Дежавю. Храм на крови

Александр Подрабинек: "Не убий", – наставляет Синайская заповедь иудеев.

"Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими", – учит христиан Нагорная проповедь.

"Творите добро, ведь Аллах любит творящих добро", – велит Коран мусульманам.

Все религии прославляют добро и мир. И сколько зла при этом совершается людьми от имени бога! Сколько войн велось и ведется под знаменем истинной веры!

Нынешняя война на Ближнем Востоке имеет отчетливый религиозный привкус. В конфликт втянуты десятки стран. У всех свои государственные, экономические, политические и религиозные интересы.

Война в Сирии преподносится обществу как результат противостояния между суннитами и шиитами – двумя главными ветвями ислама. Это, однако, вовсе не означает, что подлинная причина войны – в различных толкованиях Корана, в том, кто из потомков пророка Мухаммеда имеет больше прав на светскую и духовную власть.

Но это, так сказать, "национальная идея" для каждой из воюющих сторон, пропагандистское прикрытие для мобилизованных на войну масс.

Террористы из запрещенного в России "Исламского государства", одуревшие от свободы убивать и безнаказанного варварства, и вовсе режут всех мусульман подряд, прикрываясь при этом идеей создания Халифата – исламского государства тоталитарного типа.

Так какова роль ислама в сегодняшнем противостоянии в Сирии? Это повод для войны или способ консолидации народа для каждой из сторон?

Говорит старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа Московского государственного института международных отношений Ахмет Ярлыкапов.

Ахмет Ярлыкапов: Практически всю вторую половину ХХ века ислам вытесняют из общественно-политического процесса такие идеологии, как, например, арабский социализм, арабский национализм и так далее. К началу XXI века именно ислам становится той идеологией, в которой выражаются оппозиционные настроения. В Сирии мы как раз получили в концентрированном виде то, что происходило на Ближнем Востоке, и то, что происходило в течение второй половины XX века – начала XXI века. Вся эта риторика о том, что "Асад – шиит, мы выступаем против шиитов как сунниты", это всего лишь риторика, потому что на стороне Асада воюет масса суннитских военачальников. На самом деле нет такого четкого суннитско-шиитского противостояния.

Александр Подрабинек: Религиозные войны кажутся безнадежным анахронизмом в современном мире. Тем не менее, гражданская война в Югославии в процессе крушения коммунизма имела определенное религиозное измерение.

Мусульманские боснийцы и албанцы Косова, православные сербы и католические хорваты воевали за свои государственные интересы, но под своими религиозными знаменами.

Какую позицию занимали исламские духовные лидеры во время войны в Югославии?

Ахмет Ярлыкапов: Довольно сложно было бы ожидать от мусульманских духовных лидеров призывов к миротворчеству, когда идет война. Конечно, в первую очередь были голоса с призывами помочь, и эта помощь была оказана. Ближневосточные страны оказывали очень серьезную поддержку мусульманам в Сербии, Боснии и Герцеговине.

Александр Подрабинек: Сербская православная церковь тоже не осталась в стороне от политических событий. Говорит историк Ирина Карацуба.

Ирина Карацуба: Конечно, когда Сербскую православную церковь, да и не только ее одну, обвиняют в достаточном уклоне в национализм, – это справедливо. Сербский православный национализм оправдывал многое из того, что в строгом христианском понятии не стоило бы оправдывать, имея в виду Нагорную проповедь, 10 заповедей, заповедь "не убий". Вместе с тем, степень дистанцирования, по крайней мере главы Сербской православной церкви, знаменитого патриарха Павла от сербской власти, в частности от господина Милошевича, была достаточно большой. Когда режим и армия Милошевича совершили преступления, в отношении которых действительно справедливо употреблять слово "геноцид", патриарх Павел выступил со своим знаменитым лозунгом: "Не надо ни великой, ни малой Сербии, если ценой этого является преступление".

Александр Подрабинек: На протяжении всей истории человечества духовная власть стремилась выйти на арену общественных отношений и стать политической силой. Это было выгодно ей самой – она укрепляла свое влияние и экономическое положение. Это было выгодно светской власти – она приобретала союзника, владевшего душами ее подданных.

В качестве политического партнера светской власти религиозные институты благословляли войну и оружие. Это ничего, что поощрение убийства противоречило заповедям – новое фарисейство легко находило оправдания для отступления от канонов.

Священники Русской православной церкви освящают боевые ракеты, военные самолеты и корабли, оружие массового уничтожения.

Православный батюшка освящал даже ракетный комплекс "Сатана" и не шарахнулся от этого названия. Христианский священнослужитель, благословляющий Сатану!..

Как это согласуется с христианскими заповедями? Настоятель московского храма Космы и Дамиана, протоиерей Александр Борисов.

Александр Борисов

Александр Борисов: Мы все знаем слова Христа "всякий, взявший меч, от меча и погибнет". С другой стороны, мы понимаем, что в жизни иногда необходимо противостоять злу насилием. Нередко приходится причинять зло нападающим, чтобы не было еще большего зла. Это освящение оружия – тема очень скользкая, неприятная, особенно для людей верующих, однако в этом нужно видеть и другое – чтобы это оружие появлялось только в целях защиты.

Александр Подрабинек: Русская православная церковь не уникальна в благословении насилия. Иранские духовные лидеры ничуть не менее кровожадны. В 1980 году аятолла Хомейни приветствовал войну с Ираком, в ходе которой применялось химическое оружие и погибло около 900 тысяч иранцев, почти миллион его соотечественников.

Заканчивая в 1988 году эту войну, Хомейни говорил, что ему это было так же трудно, как выпить чашку яда.

Как ислам относится к войне?

Ахмет Ярлыкапов: В Коране есть очень четкое осуждение насилия. Более того, там есть достаточно интересное сравнение: убийство одного невинного человека приравнивается к убийству всего человечества. С точки зрения ислама есть война справедливая и есть война несправедливая. Самая крайняя форма джихада – это как раз война справедливая. Мы должны понимать: тот, кто говорит о джихаде, понимает эту войну как справедливую, естественно, со своей стороны и со своей точки зрения. В Сирии, например, все стороны конфликта говорят, что именно они ведут джихад, именно они ведут справедливую войну.

Александр Подрабинек: Подвергаясь гонениям, пребывая в катакомбах и под гнетом светской власти, церковь черпала силы в своих религиозных истоках, в несокрушимой вере и надежде на высшую справедливость.

Утвердившись в государстве, она становилась политической силой, претендующей на власть. Или просто становится властью.

Тут уже не до чистоты веры, не до верности идеалам, не до тщательности следования религиозным заветам. Тут призрак власти и богатства, беспощадная борьба за земные блага, за место при троне. Тут процветают лицемерие, ложь, ханжество, зависть и мракобесие.

Суды Святой инквизиции, вершившие в Европе правосудие именем бога, за триста с лишним лет своей активной деятельности обрекли на смерть сотни тысяч ни в чем не повинных людей. Их судили за ересь и колдовство по самым вздорным обвинениям и без возможности оправдаться.

Церковные суды выносили вердикт о виновности, после чего еретиков выдавали на суд светской власти и затем, как правило, сжигали на кострах. Только в Испании суды Инквизиции отправили на костер 340 тысяч человек.

Как сочеталась в церковном сознании неслыханная жестокость и христианское вероучение?

Ирина Карацуба: Действительно, казалось бы, идея насилия, отмщения, наказания как-то плохо сочетается с евангельской идеей любви, знаменитой притчей о Христе и блуднице. Христианство опирается на весь комплекс Священного писания и Священного предания. Священное писание – это и Ветхий завет, и Новый завет. Если вам надо, вы выберете соответствующие места в Ветхом завете, связанные с иудаистской традицией всех этих священных войн и наказаний, а также выберете у Христа, например, слова о том, что "не мир пришел я принести, а меч", и поймете их буквально, не как духовное, а "меч пришел принести", чтобы вы поубивали друг друга.

Александр Подрабинек: На Руси христианство с его проповедью любви и всепрощения насаждалось огнем и мечом. Не принимавших христианство язычников изгоняли из поселений, волхвов сжигали на кострах.

Как сегодня Русская православная церковь оценивает насилие, которое сопровождало христианизацию Руси? Александр Борисов: Все-таки насилия было относительно немного – это были все-таки отдельные эксцессы. Думаю, что их число явно преувеличено. В основном это была христианизация вполне мирного характера.

Ирина Карацуба

Ирина Карацуба: Для современного, по крайней мере, официального священноначалия Русской православной церкви (мы берем пласт менталитета патриарха Кирилла, тех, кто пишет ему доклады, отдела внешних церковных сношений Легойды и так далее) вообще нет этой проблемы. В свое время был указ Ивана Грозного опричным судьям, и там была такая фраза: "Судите правильно, наши виноваты не были". Тут приблизительно такая же логика: "наши не могут быть виноваты, потому что они – наши". Что касается насилия, то это известно по "Повести временных лет", по многим другим повестям. Конечно, с язычеством, с волхвами боролись насмерть.

Александр Подрабинек: Прошло пять столетий, и укрепившаяся в России христианская церковь раскололась на две части из-за споров о правильности обрядов. Царь Алексей Михайлович решил перестроить церковную службу по греческому обряду.

Речь шла не о принципиальных положениях, а всего лишь о ритуальных: сколькими пальцами креститься, в какую сторону идти крестным ходом, два или три раза повторять во время богослужения "Аллилуйя". Малозначительные детали церковной службы.

Однако церковный раскол стал трагедией для России. Не принявшие нового обряда христиане были прокляты, преданы анафеме и подверглись жесточайшим гонениям.

Их объявляли еретиками и убивали "без пролития крови" – сжигали в деревянных срубах целыми семьями, иногда – десятками людей. Какие там десять заповедей! Какая Нагорная проповедь! Какое всепрощение и любовь к ближнему! Старообрядцы сопротивлялись, бежали от гонений, кончали жизнь самоубийством.

В 1672 году в Палеостровском монастыре совершили самосожжение 2700 приверженцев старой веры. За десятилетие самых активных церковных реформ, с 1676 по 1685 год, не вынесши гонений, покончили жизнь самосожжением около 20 тысяч старообрядцев. А сколько еще было казнено по обвинениям в ереси?

Может ли церковь, обрекающая людей на смерть за то, что они крестятся и молятся иначе, чем предписано, называться христианской?

Александр Борисов: Очевидно, что это мрачная страница в истории нашей церкви. Церковь это осознала достаточно давно, уже в начале ХХ века. Были сняты запреты с тех, кого называли раскольниками, они стали называться старообрядцами, им было дозволено строить свои храмы не только на Рогожской заставе, где было место резервации, а по всей Москве.

Ирина Карацуба: РПЦ ни в чем не покаялась перед старообрядцами. Покаялись, и то довольно поздно, в 2000 году, архиереи Русской православной церкви за границей за несколько лет до ее слияния с РПЦ МП. В 2000 году они приняли обращение, которое у нас очень плохо известно, вот цитата из него: "Мы глубоко сожалеем о тех жестокостях, которые были причинены приверженцам старого обряда, о тех преследованиях со стороны гражданских властей, которые вдохновлялись и некоторыми из наших предшественников в иерархии Русской церкви. Простите, братья и сестры, наши прегрешения, причиненные вам ненавистью". Чеканная формулировка. А РПЦ МП делает вид, что это ее совершенно не касается.

Александр Подрабинек: В ХХ веке в цивилизованных государствах укрепился принцип отделения церкви от государства. Во многих странах это стало одной из конституционных основ. Но это на бумаге. В реальной жизни все иначе.

В России Конституция определяет, что "никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной". Статья 14 констатирует, что Российская Федерация – светское государство, и "религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом".

Вопрос не очень существенный, но показательный. Если религия в светском государстве не может быть государственной и все религии равны перед законом, то почему религиозные праздники одной конфессии являются государственными, а других конфессий – нет?

Почему в светском государстве Рождество – государственный праздник, а, например, Рамадан или Йом-Киппур – нет? Справедливо ли это в стране, где официально все религии равны?

Александр Борисов: Наверное, это исторически справедливо, потому что все-таки большая часть населения – христианская. Понятно, что мусульманского населения гораздо меньше.

Ахмет Ярлыкапов

Ахмет Ярлыкапов: Если мы объявляем себя светским государством, то, наверное, религиозные праздники не должны быть государственными.

Александр Подрабинек: Надо отметить, что Россия – далеко не единственная страна, в которой религиозные праздники доминирующей конфессии отмечаются как государственные. Во многих странах с устоявшейся демократией происходит то же самое.

Например, в Англии, колыбели демократии, государственные выходные – Рождество и Страстная пятница. В США – Рождество. Во Франции – Богоявление, Сретение, Успение Богородицы и Рождество. И так далее.

Праздники – события формальные. Но в России есть и прямые, не формальные нарушения конституционного принципа светскости государства.

Закон о свободе совести и религиозных объединениях 1997 года, утверждая принцип равенства всех религий, тем не менее, признает "особую роль православия" и особо выделяет христианство, ислам, буддизм и иудаизм, которые в повседневной жизни трактуются как традиционные религии.

Все ли довольны разделением религий на традиционные и нетрадиционные?

Александр Борисов: Это, наверное, правильная мера компромисса. Конфессии, которые насчитывают большое число людей, имеют многовековую историю: иудаизм, христианство, ислам, – конечно, к ним может быть другое отношение, чем к тем, которые появились недавно и еще неизвестно, что с собой несут.

Ахмет Ярлыкапов: Я думаю, что светскому государству необходимо одинаково относиться ко всем религиям, которые представлены на территории страны. Есть светский закон, который предусматривает отношение государства. В этом смысле, конечно же, не должно быть преференций одним религиозным общинам за счет других.

Александр Подрабинек: Постепенно, шаг за шагом отступая от принципа отделения церкви от государства, российское законодательство становится внутренне противоречивым.

Так, вышеупомянутый закон о религиозных объединениях в пункте 4 статьи 3 устанавливает, что "граждане Российской Федерации равны перед законом во всех областях гражданской, политической, экономической, социальной и культурной жизни независимо от их отношения к религии и религиозной принадлежности".

Но уже в пункте 7 той же статьи закон освобождает священников от уголовной ответственности по статье 308 Уголовного кодекса за отказ от дачи показаний: "Священнослужитель не может быть привлечен к ответственности за отказ от дачи показаний по обстоятельствам, которые стали известны ему из исповеди".

Иначе говоря, отношение к религии и работа в религиозной организации позволяют гражданину законно избежать уголовной ответственности за то, за что преследуются остальные, нерелигиозные граждане. Именно потому, что он профессионально занимается религиозным служением.

Получая особые права и преимущества, религиозные организации вторгаются в общественную жизнь страны и частную жизнь граждан. Духовные проблемы отходят на второй план. На первый выходят политические интриги и стремление навязать всему обществу свои религиозные правила.

Религиозные сообщества настойчиво вмешиваются в дела культуры, образования, науки, в семейную жизнь и законодательную деятельность.

В 1997 году патриарх Алексий II и священный синод РПЦ выступили против показа по российскому телевидению фильма Мартина Скорсезе "Последнее искушение Христа". По мнению РПЦ, фильм "нарушает нормы российского законодательства и общественной нравственности".

В 2003 году митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл выступил против проведения в Музее Сахарова в Москве выставки "Осторожно, религия!", поскольку она, по его мнению, оскорбляет чувства верующих и является провокацией.

Позже организаторы выставки были осуждены по уголовной статье за разжигание межрелигиозной розни.

В марте 2004 года отдел внешних связей Московского патриархата призвал запретить проведение выставки "Интерактивные иконы" художника Олега Янушевского в музеях Санкт-Петербурга, поскольку она оскорбляет чувства верующих.

В августе 2006 года Русская православная церковь заявила, что настоятельно не рекомендует прихожанам приходить на концерт Мадонны в Москве, поскольку "Мадонна для иллюстрации собственных страстей эксплуатирует распятие, статуи Божьей Матери и другую религиозную символику, что недопустимо".

Поощряемые церковью православные фундаменталисты пытались сорвать выступления певицы.

В том же 2006 году председатель отдела внешних церковных связей РПЦ митрополит Кирилл заявил, что церковь считает фильм Рона Ховарда "Код да Винчи" глубочайшим оскорблением религиозных чувств. 30 мая 2006 года с осуждением фильма выступил Алексий II, по словам которого, картина является неуважением к нормам нравственности.

Подобных примеров вмешательства церкви в светскую жизнь множество. Русская православная церковь пытается установить религиозную цензуру, то есть занимается прямой политической деятельностью.

От политических игр до религиозного государства не такая уж большая дистанция. Начав с навязывания обществу религиозной этики, нетрудно дойти и до религиозных законов. Так было во многих странах и не одно столетие.

В самодержавной России христианам запрещалось переходить в не христианскую веру, православным – выходить из православия. До 1905 года выход из православия считался уголовным преступлением, за что полагалось до 10 лет каторги.

Конечно, религиозные государства могут быть разными. Тут многое зависит от того, какова церковь. Одно дело – Ватикан или Израиль, и совсем другое – Иран или Саудовская Аравия. В двух последних забивают камнями за неуважение к пророку Мухаммеду, за воровство отрубают руки, а за супружескую измену – голову.

Правильно ли устраивать жизнь в государстве по религиозным канонам?

Александр Борисов: Все-таки в современных государствах народ мигрирует, переезжает, в одном государстве могут быть люди разных религиозных убеждений, поэтому принуждать всех жить только в одном ключе было бы, наверное, совершенно неправильно.

Ахмет Ярлыкапов: Сейчас в России раздается много голосов о том, что стране нужна идеология, очень прозрачно намекается на то, что нужна религиозная идеология. Я считаю, что этот путь – гибельный для таких государств, как Россия. Жизнь течет таким образом, что страны становятся все более поликонфессиональными. Вопрос о том, каноны какой религии будут во главе, какие каноны будут приниматься во внимание при законотворчестве, – это очень конфликтный вопрос. Я считаю, что в идеале религия должна была быть отделена от государства. Если мы берем такие ужасные примеры, как, например, запрещенное в России "Исламское государство", то там совершенно понятно, что шариат – это всего лишь оболочка, а то, что они применяют под видом шариата, – это просто беззаконие.

Александр Подрабинек: Авторитарные государства держатся на беззаконии и разделении общества – по классовым, национальным, расовым, религиозным признакам.

Религия для таких режимов – повод противопоставить одну часть общества другой. И, улаживая эти противоречия, сохранять авторитарную власть.

К сожалению, религиозные организации чаще всего клюют на дьявольскую приманку, поддаются искушению приобщиться к власти. Это вызывает ответное сопротивление интеллектуальной части общества.

Французский философ XVIII века Вольтер, человек религиозный, но резко критиковавший церковников, призывал "раздавить гадину" – так он отзывался о католической церкви.

Русский писатель Лев Толстой остро критиковал церковные институты. Он писал: "Всё живое – независимо от церкви". В 1901 году он был отлучен от церкви, что не помешало ему до конца жизни оставаться нравственным камертоном своей эпохи.

В 2007 году десять российских академиков, среди которых было два нобелевских лауреата по физике, направили открытое письмо президенту Путину.

В письме они выражали озабоченность "всё возрастающей клерикализацией российского общества, активным проникновением церкви во все сферы общественной жизни".

Что надо сделать, чтобы религия не становилась причиной конфликтов, поводом для войн и угнетения?

Ахмет Ярлыкапов: К сожалению, мы видим, что даже в такой религии, как буддизм, есть религиозное обоснование конфликтов. Мне кажется, в этой ситуации религия все равно будет в той или иной мере использоваться как повод для конфликтов. Это вопрос эволюционного развития. Если с течением времени религия будет играть меньшую роль в обществе, то, наверное, этот вопрос отпадет.

Ирина Карацуба: Тут многое должно произойти внутри церкви. Если иметь в виду нашу церковь с ее неоимпериалистическим концептом "Русского мира", который впрямую привел сначала к войне в Грузии, а теперь – к войне на Украине, то нам предстоит по достоинству оценить, осудить, отвергнуть, покаяться со всем тем злом, которое мы принесли этим "Русским миром". Внутри церкви должны пройти реформы, и государство должно по-другому выстраивать свои отношения с церковью, прекратить финансирование всякого безумия, соблюдать Конституцию. Мы опять упираемся в то же самое – "соблюдайте Конституцию".

Александр Борисов: Что касается христианства, то нужно жить в соответствии с Евангелием, где сказано: "Молитесь о врагах ваших, благословляйте гонителей ваших". Я понимаю, что это крайности, но в христианстве правильные возвышенные идеалы.

Александр Подрабинек: Совет протоиерея Александра Борисова, наверное, очень правильный. Особенно, если ему будут следовать и сами священнослужители. По крайней мере, христианам, строящим многочисленные храмы и проводящим пышные богослужения под позолоченными куполами своих церквей, следовало бы помнить слова Христа из Нагорной проповеди:

"И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою.

Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны…"

Если церковь вспомнит о своем истинном предназначении – утешать страждущих и укреплять веру в ищущих, то она станет тем, чем должна была стать изначально: утешителем, а не начальником, советчиком, а не распорядителем, миротворцем, а не воином, спасителем душ, а не собирателем земных благ.