В те самые сроки, что и планировали организаторы, и ни днем раньше, в Центральном выставочном зале "Манеж" закрылась выставка "Скульптуры, которых мы не видим". Таким образом, здравый смысл победил. Никто не стал прислушиваться к требованию активистов из "Божьей воли" прекратить показывать произведения искусства, оскорбляющие, как они заявляли, их религиозные чувства.
Новая манежная выставка – не менее масштабная, и это уже международный проект. 22 сентября на ВДНХ начнется 6-я Московская биеннале современного искусства, однако отдельные специальные программы уже стартовали на других площадках. В их числе – выставка "Своя земля / чужая территория". Основная тема представленных здесь современными художниками работ – феномен спорных пространств и пограничных зон, находящихся в ситуации политической нестабильности. Выставка была задумана давно, на ее создание потребовалось около года, но так уж совпало, что показывается она в дни большого исхода беженцев в Европу.
"Своя земля / чужая территория" – это, что называется, авторский проект. Куратор здесь сродни театральному режиссеру, то есть он не просто организатор, а, в первую очередь, создатель концепции. Только в таком случае выставка из простого сложения отдельных произведений превращается во внятное высказывание.
Как сообщает куратор "Своей земли / чужой территории" Юлия Аксенова, этой выставке предшествовали два несостоявшихся по политическим причинам проекта:
– Свою идею мне удалось реализовать только сейчас. Все началось с того, что я пыталась сделать другую выставку, в музее "Гараж". Там предполагалось участие украинских художников. И эту выставку мы отменяли два раза. Первый раз художники не согласились приехать, когда были активизированы наши войска в Крыму. Второй раз, уже год назад, тоже произошла какая-то неприятная история, и ребята сказали: "Россия – агрессор, и мы не можем участвовать ни в каких, даже культурных коллаборациях".
Ситара Ибрагимова. "Замороженный конфликт"
И все же мне хотелось осмыслить эту тему, потому что это удивительный факт: в 21-м веке происходит изменение политических границ, происходят вторжения в другие государства. Когда ты начинаешь заниматься этой темой, то понимаешь, что это, оказывается, не единичный случай. Это зависит от многих факторов, в том числе от того, как люди себе представляют собственную идентичность. История тоже все время меняется и переписывается.
– Удивительным образом ваша выставка по времени совпала с нынешним Большим переселением народов. Европа испытывает небывалый наплыв беженцев из зон военных конфликтов. Задавали ли вы эту тему авторам или у них уже были такие работы?
Мы говорим о больших политических проблемах с точки зрения отдельных человеческих судеб. Причем есть ряд работ, авторы которых были вовлечены непосредственно в эти конфликты
– На самом деле, я сделала некое большое исследование. Так как меня интересовала, прежде всего, проблематика спорных территорий, непризнанных государств и пограничных зон, которые находятся в состоянии постоянного конфликта, так как меня интересовали разные регионы, то я старалась приглашать художников из разных мест, которые непосредственно с этой темой работают. Конечно, большинство работ уже существовали. Но какая-то часть проектов была сделана специально для этой выставки.
– К примеру, одна работа была если не переосмыслена, то в ней были использованы новые предметы, и это дало ей новое звучание.
– Да, это инсталляция "Переписчик" художницы, живущей на Кипре, американки по происхождению Элизабет Хоак-Доеринг. Первоначально она сделала эту работу в Никосии, городе, который разделен пополам между турецкой общиной и кипрской общиной. Она взяла личные вещи, в основном мебель, предметы интерьеры у той и у другой общины, развесила их в пространстве, присоединила их к специальным кинетическим механизмам, которые вращали эту мебель. А к каждому предмету мебели еще присоединен карандаш, который рисует на бумаге определенные узоры. В этих странных каракулях воплощается некое подсознательное.
Для нашей работы, которая сейчас в Москве выставляется, мы предложили ей сделать ее ситуативной, использовать тот контекст, который нам ближе. Это ситуация с Донбассом. Мы привезли оттуда 10 вещей. Все они найдены в домах тех людей, которые были вынуждены их покинуть. Мы знаем адреса, но мы не знаем точно, кому принадлежат эти вещи.
В инсталляции "Переписчик" использованы вещи из покинутых домов жителей Донбасса
– Какова география выставки? Отражены ли там более далекие от России истории?
– Разумеется. Это и конфликт Израиль – Палестина, это и Пакистан – Индия, Индия – Бангладеш, Вьетнам. Балканам несколько работ посвящено, это Косово, Сербия, Босния и Герцеговина. Но также – Крым, Узбекистан, Таджикистан, Абхазия, Чечня, Азербайджан. Есть работа про остров Змеиный, который долго находился в спорном статусе между Украиной и Румынией.
– Ваши авторы только обозначают проблему, только акцентируют на ней внимание? Или они также ищут выход?
– Наверное, трудно найти выход, потому что, конечно, это большие политические темы. Художники говорят об этом на каком-то микроуровне. Главное в их работах – личное переживание этих ситуаций. Это, прежде всего, художественное осмысление, оно нацелено на то, чтобы вовлечь зрителей в некую позицию соучастия, сопереживания. Конечно, это не решение, но это какой-то очень гуманитарный жест. Здесь проявлено сочувствие, в котором мы сейчас все нуждаемся.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Юлия Аксенова о выставке "Своя земля / чужая территория"
Мы говорим о больших проблемах с точки зрения отдельных человеческих судеб. Причем есть ряд работ, авторы которых были вовлечены непосредственно в эти конфликты. Так Амар Канвар, чья семья пострадала из-за разделения Индии и Пакистана, рассказывает в поэтической манере о судьбе своей семьи. Или Аслан Гайсумов из семьи чеченских беженцев с видеоинсталляцией "Волга". Там буквально представлена конкретная ситуация, которой он был свидетелем. Вьетнамская художница Тиффани Чанг, у которой погиб отец во время гражданской войны между южным и северным Вьетнамом. Личная история его пленения соотнесена с политическими событиями того времени.
У части показанных на выставке работ нет привязки к конкретной территории или этносу. Так, американский художник Дэн Питерман создал инсталляцию из тысячи мешков с песком. Такое оборонительное сооружение – свидетельство любого военного конфликта. А вот художник из Узбекистана Александр Барковский создал серию портретов "Цыганские мадонны":
– Цыгане-люли здесь как символ низшей социальной прослойки в обществе. В основе – характерные композиции итальянского Возрождения, но в образе Девы Марии с младенцем Иисусом у меня цыганские нищенки. С детишками на руках они ходят по городу и просят подаяния. Я останавливал их около базаров, банков, мечетей и фотографировал в тех самых естественных позах, в которых они просят милостыню. Потом немного изменял композицию, пытался выдержать ее в стиле итальянского Возрождения.
– То есть люди с ваших портретов – реальные, не придуманные?
– Это были реальные люди. Я жил с ними несколько лет, я изучал их культуру. Это очень маргинальная группа. Они не пускают к себе людей извне, но я разработал несколько способов коммуникации. Один из способов – это фотографии, которые я делал и бесплатно раздавал им. Я приходил на их стоянки, в палаточные лагеря или в дома (они также ведут оседлый образ жизни), делал фотографии. Сначала они не верили, что я через какое-то время принесу и бесплатно отдам им фотографии, и позировали сначала только дети. Потом я приходил, приносил фотографии, раздавал их. Тогда начинали позировать женщины, а вслед за ними – мужчины. Так нарабатывался элемент доверия.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Александр Барковский о цыганах Узбекистана
Я у них многому научился. К примеру, очень спокойному, естественному отношению к тому, что происходит с ними. Помню, в очередной раз, принес пачку фотографий, отдаю одной женщине, она просматривает и говорит: "Ой, это мой племянник!". Берет эту фотографию и начинает ее целовать. "А это мой двоюродный братишка! А он умер уже". И листает дальше. То есть она не сделала даже какую-то паузу, никакой траурной минуты молчания! Я ее остановил, говорю: "Подождите! Как это случилось, почему он умер?" Она на меня посмотрела таким взглядом, что я понял – тут уже столкновение цивилизаций. Их и моей. Для нее была непонятна моя реакция, почему я так заостряю внимание на том, что он умер, спрашиваю ее. И она мне говорит: "Чему ты удивляешься? Умер и умер, его больше нет. О чем здесь говорить?"
Александр Барковский и его "Цыганские мадонны"
– Вы рассказали о содержании сюжета, но эти изображения оформлены в очень нарядные рамки. Они даже более заметны, чем портреты. Могу лишь догадаться, что у рам – особая смысловая нагрузка, но какая?
– Во-первых, оформить я пытался с учетом эстетики христианских икон Ренессанса. Во-вторых, в качестве оформления использованы близкие для цыган Центральной Азии вещи. Это же бешик, то есть деревянная рамка детской люльки. Бешик здесь как символ материнства. А по углам рамок я поместил чеканку со свадебных сундуков. Например, в дома к цыганам заходишь – и по количеству сундуков можно определить количество жен. Один сундук – одна жена, два сундука – две жены...
– Они мусульмане?
– Да, они мусульмане. Об этом напоминает также традиционная золотошвейная ручная вышивка, бухарская. Во всех праздниках, обрядах, обрезания например, всегда учитываются все эти атрибуты. То есть это не просто декор, это все имеет определенный смысл, – говорит Александр Барковский.
Софья Гаврилова. "Полоса прибоя"
Доминирующий жанр выставки "Своя земля / чужая территория" – инсталляции. В их числе – работа географа и художника Софьи Гавриловой "Полоса прибоя". Арктическая полоса выложена из настоящей прибрежной гальки, заваленной всяким хламом: консервными банками, пластиком и так далее. Как сообщает Софья Гаврилова, ее интересует взаимосвязь географии, социологии, этнографии и искусства:
– В работе "Полоса прибоя" много антропогенного мусора. Конечно, это некая гиперболизированная ситуация, попытка смоделировать ситуацию последствий освоения Арктики человеком. Арктика – это довольно проблематичный регион. Сейчас там стоит вопрос и добычи нефти, и какого-то ее нормального освоения в соответствии с нормами международных конвенций, и, конечно же, это проблемы малых аборигенных народов. И вот это попытка представить полосу прибоя, какой она может стать, если вдруг все пойдет по худшему сценарию.
Гальку для этой инсталляции мы везли с побережья Арктики. А мусор, пусть он собран не только на арктическом побережье, но это те объекты, которые действительно находятся в полосе прибоя. Здесь непонятно, какой генезис он имеет. Это объекты с земли или это объекты, которые попали в полосу прибоя в результате какого-то происшествия на море. Это остается открытым вопросом.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Софья Гаврилова об инсталляции "Полоса прибоя"
– Правда ли, что у этих северных территорий особая экология? Что она практически не восстанавливается сама? Что если там оказывается, к примеру, нефтяное пятно или пластик, то это уже навсегда?
– В разных экосистемах разные периоды разложения различных материалов. То, что в тропиках и субтропиках просто в силу климатических условий разлагается быстрее, действительно, может дольше перерабатываться в северных морях, в северных территориях. Поэтому, конечно, Арктика в чем-то намного более уязвима, – говорит Софья Гаврилова.