа Четвертого Интернационала. На этом форуме помощник Путина сказал следующее: «Тревожит прямое возрождение нацизма в ряде европейских стран, о которых вы все хорошо знаете».
Конкретизируем: нацизма в форме французского «Национального фронта», австрийской партии «Свободы», венгерской «Йоббик», итальянской «Северной лиги», греческой «Золотой зари», «Независимой партии Соединенного Королевства» и множества совсем маргинальных групп от германских национал-демократов до их единомышленников в Швеции, Бельгии, Польше и Болгарии, которые получают финансовую помощь от Кремля или пользуются его политическим покровительством. И оказывают ему взамен полезные услуги, скажем, отправляют наблюдателями на «референдум» в Крыме или на «выборы» в ДНР и ЛНР своих представителей, чтобы те удостоверили их соответствие международным нормам. Заявление Иванова есть апофеоз революционной диалектики: нас настолько тревожит возрождение нацизма, что мы ему активно потворствуем.
До 20 процентов нынешнего состава Европарламента образуют антисистемные депутаты, архинационалисты, адепты идеи «властной вертикали», и все они в той или иной степени видят в Путине своего естественного союзника, который противостоит равным образом Вашингтону и Брюсселю. Англичанин Найджел Фарадж предлагает Европе разменять Украину на поддержку России в борьбе с исламским экстремизмом; Марин Ле Пен призывает к созданию военно-энергетической оси Париж-Берлин-Москва. Венгр Габор Вона считает голосование по присоединению Крыма к России эталоном легитимного референдума, и советует всему миру взять его на вооружение.
Все это значит, чтоиИдеи европейского единства и трансатлантической солидарности подвергаются ныне очень серьезным испытаниям. На этом и играет Россия. Вот что об этом думает сегодняшний гость АЧ крупный политик и аналитик Дэвид Крамер:
Дэвид Крамер: Россия пытается играть на этом, но далеко не везде у нее это получается. С французскими ультраправыми ей повезло: Марин Ле Пен съездила в Москву, где расточала дежурные похвалы Путину как противнику однополых браков и как защитнику религии и традиционных семейных ценностей. Она получила от него немалые деньги - 9 миллионов евро на ведение избирательных кампаний. Не преминув заметить, однако, что не обращалась бы к Путину, если бы французские банки выдали «Национальному фронту» запрашиваемый кредит.
То, что Кремль финансирует политическую партию, от которой национальные банки воротят нос, уважение ему в Париже не добавляет. Как бы то ни было, есть у Путина “симпатизанты” также в Италии, Венгрии, Болгарии, Греции, Словакии, на Кипре. Всеми ими, как и руководством России, движет неприязнь к либеральным общеевропейским институтам и к либеральной администрации Барака Обамы. Трудно сказать, смогла бы Россия с их помощью предотвратить продление экономических санкций ЕС. Может быть, если бы ее внешняя дипломатия не сочеталась с явным нагнетением напряженности на востоке Украины и демонстративным усилением репрессий внутри страны. Да и запрет восьмидесяти девяти европейским деятелям въезжать в Россию был с точки зрения пиара весьма несвоевременным шагом.
Евгений Аронов: Любопытно, что Россия работает с несистемными партиями в Европе, но не в Азии.
Дэвид Крамер: Руководитель КНР Си Цзиньпин приехал в мае на Парад победы в Москву. В числе гостей был также премьер-министр Индии. Ожидался и приезд лидера Северной Кореи. Действительно, в Азии Россия выстраивает отношения не с революционными партиями, а с государствами, которые в большей или меньшей степени недовольны существующим миропорядком и хотели бы его изменить. Китаем, в первую очередь. Напротив, с Японией, которая хочет тихо и мирно вернуть себе Южные Курилы, а во всем остальном держится за статус-кво, Россия не только не дружит, а ведет себя нарочито агрессивно и проводит у ее границ масштабные военные учения. Политическая культура Азии не такая, чтобы в ней могли функционировать мелкие и средние партии, настроенные оппозиционно к своим правителям и открыто симпатизирующие иностранной державе, к тому же, еще и европейской.
Тем не менее несмотря на все разговоры в официальных российских СМИ о переориентации на Восток, о прокладке на Дальний Восток трубопроводов и строительство терминалов сжиженного газа, Азия в обозримом будущем не сравняется с Европой по своей политической и экономической важности для России.
Евгений Аронов: Кремлевские деятели убеждены, что деньги правят миром. Любовь европейских радикалов, если я вас правильно понимаю, отдана Кремлю не бескорыстно. Она, конечно, не была бескорыстной и в период существования СССР, но тогда идеология все же стояла на первом месте, если не среди руководства, то, по крайней мере, среди рядовых членов компартий и их попутчиков.
Дэвид Крамер: Да, деньги никак нельзя исключить. Причем как прямые трансферты, так и косвенные, коррупционные, через всякие подставные компании, фантомные бизнес-проекты и офшоры. Российские спецслужбы и криминальные структуры освоили это искусство во всех тонкостях.
Второй фактор — идеологическая близость, но я бы не стал преувеличивать ее важность. С такими союзниками, как Венесуэла, Иран и Китай расположения западной интеллигенции сегодня не купишь. Коммунисты не могли легко отвернуться от СССР, а сегодняшние радикалы сделают это при первой же возможности и без всякого зазрения совести.
Третий фактор — страх европейцев попасть под энергетический пресс России или оказаться втянутыми в войну с ней. В том числе, ядерную, о которой в Москве в последнее время трубят все чаще. Бряцают «искандерами», отправляют стратегические бомбардировщики к берегам Британии, Канады, Америки, вторгаются субмаринами в территориальные воды Швеции и Дании. Это те же страхи, которые парализовали часть европейского общества в эпоху Холодной войны, и Россия манипулирует ими столь же искусно, как некогда Советский Союз. И ради своего душевного спокойствия эта часть европейцев готова «сдать» Украину.
Евгений Аронов: В вашем интервью в «Нью-Йорк Таймс» вы говорите о том, что в долгосрочном плане инвестиций России в европейских радикалов не принесут плодов.
Дэвид Крамер: С нравственной точки зрения мне было бы приятнее, если бы европейцы вообще не брали денег у Кремля. Это лучше, чем брать и не отрабатывать. Продемонстрировать, что Путин и его клика не рукопожатны, важнее, на мой взгляд, чем облапошить их.
Но это из разряда благих пожеланий: деньги европейские радикалы принимают, и это факт. Не думаю, однако, что Россия на этих вложениях заработает. Как я уже неоднократно говорил, глупо наводить марафет на свиное рыло. Репрессивный режим, подавляющий свободы внутри страны, отбирающий территорию у соседа, поддерживающий диктатора Башара Асада, повинного в сотнях тысяч смертей, не сумеет, как мне хочется верить, мобилизовать достаточно сторонников в Европе, чтобы взорвать изнутри ее институты или разложить их настолько, чтобы они рассыпались в случае переноса Россией тактики гибридной войны на другие государства, помимо Украины. Элементарной твердости Брюсселя и Вашингтона, мне кажется, будет достаточно, чтобы весь «инвест-проект» Кремля, о котором мы говорили, обернулся пшиком.