Грузинские пленники Сомали

На Тбилисском кинофестивале 2 декабря покажут художественно-документальный фильм "Пленники Сомали" (Somali Сaptives), который рассказывает о шестнадцатимесячном плене экипажа танкера MV OLIB G.

Сомалийские пираты захватили судно в Аденском заливе в сентябре 2010 года, его экипаж состоял из пятнадцати грузинских и троих турецких моряков. Пленники содержались в нечеловеческих условиях, прежде чем в январе 2012 года их удалось освободить.

История эта осталась незамеченной на фоне других громких пиратских захватов, хотя по продолжительности пребывания в плену экипажа OLIB G был установлен абсолютный рекорд. Детали освобождения заложников до сих пор остаются тайной, как это нередко бывает в таких случаях.

Нино Чуткерашвили

О главной идее фильма и о том, что осталось за кадром, Радио Свобода поговорило с автором сценария и продюсером картины, сценаристом Общественного вещания Грузии Нино Чуткерашвили.

– Нино, как у вас возникла мысль сделать этот фильм?

– В один из дней января 2012 года я смотрела новости по телевизору и увидела, как в Батуми встречают наших моряков, возвратившихся из плена. Это был старый Новый год, 13 января, и возвращение наших заложников стало праздником для всей Грузии. Признаюсь, это стало сюрпризом и для меня, хотя я следила за этой историей все полтора года их плена. Дело в том, что в последние месяцы перед освобождением об их судьбе ничего не было слышно, никаких известий не поступало, и я уже стала думать, что, может, их уже нет в живых… И вот наши пленники возвращаются! Я тут же решила сделать о них фильм. Подумайте, в мире выпускается много картин о пиратах, и художественных, и документальных, а тут у нас появилась своя, грузинская пиратская история. Я сразу же поехала в Батуми, познакомилась со всеми моряками и услышала от них всю эту историю. Мы записали с ними интервью, но потом в нашей работе, к сожалению, наступил вынужденный перерыв: в Грузии сменилась власть, вслед за этим сменилось руководство телевидения, и новые руководители уже не проявляли интереса к фильму. Прошло целых два года, об этой истории в стране уже стали забывать, как вдруг мы узнали, что министерство культуры Аджарии объявило конкурс на съемки фильма о республике. Я подала заявку, выиграла конкурс и получила финансирование. Мы снова записали интервью с моряками, с чиновниками правительства, которые были причастны к освобождению заложников, и стали снимать игровые, постановочные сцены.

Съемки фильма

– Я присутствовал в прошлом сентябре на съемках некоторых сцен в батумском порту. Где еще снимались эти сцены, кроме Батуми?

– Все постановочные съемки проводились только в Батуми. В фильм мы также включили реальные архивные кадры освобождения моряков, кадры их встречи на родине, какие-то зарисовки о Сомали – все это мы получили при помощи пресс-центра президента Грузии и от самих моряков. Использовали также видеоролики сомалийского ресурса – этот ресурс часто выкладывает видеообращения захваченных моряков и видеозаписи с пленниками. Я пыталась сама поехать в Сомали, чтобы снимать пиратов, но мне никто не стал помогать в этом – сказали, что не могут гарантировать мою безопасность.

Я добавлю, что роли моряков играли обычные жители Батуми, а роли сомалийских пиратов исполнили нигерийские студенты, обучающиеся в Батумской морской академии. Мы хотели также пригласить для непосредственного участия в фильме бывших заложников, но они отказались, заявив, что им очень трудно будет все это пережить еще раз. Я их понимаю – они плакали, когда со мной вспоминали все эти события, и я сама тоже плакала. А снял фильм режиссер Леван Адамия – один из лучших режиссеров Грузии, единственный в нашей стране обладатель престижной американской телепремии EMMY. Мне очень повезло, что он взялся экранизировать мою идею.

​– Как бы вы определили главную идею своего фильма?

– Прежде всего, это очень трагичная история людей, оказавшихся жертвами дельцов, которым наплевать на жизни простых моряков. Это также история о том, что вся тема борьбы с пиратством, все проблемы переговоров по освобождению заложников, их выкупу – это очень закрытая область для СМИ и общественности, сфера, с трудом поддающаяся какому-то международному правовому регулированию. Рассудите сами, пираты – это обычно бедные, голодные люди, у которых нет ничего, кроме автомата Калашникова. Казалось бы, ничего не стоит их нейтрализовать. Но почему-то пиратские нападения все продолжаются и продолжаются. А между тем в Аденском заливе корабли теперь, как правило, ходят под военной охраной. Стоимость проводки одного судна в караване достигает 100 тысяч долларов. В одном караване – минимум 10 судов. Вот какие деньги на борьбе с пиратством делаются только в этом заливе.

Съемки "Пленников Сомали"

​– Вам удалось реконструировать всю историю захвата пиратами танкера OLIB G?

– История такова: танкер MV OLIB G шел под мальтийским флагом из Александрии (Египет) в индийский порт Аланг, где он должен был быть сдан на слом (порт Аланг в штате Гуджарат – одно из крупнейших в мире мест утилизации кораблей. – РС). Моряки должны были вернуться домой самолетом. Никакого груза на корабле не было. Перед входом в Аденский залив владельцы греческой компании Frio Ventures, нанявшие экипаж, заверили капитана, что в определенной точке залива танкер сможет присоединиться к военно-морскому конвою. В эту точку судно пришло без опоздания, но никакого конвоя моряки не обнаружили. После некоторых колебаний они решили продолжить путь, поскольку корабль, очевидно, не представлял никакой ценности для пиратов и, кроме того, в числе членов экипажа находился двоюродный брат одного из владельцев судна, что, по их мнению, служило некоей гарантией безопасности пути. И вот, 8 сентября 2010 года, когда до безопасной зоны оставалось только восемь часов хода, появился катер с шестью пиратами, вооруженными автоматами Калашникова. Пираты подошли очень быстро и захватили корабль. Никто из экипажа не имел оружия и сопротивления оказать не смог. Судно было отведено на стоянку возле порта Эйль (морской порт в Пунтленде. – РС). На этой стоянке были и другие захваченные пиратами корабли – наши моряки насчитали 11 таких судов.

​– В вашем фильме много рассказывается о муках экипажа в плену…

– Знаете, первые два месяца отношение пиратов к нашим морякам было сносное. Пока шли переговоры с владельцем корабля, пленникам давали пищу регулярно, не издевались над ними. Но через два месяца владелец корабля прекратил все переговоры с пиратами и просто скрылся. После этого для наших моряков началась адская жизнь. Пираты сцепили весь экипаж длинной цепью и бросили на палубу. На этой палубе они лежали и ночью, и днем, когда температура воздуха достигала 50 градусов. Им редко – раз в три-четыре дня – давали еду и воду, редко пускали в туалет. Их били, в них стреляли какими-то пулями без наконечников – это было не смертельно, но до ужаса болезненно. Их связывали веревками и прикручивали к оснастке судна. От них требовали, чтобы они связывались с кем угодно – с правительствами своих стран, владельцами судна, родственниками, чтобы те собрали деньги на выкуп.

Капитан судна Мемед Закарадзе

Особенно сильно пираты мучили капитана, били его почти до смерти. Он лежал целыми днями под солнцем на палубе и получил сильнейшие ожоги. Никто не думал, что он останется жив в результате всего этого, но он все-таки выжил. Он рассказал нам, что, когда его наконец унесли с палубы и бросили на койку в каюте, он открыл с трудом глаза и вдруг увидел лицо своей матери. И этот образ матери помог ему выжить… И у других наших моряков сохранилась воля к сопротивлению, воля к жизни. Вот один случай. Когда прошел уже год плена, моряки решили имитировать затопление корабля. Они незаметно прокрались в трюм, открыли там какой-то клапан, и в корабль стала поступать забортная вода. Пиратам они сказали, что судно затонет примерно через неделю. Те не поверили и привезли с захваченного китайского корабля механиков. Китайцы все осмотрели и, конечно, поняли, что это фальшивка, имитация, но наших моряков не выдали. Заявили пиратам, что корабль очень старый, что он обязательно затонет и что они ничего не могут сделать. Однако прошла неделя, корабль не затонул, и пираты поняли, что это был обман. Они заставили наших моряков принести помпы и откачать воду. Иногда отношение пиратов к пленникам менялось, видимо, в зависимости от хода переговоров. Так, на Новый, 2012 год – а это был уже второй Новый год в плену – пираты разрешили им сварить маленькую елочку из арматуры, украсить ее лампочками и принести в каюту, чтобы встретить праздник.

​– Как проходили переговоры об освобождении моряков? Какова была роль официальных властей Грузии во время трагедии? Я читал, что к ним в свое время были упреки в пассивности от родных моряков.

– Наши власти, как я понимаю, официально не могли пойти на переговоры с пиратами. Они вели их скрытно, через посредников, не афишируя перед общественностью, и возможно, упреки были из-за этого. Всей переговорной миссией руководил заместитель министра экономики Грузии Георгий Карбелашвили. Удалось связаться с британскими посредниками – так называемой "группой кризис-менеджмента", которые взяли на себя переговоры с пиратами. Были подключены и египетские посредники. Но все детали этой кухни нам раскрыть и показать в фильме не удалось. Ни на одну мою просьбу о встрече, об интервью эти посредники не откликнулись. Вообще, во время работы над фильмом я ощутила, какая это засекреченная сфера – все, что связано с морским пиратством. У меня сложилось впечатление, что кто-то сперва сам создает кризисы в этой области, а потом делает деньги на их разрешении. И никто при этом не думает о жизнях, о безопасности простых моряков, об их мучениях в плену, об их семьях. Как раз на этом я хотела сконцентрировать внимание медиа и общественности своим фильмом.

Встреча освобожденных моряков в Грузии

​– Был ли заплачен выкуп за пленников? Если да, то в каком размере?

– Насколько мне известно, выкуп так и не был заплачен. Относительно суммы, которую требовали пираты, – она периодически менялась. Назывались цифры и в один миллион долларов, и в пятнадцать миллионов. Владелец компании предложил им 150 тысяч долларов, предлагал взять само судно. Пиратов, разумеется, это не устраивало. Повторюсь, многое в этой истории пока так и осталось не совсем ясным и для моряков, и для меня. В самой Грузии общественность, профсоюзы пытались собрать деньги – при помощи благотворительных акций, компаний мобильной связи. Но сумма была собрана, конечно, совершенно недостаточная, чтобы удовлетворить пиратов. Все эти деньги впоследствии пошли на лечение и реабилитацию моряков.

​– А как проходило само освобождение?

– Это тоже целая история. Наши моряки вообще ничего не знали ни о ведущихся переговорах, ни о попытках освобождения – думали, что уже все, они из плена не выберутся. Тем временем, сперва в Лондоне и потом в Египте, насколько нам удалось выяснить, была спланирована операция, которая включала в себя элементы демонстративного давления на пиратов в сочетании с переговорами. Был нанят итальянский корабль и подразделение новозеландской частной военной компании, название которой мне не удалось узнать (возможно, имеется в виду известная новозеландская ЧВК NavSec International Ltd., специализирующаяся в области морской безопасности. – РС). Была сымитирована воздушная атака на танкер самолетом Ан-28, который, кстати, пилотировал русский летчик. В общем, получилось так, что пираты наконец не выдержали и просто оставили судно. Это случилось 8 января 2012 года. Вооруженное подразделение высадилось на танкер и освободило наших моряков – эти документальные кадры есть в фильме. Затем бывших заложников отвезли в Кению, а уже оттуда самолетом через Стамбул домой. А танкер так и остался возле Эйля и, наверное, по сей день там находится.

Реконструкция событий в документальном фильме

– В каком состоянии моряки вернулись домой?

– Знаете, они приехали в предельно истощенном физическом и психическом состоянии. У них были дикие глаза, они были на грани сумасшествия. С ними несколько месяцев работали психологи. Рассказывали, что один из турецких моряков сошел-таки с ума и ничего не говорит и по сей день. К сожалению, нам так и не удалось связаться с турецкими членами экипажа, они так и не откликнулись на мои просьбы, письма. Мне передали, что они не хотят все это вспоминать…

​– А что сейчас с вашими моряками?

– К большому горю, капитан Мемед Закарадзе умер в апреле нынешнего года, у него обострился рак. Для меня это было большим ударом – я так хотела, чтобы он увидел этот фильм. Молодые моряки после лечения и реабилитации снова ушли в море: для них это жизнь, профессия. Но вряд ли они теперь согласятся идти в рейс через Аденский залив. А вот старший механик Темур Бединадзе сказал, что больше никогда в море не выйдет, поскольку не хочет пережить все это еще раз. Тем более, как выяснилось, в молодости он уже попадал в подобную ситуацию, когда служил на советском корабле, в 1970-х годах их судно было заблокировано во Вьетнаме на целых три месяца (скорее всего, имеется в виду американская минная блокада портов Северного Вьетнама в 1972–1973 годах. – РС).

​– Как оценили фильм моряки и их родственники? Он ведь уже демонстрировался в Батуми…

– Первый показ фильма был под открытым небом в Батуми, на площади Европы. Нас очень тронуло, что вся эта площадь была заполнена людьми. Не хватало скамеек, люди приносили покрывала и рассаживались на них. Я была очень удивлена, увидев много молодежи, – признаться, я ведь думала, что мы сняли историю для взрослых, не для тинейджеров. Но, видимо, многие просто узнали, что вот будет фильм, в котором рассказывается "о нашем дяде", "о нашем деде", – и все пришли, весь Батуми! Пришли и сами моряки, которые очень ждали этого фильма, и их родные. Когда демонстрировалась картина, я смотрела на зрителей и видела, что многими владели сильные эмоции: кто-то плакал, кто-то стискивал зубы…

​– Рассчитываете ли вы, что фильм выйдет в дальнейшем и на широком экране?

– Конечно, я на это надеюсь. Но думаю, что сначала фильм должен "пожить" года два фестивальной жизнью. Возможно, я задумаюсь о том, чтобы снять по этой истории и художественный фильм. Может, в художественной картине я смогу сказать об этой истории больше, чем смогла сказать в картине документальной. Ведь мой фильм довольно прост, и события в нем разворачиваются по классической схеме пиратских фильмов. Амбиций претендовать на особую художественность у меня не было. Я просто хотела снять нашу собственную грузинскую пиратскую историю и поставить в ней очевидные вопросы о безопасности наших моряков. Вопросы, на которые пока не смогла найти ответа.