Новый украинский патриотизм

“Система госуправления сложна, законсервирована и инертна. Нужны конкретные решения. Я хочу привести в правительственные структуры 1000 новых агентов перемен”, – сообщил на днях соотечественникам в "Твиттере" премьер-министр Украины Владимир Гройсман. С момента утверждения Верховной Радой его правительства прошел год. На днях украинское отделение Фонда Карнеги опубликовало новый выпуск Ukraine Reform Monitor, попытавшись дать ответ на вопрос, чего больше видели жители Украины за минувший год: громких политических деклараций или реальных реформ?

Авгиевы конюшни украинской политики стали выглядеть несколько приличнее, хотя и не сияют чистотой – таково, если попытаться сформулировать вкратце, общее впечатление авторов доклада. Более 50 дел крупных коррупционеров доведено до суда. Особенно много шума наделал недавний арест главы налогового ведомства Украины Романа Насирова; позднее он был отпущен на свободу под залог в 100 миллионов гривен.

Одобрена важная реформа судебной системы и закон о статусе судей. Проведены серьезные чистки в аппарате полиции: четверть старших офицеров были уволены как не соответствующие новым требованиям – правда, часть из них позднее восстановили на работе по решениям судов. Начата рассчитанная на четыре года радикальная реформа здравоохранения. Экономика Украины в 2016 году прекратила падение и даже – впервые за последние годы – немного выросла. А конфликт с пророссийскими сепаратистами на востоке страны перешел из острой фазы в затяжную, что в нынешней ситуации дает властям возможность больше заниматься внутренними проблемами.

Кроме того, как отмечают эксперты, президенту Петру Порошенко удалось консолидировать исполнительную власть. В отличие от своего предшественника Арсения Яценюка, нынешний премьер Гройсман – союзник, а не конкурент Порошенко, дружественные президенту люди стоят и во главе ключевых ведомств. С одной стороны, как пишут авторы доклада, это дает властям свободу рук для проведения реформ – тем более что о самых важных проблемах страны правительство вроде бы имеет представление:

“Пять реформ: пенсионная, земельная, приватизация неэффективных активов, реформа здравоохранения и образования”.

С другой стороны – новейшая история Украины складывалась таким образом, что после каждой смены власти доверие граждан к новому руководству оказывалось кратковременным. По мнению украинского политолога Владимира Фесенко, нынешняя ситуация – особая: “Абсолютное большинство украинских граждан не доверяет сейчас ни власти, ни оппозиции. И это несколько стабилизирует сложившуюся напряженную ситуацию. Но вот вопрос – надолго ли?”

Над этим вопросом и перспективами украинских реформ в интервью Радио Свобода размышляет соредактор доклада Ukraine Reform Monitor, работавший на Украине исследователь Фонда Карнеги (Вашингтон) Балаж Ярабик.

Балаж Ярабик

– Украинская экономика выросла в прошлом году более чем на 2%. Можно ли говорить о начале экономического выздоровления?

– Макроэкономическая стабилизация – это факт, но ничего подобного не могло бы случиться без помощи и гарантий со стороны международных финансовых организаций, которые выступают в роли своего рода финансовых протекторов Украины. Естественно, эта защита не достается даром. МВФ, с одной стороны, требует проведения неолиберальных реформ, а с другой – настаивает на том, чтобы украинские власти принимали максимально строгие меры по борьбе с коррупцией. Эту стабилизацию нужно, кроме того, рассматривать в определенном контексте: перед этим, в 2015 году, украинская экономика рухнула на 15%. Так что нынешние успехи – весьма скромные. Украина нуждается в куда более быстром росте.

Негативных явлений пока хватает: не удалось осуществить приватизацию ряда важных предприятий, годовой отток капитала из Украины составляет 12–13 миллиардов долларов, что больше, чем объем прямых иностранных инвестиций в экономику страны. При этом основной иностранный инвестор – Россия.

– Часто говорят о том, что Украина и Россия если не официально, то фактически находятся в состоянии войны – и при этом россияне активно инвестируют в украинскую экономику. В какие отрасли?

– В те отрасли, к которым они еще имеют доступ. Прежде всего это банковская сфера. Не случайно мы были свидетелями акций украинских националистов, направленных против филиалов российских банков, чьего ухода из Украины они добиваются, – это прежде всего Сбербанк. Так что если говорить об инвестициях, то первое место России обеспечено тем, что капитал из этой страны по-прежнему присутствует на украинском рынке, в то время как из других стран капитала приходит очень мало.

​– Средний ежемесячный доход на Украине очень низкий – по последним данным, менее 200 долларов, это меньше, чем даже во многих других бывших республиках СССР, не говоря о странах ЕС. Ваш отчет, при всех возможных “но”, выдержан в довольно оптимистичном духе. Вы считаете, что рядовые украинцы почувствовали за последний год какие-то перемены к лучшему?

– Мы попытались просуммировать прежде всего то, что Украине удалось сделать по части реформ. В целом же вы правы – социально-экономические условия остаются тяжелыми для большинства жителей страны. Сказалась здесь и цена тех неолиберальных реформ, которых требует МВФ: резко выросли тарифы на электроэнергию, на газ, что очень тяжело для граждан. Они наверняка не видят ситуацию в розовых тонах. Я думаю, что в нынешнем году это будет главный вопрос для украинских властей: начнут ли реформы приносить плоды для обычных жителей страны, почувствуют ли простые люди какое-то улучшение. Если нет – нынешнему правительству грозят большие проблемы. И в целом будет сложно удержать ту политическую консолидацию, которая стала важной чертой последнего года на Украине. Она происходит вопреки войне на востоке страны, вопреки множеству сохраняющихся политических проблем. Но без улучшения социально-экономической ситуации эта консолидация вряд ли будет продолжаться.

– Если я правильно понял, вы говорите о консолидации власти, в первую очередь власти президента Порошенко и правительства Украины. Вы считаете это позитивным фактором?

– Я считаю это фактором, который способствует повышению управляемости. С точки зрения качества демократии это не обязательно положительная вещь. Президент Порошенко сейчас контролирует исполнительную власть, включая силовые структуры, располагает заметным влиянием на судебно-правовую систему. Это серьезная концентрация власти в одних руках, что для Украины явление уникальное. Это неоднозначная вещь, но проводить самые необходимые реформы – судебной системы, приватизацию и т.д. – без политической воли невозможно.

Пикет у отделения Сбербанка в городе Днепр (бывший Днепропетровск)

– Порошенко, как известно, обещал “деолигархизацию” Украины. Насколько ему удается выполнять это обещание? Национализация принадлежавшего олигарху Игорю Коломойскому Приватбанка – шаг в этом направлении?

– Политическая консолидация, которой добился президент Порошенко, сопровождается и бизнес-консолидацией – в его собственных интересах, ведь он тоже крупный бизнесмен-олигарх. В этом я вижу очень большое слабое место его правления и всего процесса украинских реформ. То есть “деолигархизация” идет за счет других олигархов, но в пользу деловых интересов олигарха-президента. С Коломойским тоже не всё так просто. По оценкам, национализация его банка обошлась государству примерно в 5 миллиардов долларов. При этом многие аналитики утверждают, что Коломойский либо получил доступ к большей части этих денег и распорядился ими по-своему, либо еще раньше опустошил Приватбанк таким образом, что у государства просто не было иного выхода, кроме его национализации, – иначе пострадало бы огромное количество клиентов этого банка. (Сам Коломойский считает, что стал “жертвой произвола” Национального банка и властей Украины. – РС) Все эти вещи становятся политической проблемой: политическая консолидация, о которой я говорил, не может быть легитимной в глазах граждан, если они при этом видят, как ведущие политики защищают в первую очередь свои коммерческие интересы.

– Нужны ли Порошенко и другим украинским политикам реформы как таковые? Приближаются выборы, нынешний украинский президент, вероятно, попробует переизбраться на второй срок. В этих условиях готов ли он и его правительство рисковать, ведь реформы – это всегда риск, это всегда болезненно?

– Реформы идут медленно. С другой стороны, у Украины столько проблем – даже если брать только внутренние проблемы, вынося за скобки конфликт с Россией, – что я лично ожидал, что темп преобразований окажется еще более медленным. Так что, с моей точки зрения, всё идет не так уж плохо. Однако на Западе ожидания были гораздо бóльшими. Как раз из-за войны в Донбассе там полагали, что у Киева будет гораздо больше реформистского запала и политической воли. Многие западные политики и аналитики просто не понимали, что украинская политика – очень пестрая, что там всё время борются между собой разные группы интересов, поэтому там очень трудно иметь в наличии единую политическую волю. Слишком много энергии уходит на “внутривидовую борьбу” политических и олигархических кланов. Сейчас, как я сказал, сложилась ситуация, когда эта единая воля вроде бы есть. Но кланы никуда не делись, а гражданское общество, которое мы на Западе привыкли – и это правильно – активно поддерживать, всё же не настолько сильно, чтобы добиться быстрой реконструкции всей политической системы, которой уже 25 лет. Сейчас украинцам – в том числе и в связи с приближающимися выборами, о которых вы упомянули, – предстоит ответить самим себе на вопрос: есть ли у них воля и желание преобразовать эту систему, проводить реформы вне зависимости от того, кто будет президентом или главой правительства.

– Фактор войны на востоке Украины при этом обойти невозможно. На днях Александр Турчинов, секретарь Совета национальной безопасности и обороны Украины, заявил, что Россия готовится к “полномасштабной войне против Украины и других стран Восточной Европы”. Что это – реальный прогноз или сугубо политическое заявление?

– Думаю, второе. Из уст Турчинова такие заявления уже звучали, кажется, раз 10–15. Убедительных признаков того, что Россия сейчас готовится к полномасштабному вторжению, нет. Есть другое: желание многих украинских политиков списать свои ошибки, лень, инерцию на происки России. Повод для этого Москва им дала: естественно, аннексия Крыма и вмешательство в Донбассе – это реальность.

При этом реальность и то, что Минские соглашения не соблюдаются всеми сторонами. Москва, исходя из своих интересов, хочет, чтобы между киевскими властями и сепаратистскими образованиями на востоке Украины начался какой-то политический процесс. Киев, наоборот, этого не хочет, большая часть партий в парламенте, да и большинство общества такие переговоры посчитали бы предательством. Отсюда и заявления о том, что Россия готовит какое-то большое вторжение. Все говорят о приверженности Минским соглашениям, но никто ничего не делает для их реализации. При этом украинская сторона ссылается на то, что в Донбассе стреляют – что правда, хотя это не полномасштабные бои, но регулярные взаимные обстрелы с жертвами. В то же время это сугубо локальные столкновения, речь идет о 4–5 пунктах на линии соприкосновения длиной в несколько сот километров. Но политически это выгодно – всегда можно сказать, что для начала надо договориться по безопасности, а потом решать политические вопросы.

– Процитирую недавнюю статью одного украинского аналитика: “Каждый провал государственной машины, каждый коррупционный скандал, каждый плевок в лицо гражданам сопровождаются патриотическими мантрами, напоминаниями о кремлевской угрозе и назойливыми призывами не раскачивать лодку. Между тем подобная тактика лишь увеличивает риск дестабилизации”. Может ли случиться, что у украинцев снова кончится терпение, как в 2004 и 2013 годах, и они опять выйдут на улицы?

– Исключать нельзя ничего. Но я бы всё же подчеркнул, что новый украинский патриотизм – это реальная и достаточно сильная вещь. Это чувствуется везде, и при личном общении с людьми, и, по данным опросов, на уровне элит, местных, региональных и общенациональных. По моим впечатлениям, большинство украинского общества по-прежнему уверено, что цена, которую оно платит за сдерживание российской агрессии, не является чрезмерно высокой. Но еще раз подчеркну: сейчас для Украины очень важный момент. Если реформы не принесут результатов, видных всем гражданам, то и этой патриотической волны может не хватить надолго. Одними ссылками на агрессию России и заявлениями о готовящемся вторжении врага власти не продержатся до бесконечности. Нужно работать над выполнением социального контракта, выстраивать работающую систему управления, а олигархам – изменить отношение к собственной стране. Если они перестанут перекачивать свои средства за границу и начнут масштабно инвестировать их в экономику Украины – это будет первым знаком того, что кое-что в стране по-настоящему изменилось.

– А что остальной мир, прежде всего Запад? Со стороны кажется, что он об Украине несколько забыл. Во всяком случае, она давно уже не в центре внимания, как пару лет назад.

– Да. Но это в чем-то и хорошо. СМИ и политики интересуются прежде всего острыми конфликтами. Раз меньше говорят об Украине, в том числе о войне в Донбассе, – значит, конфликт вышел из острой фазы, а жизнь стала ближе к нормальной. Но это значит в то же время, что успехи украинских реформ скромные, потому что разного рода “экономические чудеса” тоже привлекают внимание. Я был бы рад, если бы были основания об Украине говорить больше именно в этом смысле – как о примере успеха.

– Мечта об интеграции в Европу, о ЕС, с которой начинался Евромайдан, – это для Украины только мечта или всё же реальная перспектива, пусть и отдаленная?

– Это по-прежнему очень популярная в обществе идея: по опросам, этого хотят около 60% украинцев. Думаю, что большинство этих людей хорошо понимают, что это бег на длинную дистанцию. А также то, что никакая помощь Евросоюза без реформаторских усилий самой Украины ни к чему не приведет. Но есть и другая сторона вопроса: Евросоюз сам сейчас нуждается в реформах, без которых трудно рассуждать о каком-то дальнейшем расширении и приеме новых членов, в том числе и Украины.