"Прошлое изуродовало наше сознание"

В трехтомнике "Свидетельства из прошлого" опубликованы воспоминания двухсот человек, документы и фотографии из архивной коллекции Котласской общественной организации "Совесть", собирающей свидетельские показания людей, для которых Котлас и Архангельская область стали в сталинские времена местом ссылки по политическим и национальным мотивам, лагерной пересылкой или местом заключения.

Материалы, вошедшие в сборник "Свидетели из прошлого", были собраны за двадцать лет председателем Котласского историко-просветительского общественного движения "Совесть" Ириной Дубровиной.

Она родилась в 1928 в Сталинграде, в семье преподавателей. Отец, Андрей Федорович Матвеев, был арестован в 1938-м, приговорен к 8 годам лагерей. В августе 1942-го Ирина Андреевна была административно выслана из Сталинграда вместе с матерью и сестрой. Летом 1947-го вместе с матерью переехала к освободившемуся отцу на станцию "Хановей" в районе Воркуты. В 1953 году окончила химфак ЛГУ, по распределению направлена в Котлас, работала учителем химии. С осени 1989-го – член правления, затем председатель Котласского общественного движения "Совесть". Инициатор сохранения и мемориализации мест захоронений – лагерных кладбищ, кладбищ спецпоселенцев, трудармейцев, депортированных в Котласе и в Архангельской области. Собиратель архива воспоминаний и свидетельств бывших заключенных и спецпоселенцев. О том, как создавалась книга "Свидетели из прошлого" Ирина Дубровина рассказывает:

Ирина Дубровина в программе "Культурный дневник"

– Прошлое, которое скрывали от нас, изуродовало наше сознание. И теперь я думаю, что главная наша задача: просвещение. Мои родители были просвещенцы, они были уроженцами еще 19-го века, долго жили. Я считаю, мое долгожительство – это наследие, перешло генетически. Готовится еще четвертая книга, три я уже сделала. У меня – рукописное собрание свидетельств в четырех толстых папках. Там хранятся собранные мною лично воспоминания более трехсот человек, которых я пыталась интервьюировать, насколько сумела и насколько они поддавались этому. Тема была очень тяжелая, люди, рассказывая, плакали, а часто просто отказывались. Некоторые вообще боялись. "Я, – говорили они, – детям своим не рассказываю об этом, а почему вам я буду рассказывать?" Помог нам Указ о реабилитации жертв политических репрессий, потом ставший законом.

​С 1991 года легче стало разговаривать с людьми. И то, приходилось приглашать в отдельную комнату при Котласском краеведческом музее, закрывались наедине, и только тогда они соглашались рассказывать. Страх у них был такой, что они даже детям не рассказывали. Так что собрать материалы было сложно. Но я сразу поняла, что это – люди пожилые, они скоро уйдут из жизни, их забудут так, как принято в советской России забывать всех ушедших. И только у польского народа я поучилась тому, как надо уважать, любить и помнить об ушедших, которые создали основу нашей жизни. А среди них очень многие кончили трагически свою жизнь в застенках, спецпоселениях, лишенные не только Родины, элементарных человеческих условий, но даже имени.

Польская тема звучит в книге "Свидетели из прошлого" громко и настойчиво. В Архангельскую область с начала первой депортации из Польши семей, которых сочли не сочувствующими советской власти, с 10 февраля 1940 года было доставлено около 50 тысяч поляков. Они были размещены в 138 спецпоселках отдельно от местного населения. Во втором томе книги "Свидетели из прошлого" опубликован Оперативный приказ народного комиссара внутренних дел СССР "Об операции по репрессированию членов польской военной организации в СССР".

В соответствии с этим приказом в течение трех месяцев в стране были арестованы, получили сроки или были расстреляны большинство поляков, оказавшихся на территории СССР. Исторические расследования судеб репрессированных поляков Ириной Дубровиной были высоко оценены польским правительством. В 1996 году она была награждена польской Золотой медалью опекуна мест народной памяти, а в 2013 году – польским офицерским Крестом Ордена Заслуг.

Ирина Дубровина

– Моя связь с поляками началась именно в результате этой темы. Первым мне написал из Польши Казимир Зиберт. Он – польский радиожурналист, вел на варшавском радиопрограмму "Музыка и актуальность". Сам был жертвой репрессий и написал в Котлас в районную газету, не зная, будет ли ответ. В районной газете меня знали, мне передали это письмо, и я стала переписываться с паном Зибертом. С этого все и началось. Сама делать книги я не умела. Книги издать меня научил уже в 2000-х годах замечательный издатель моего же возраста, с которым мы были заочно знакомы, Семен Самуилович Виленский.

​Он является руководителем издательства "Возвращение" в Москве. Сам – жертва репрессий, он стал активным просвещенцем, пропагандистом, издавал книги на эту тему. Их я распространяла. После нашего очного знакомства он поселил меня в своей квартире, где мы и начали делать первый том "Свидетелей из прошлого". Этот том был весь составлен по его плану. Это – не книга для чтения, это – архив. Он содержит документы, воспоминания, факты из переписки с официальными органами. Семен Самуилович посоветовал издать четыре тома потому, что, по его мнению, если издать один том, то он будет толстый и простому читателю недоступен. И книга будет дорогая, и читать будет не очень интересно, потому что свидетели описывают иногда одно и то же событие или одно и то же место. Но для историка, для исследователя это особенно ценно, потому что подтверждает истинность этой информации. Вторую и третью книги Семен Самуилович мне разрешил издавать уже в Котласе по разработанному им плану. В Котласе нашелся издатель, очень близкий мне человек по духу, с которым я была знакома с начала 90-х годов, Николай Завадский.

​А вообще, теперь именно ко мне стали обращаться люди с просьбой сообщить им о том, как они могут реабилитировать своих родственников. Причем, одно время не было таких обращений, наступило затишье. А сейчас опять подъем. Почему? Потому что выросли внуки и хотят знать. Внуки у нас более свободолюбивые, как бы мы ни пытались убедить других, что молодежь у нас плохая. Ничего подобного! Всякая. Есть внуки, которые хотят непременно о своих предках знать правду. Четвертая книга за мной. В ней будут воспоминания, еще оставшиеся из моего фонда, и мои статьи. Мои статьи – это результат моей работы в архивах. Я публиковала их в местном сборнике краеведения "Северное трехречье".

Я хочу эти статьи опубликовать для широкой публики потому, что местное издание уже давно стало раритетом.

Ирина Дубровина обращает внимание на то, что "Свидетели из прошлого" – это не столько книга, сколько собрание архивного материала, из которого читатель должен сам научиться извлекать нужную ему информацию:

​– Цель моего издания – широкий доступ читателям к архивной информации. Архивы то открывают, то закрывают. По воле не нашей. Этот архив, который человек приобретет в свою собственность, будет иметь всегда и оставит его внукам и правнукам. Архивная информация содержит наибольший процент правды. Такова моя цель. А задачей читателя будет научиться искать эту нужную ему информацию. Книга состоит из шести разделов. Но все эти разделы не обязательно читать подряд. Информацию надо искать так, как ее ищут в архивах. Искать можно по авторам. Очень многие в Архангельской области так и ищут, потому что именно так можно найти своих знакомых или родственников. Недавно был замечательный случай. Нашлась в Котласе женщина, которая хочет продолжить реабилитацию одной из жертв репрессий, которую я не сумела реабилитировать. Я всеми силами старалась. Но не получилось. А она хочет продолжить. Отлично. Это – действие моей книги. Я считаю, что, кроме поиска по авторам, очень полезно ознакомиться с иллюстрациями. Тут очень много сфотографировано подлинных документов, есть фотографии репрессированных людей. Посмотрите на эти лица! Осмысленные лица умных людей, которых избирательно превращали во "врагов народа". За всю эту опубликованную информацию я ручаюсь. Я собирала ее своими руками. Мой архив представляет собой собрание моих рукописных записей. Прежде чем издавать, надо было их оцифровать. В этом мне очень помогло Польское консульство в Петербурге. Для оцифровки нужны средства, а они тоже были заинтересованы в публикации этой книги, потому что в ней есть польский раздел. И я каждому объясняю, почему у меня польские ордена. Потому, что поляки – это тоже мои учителя, которые меня научили, как сохранить эту информацию, как ею воспользоваться, как научиться просвещать людей. Когда я читаю лекции в аудитории и прошу поднять руки тех, у кого родственники были репрессированы, то обычно поднимает руки почти треть зала. Настолько массовыми были репрессии. Поэтому оставить народ без правдивой информации о них нельзя. Для молодежи эта информация малодоступна. Поэтому именно у нас сейчас откат к сталинизму, возвращение к тому, что Сталин был "очень эффективный менеджер". Насколько же он был эффективный, если народ перестал размножаться? Если в стране упала рождаемость до таких низких показателей? Он истреблял собственный народ. Эксперимент был поставлен в гигантском масштабе на одной шестой части Земли. Поэтому этот опыт уникальный. Для всего человечества знаковый. Поэтому надо распространять архивную информацию.

Ирина Дубровина не боится признания ее иностранным агентом:

– Я считаю, что если сейчас "приклеивают" нам ярлык "иностранный агент", то надо через дефис писать "иностранный агент-патриот". Потому что для страны столько всего эти "иностранные агенты" делают! Конечно это патриоты. И я, в первую очередь, патриот. Будучи в ссылке в Котласе, я окончила с отличием Ленинградский университет, и меня послали в сельскую школу преподавать. Я – такой же "иностранный агент", как и патриот. Поэтому надо писать через дефис – "иностранный агент-патриот".