В Сибири уборочная кампания в самом разгаре. Сельхозпроизводители торопятся убрать урожай. Со дня на день похолодает и пойдут дожди, так что велик риск, что часть пшеницы так и останется в земле. Власти хоть и говорят о компенсациях, крестьяне на них сильно не надеются. Убытки все равно будут. Проценты по кредитам за последний год выросли, а закупочные цены на зерно, наоборот, упали. Так что чем больше урожая соберешь, тем больше шансов выжить и спасти хозяйство. Климат в Сибири резко континентальный, так что в хорошую погоду, как и в обещания властей, фермеры здесь давно перестали верить.
В небольшом хозяйстве "Сибирское зерно" в Томской области убрали почти 70% урожая. Остались только самые дальние поля. Беда в том, что дорог к ним нет и договориться с кем-то вывезти зерно сельхозпроизводители пока не могут.
"Не хватает сил. Земля разбросана, дорог нет, мы нанимаем на вывозку зерна транспорт, но все отказываются, трактора с телегами туда не доходят", – говорит директор хозяйства Сергей Иванов.
Дороги фермерам приходится отсыпать самим, они валят деревья, завозят гравий и кирпич, но даже маленький дождь снова размывает грунт, и техника просто вязнет в грязи. Порой на то, чтобы вытащить ее, уходит несколько суток.
"У зарубежных производителей к любому полю дороги. А у нас? А ведь это затраты тоже, потери, здоровье, в конце концов", – сокрушается Сергей. Его джип подпрыгивает на кочках. Мы едем на ближайшее поле, и, хотя нас трясет и болтает на кочках, Иванов говорит, это еще очень хорошая дорога.
– А урожай как? Заработать-то получится в этом году?
Этот подход государства, что никуда вы не денетесь, – он неправильный, его надо менять
– Урожай хороший, успеть бы собрать. Мы же работаем в резко континентальном климате, у нас климат отличается даже от соседней Новосибирской области и Алтая. На Алтае уже давно молотят, а мы стоим, потому что роса – комбайны не идут, солнце село – мы останавливаемся, а на Алтае убирают. Соответственно, у нас техническая оснащенность должна быть на 50% выше, чем на Алтае, и в два раза выше, чем в Краснодаре. Цены на технику у нас выше, потому что к нам ее надо доставить, – это раз. И второе – государство регулирует рынок: помимо нерыночных способов есть зерновые интервенции, то есть когда зерна масса – оно закупает себе, когда мало – продает. Но парадокс состоит в том, что в Сибири закупочная цена на третий класс 9500, а в Краснодаре 9700, то есть у нас себестоимость выше, а цена ниже. А нам деваться некуда, мы продаем, но ведь нам туда зерно доставить надо, еще дополнительно потратив тысячу рублей: у них порты, а у нас нет. Соответственно, этот подход государства, что никуда вы не денетесь, – он неправильный, его надо менять.
К сожалению, последние годы политика складывается такая, что фуражное зерно стоит даже дороже, чем мукомольное, поэтому хорошего качества зерно, близкое даже ко второму классу – из него великолепная мука получается, – мы вынуждены будем сдавать там, где дают цену выше, то есть на фуражную.
Директор "Сибирского зерна" Сергей Иванов и корреспондент Радио Свобода Мелани Бачина
– А вообще аграрная политика сейчас идет на поддержание, все больше говорят о том, что надо поддерживать сельхозпроизводителя?
С одной стороны, тебя поднимают, а с другой – опускают. Санкции произошли, а кредиты повысились с 12 до 20%
– Говорят больше, – улыбается Сергей. – Мы почему приводим в пример ту же Европу? Сельское хозяйство в России никогда не будет конкурентоспособным: пока у нас уровень поддержки не будет соизмерим с европейским, ничего не получится. В Европе высокий уровень поддержки, и видите, что творится, фермеры бастуют... В Европе в некоторых странах поддержка на один гектар земли 300 евро, мы не можем себе такого позволить, но у нас копейки эта поддержка, и эту пропорцию надо менять.
– А вы почувствовали на себе выгоду от санкций, которые Россия ввела против стран ЕС? Это ведь в ваших интересах тоже, говорили, было сделано.
Сейчас лишь бы выжить. Вся поддержка, которая сегодня существует, – для выживания, для развития – нет
– Мы почувствовали, но не улучшение, а ухудшение. Часть составляющих подорожала: запчасти, кредиты. Мы ведь зависим от курса. Получается как: с одной стороны, тебя поднимают, а с другой –опускают. Санкции произошли, а кредиты повысились с 12 до 20%... То есть нельзя однобоко решать, закрыть ворота и все – это ведет просто к повышению цен. Для нас важна стабильность, понятные правила игры, и количество видов поддержки надо уменьшать. Оставить, скажем, дешевые кредиты на сельхозпроизводителей, поддержку на 1 гектар земли и техническое оснащение. Нам это очень нужно. У нас нагрузка на один комбайн 850 га, а должно быть 200, а в Европе вообще 60 га на комбайн…
– Ну и как себя чувствует сегодня в таких условиях сельхозпроизводитель?
– Тяжело, выживаем. Сейчас лишь бы выжить. Вся поддержка, которая сегодня существует, – для выживания, для развития – нет. Наша область и другие пытаются точечно помогать. Но административные ресурсы, пресс – просто невыносимы. Контрольные органы отбивают желание заниматься чем-нибудь. Чем больше правительство наше говорит "не кошмарьте бизнес", тем больше начинается пресс. Причем, что удивительно, – инициатива от правительства, они дают указания прокуратуре: проверка обоснованности цен и т. д.
Чем больше правительство наше говорит "не кошмарьте бизнес", тем больше начинается пресс
И момент еще один серьезный, если мягко говорить, –непрофессионализм управления Минсельхоза. Есть такой яркий пример: несколько лет назад ввели субсидию на молоко высшего сорта для всех жителей – благие намерения, значит, лучшее качество, и правительство его субсидирует. А что на самом деле? Молоко высшего сорта от первого отличается только количеством бактерий. И многие крупные компании, такие как "Вимм Билль Данн" или "Данон", из этого молока высшего сорта производят высокомаржинальную продукцию, и они делятся со своими производителями своей частью прибыли, а это 20-30%, это существенно. А в России 90% молока производится стерильного, и многие предприятия переработчики стерилизуют молоко, им без разницы. Таким образом, телегу поставили впереди лошади, пытаются не производителя, а переработчика стимулировать, а переработчику не нужно молоко. Зачем такие решения принимать? Это на местах только продвигает коррупцию.
– В общем, такая помощь от правительства вам не нужна?
– Нам нужна стабильность, не надо в ручном режиме регулировать рынок, нам надо дать условия, чтобы мы знали, что делать дальше. Нам департамент говорит: представьте свою стратегию развития. Я говорю: хорошо, а вы мне скажите, сколько будут стоить кредиты завтра? У нас произошел абсурд, после кризиса госбанки – Россельхоз и Сбербанк – также подняли цены по уже полученным, истраченным кредитам на два процента, с 12 до 14. Да, формально они правы, но они же государственные банки.
У нас не должно быть, как у Щедрина, – один с сошкой, семеро с ложкой. Пока эта политика будет, ничего не будет. Количество контролирующих органов, надзорных органов просто надо кардинально сокращать. У нас многие структуры – надзорные органы, их функции пересекаются, а чтобы доказать свою нужность, они приходят к тем, кто еще может что-то делать, проверяет, закрывает, то есть невозможно работать.
– Какие перспективы?
– Новых людей, входящих в сельское хозяйство, не будет, особенно в малый бизнес, чтобы создать новое предприятие по производству зерна или молока. Новых игроков не появится, эта отрасль не привлекательна. Задача для своего хозяйства у меня – продержаться до тех времен, когда изменится политика.