"Свободный человек в тоталитарной стране"

Семен Резник. Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время. – М.: Захаров, 2017. – 1056 с.

Без малого полвека назад в серии ЖЗЛ вышла книга Семена Резника о Николае Вавилове. В эти дни в Сахаровском центре писатель представил свою новую – уже фундаментальную – биографическую книгу. Вновь – о знаменитом академике, генетике, ботанике и путешественнике. В книгу вошли материалы, которые по цензурным соображениям не могли быть опубликованы в советское время в первом труде Резника. И вот что говорит автор о названии новой книги – "Эта короткая жизнь":

– Когда я писал мою первую книгу о Николае Ивановиче Вавилове, мне было 25 лет. Закончил ее в тридцатилетнем возрасте. Тогда я не понимал, насколько была коротка его жизнь. Но с тех пор прошло 50 лет. Это почти столько же, сколько Вавилов прожил на Земле. Сейчас я ощутил всем своим существом безвременность его ухода. Поэтому книга и получила название "Эта короткая жизнь".

Кроме того, название перекликается с его основным девизом: жизнь коротка, надо спешить, надо делать великие дела. Николай Иванович не тратил ни минуты понапрасну. Когда же его вынуждали к этому (а такое случалось, ведь Вавилов был человеком очень обаятельным в общении), в дневнике он писал, что "опять пришли эти люди с разговорцами". Понимаете, он любил научные разговоры и не любил разговорцы. Он очень дорожил временем, и за совершенно невероятно короткий срок, за 23 года, то есть с начала самостоятельной работы в 1917 и до ареста в 1940 году, Вавилов произвел колоссальный сдвиг в науке растениеводстве.

В частности, Николай Вавилов собрал крупнейшую коллекцию растений. Она до сих пор служит науке:

Лет 10–15 назад этот генофонд оценивали в 8 триллионов долларов. Сейчас ценность этой коллекции еще выше. Люди продолжают ее изучать и пополнять. Они ездят по местам вавиловских экспедиций. Я встречался с этими учеными. Совсем недавно они в Абиссинии прошли маршрутами Вавилова. Впрочем "прошли" – неточное слово. Это он прошел там на своих двоих, разве что иногда на мула садился. Один! А тут целая бригада на автомобилях.

Трудно понять, как можно было в одиночку пройти такой маршрут европейцу, оказавшемуся среди дикарей. Он им сандалии купил, а они не знали, что это. Обувь продали и шли босиком. И разбойники нападали на экспедицию, и много других трудностей было. И все же Вавилов собирал свой генофонд. Большинства таких растений уже нет в природе. Туда пришла цивилизация, и все эти древние генетические образования сейчас есть только в коллекции Вавилова и в других подобных коллекциях. В свое время вавиловская коллекция была самой крупной в мире. Сейчас она на четвертом месте, и это по-прежнему очень значительная позиция.

Николай Вавилов на зерновом базаре в Венесуэле

Я привожу в книге цитату из письма Николая Тулайкова. Это был крупнейший ученый-агроном. В 1937 году он был арестован и уничтожен. А в 20–30-е годы Вавилов пытался его вовлекать в свои экспедиции. То в Европу, то на другие континенты. Тулайков все время хотел поехать, но как-то все срывалось. Опять Вавилов едет один. И вот уже в более позднее время Тулайков пишет, что он только теперь начинает понимать значение того, что делает Вавилов. Что раньше ему казалось: человек любит приключения и собирает растения просто как коллекционер. Оказалось же, что это совсем не любительство коллекционера. Это было собирание генофонда, который является гарантом продовольственной безопасности планеты. В то время на Земле жило примерно два миллиарда человек, и над миром все время висело ощущение, что человечество размножается быстрее, чем продукты питания. Поэтому людям грозит вселенский голод. Сейчас население планеты – семь с половиной миллиардов. Говорят об экологической катастрофе и о возможной ядерной катастрофе. Но никто уже не говорит о продовольственной катастрофе в масштабах всей Земли. Сейчас из зерна кукурузы или других злаков делают горючее, чтобы экономить нефтепродукты. Кто бы мог подумать в то время, что на это станут тратить продовольствие, а не наоборот. Во многом здесь заслуга генетика Вавилова.

Семен Резник о Николае Вавилове

Кроме того, что он сделал как ученый, людей особенно привлекает этическая сторона его облика. Вообще, Николай Вавилов был очень покладистым и доброжелательным человеком, не таким ученым, которому слово не скажи против. Нет.

К примеру, в многочисленных дискуссиях с Трофимом Лысенко он всегда занимал одну и ту же позицию: "Если вы докажете правоту ваших идей, я их приму. К сожалению, нет доказательств вашей яровизации, переделывающей наследственность. Я стою на позициях мировой науки. Мировая наука движется, меняется. То, что мы говорим сегодня, – это не то, что мы говорили десять лет назад". А лысенковцы все время вытаскивали ошибки генетиков, которые те высказывали в 1900 году, и ставили их в упрек в 1939 году, когда все это было давно в науке отброшено.

Между прочим, Николай Иванович Вавилов очень хорошо относился к научной стороне того, что делает Лысенко. Не беда, считал Вавилов, что его оппонент заблуждается. Ну и что? Все ученые заблуждаются. Любая гипотеза может подтвердиться, а может быть и опровергнута. На то она и выдвигается, чтобы ее проверить. А вот Лысенко требовал, чтобы то, что он предлагает, немедленно осуществлялось на миллионах гектаров. Он губил сельское хозяйство страны.

Тем временем чем дальше шли эти дискуссии, тем больше Вавилова обвиняли во всех мыслимых и немыслимых грехах. Его называли идеалистом и буржуазным ученым. Буржуазные специалисты, по мысли Сталина, были врагами. Лысенко, будучи невежественным, но очень умным человеком, такие обвинения ловко подхватывал. А Николай Иванович выдвигал научные аргументы. Он просто поступал по совести. Надо понимать: он был свободный человек в тоталитарной стране, и поэтому он не мог в ней выжить.

Биография родного брата Николая Вавилова физика Сергея Вавилова, утверждает Семен Резник, лишь на поверхностный взгляд сложилась благополучно:

– Еще во время работы над первой книгой я знал, что Сергей Вавилов вел дневники. Однако доступа к этим материалам тогда не было. Когда такая возможность появилась, понадобилось много лет для работы с этими дневниками. Дело в том, что братья были очень разными. К примеру, Николай Иванович знал около двадцати языков. Однако знал их, так сказать, потребительски. Он изучал языки так, как было нужно для его дела. Сергей Иванович знал только европейские языки, но владел ими как родным. Так вот, многие его дневниковые записи сделаны на разных языках. На немецком, итальянском и так далее. В зависимости от разных обстоятельств почему-то ему так хотелось. Со всем этим надо было работать, переводить. Очень много было приложено труда. В результате два тома его дневников изданы.

Когда я эти дневники посмотрел, я убедился в том, что прежде подозревал, но не имел документального подтверждения: трагедия Сергея Ивановича Вавилова была не менее страшная, чем его заморенного голодом брата. Это видно по дневникам – он казнил самого себя. Это был человек, обреченный на душевные муки. Частично это было связано с особенностями его характера. Но главное – это было связано с тем, в какие жернова он попал. Его брата арестовали, объявили врагом народа. О приговоре ничего не известно. Он пишет в дневниках: то, что они сделали с Николаем, хуже смерти. Ведь он же всю жизнь всего себя отдавал науке, отдавал стране. Неужели этого не было видно?

Сергей пытался что-то сделать – ничего не получалось. Он старался привлечь других ученых, которых считал более влиятельными, чем он сам. Обращался и к президенту Академии наук Комарову, и к легендарному полярнику Шмидту. Тщетно. А потом его вдруг делают президентом Академии наук СССР. Для Сергея Ивановича это жуткая трагедия, ведь отныне он должен представительствовать и не сможет заниматься своей наукой. А это единственное, что его спасало и давало смысл жизни.

Очередным ударом стала организованная Лысенко и его последователями сессия ВАСХНИЛ 1948 года, где был осуществлен разгром советской генетики. О готовящемся событии президент Академии наук СССР узнал из газет. Его даже не предупредили, что такая сессия будет. Ее готовили втайне. Впоследствии занимавший высокий пост Сергей Вавилов должен был проводить в жизнь в Академии те решения, которые были приняты на этой сессии.

Нет сомнения, душевные терзания довели его до смерти. Вскрытие показало, что Сергей Вавилов перенес восемь инфарктов на ногах. Он был похоронен со всеми почестями. Я ребенком помню эти листы в траурных рамках. По тем временам все же было расписано в табели о рангах. Президент Академии наук считался ученым номер один страны советов. А по дневникам теперь мы видим, что творилось в его душе за этим фасадом. Так что мне пришлось увеличить книгу на сто с лишним страниц и сделать последнюю часть. Она называется "Брат Сергей".

Уже 35 лет Семен Резник живет в США. Он признается, что не без сомнений приступал к работе над книгой "Эта короткая жизнь":

– Вообще-то, это была довольно дерзкая затея. Живя в Вашингтоне, писать книгу о великом русском ученом, о котором тысячи материалов в России разбросаны по разным архивам, – довольно дерзкое предприятие. Но оно оказалось, я надеюсь, успешным. Как только я стал наводить связи с современными "вавиловцами", я обнаружил ту самую атмосферу, в которую я окунулся за 50 лет до этого. Оказалось, что люди, которые сейчас занимаются вавилововедением, так же одержимы желанием мне помочь, как те, которые два поколения раньше лично знали Вавилова и помогали мне с первой книгой.

К нашим дням обнаружено невероятное количество материалов. Когда Николая Ивановича арестовали, были произведены обыски у него в ленинградской квартире, в московской квартире и в его институте. Было вывезено, как говорят, два грузовика. Я думаю, что это все-таки преувеличено, но не меньше двух мешков материалов – рукописей, документов, фотографий, каких-то вырезок из газет. Поскольку следователь был тупой, то он не сумел из этих материалов ни одной страницы выудить для того, чтобы приобщить к делу. В его обвинительном заключении так и написано – "Вещественных доказательств не имеется". Не зная, что делать с этими мешками документов, он дал себе самому приказ (это все тоже задокументировано) их сжечь. Это все было сожжено! Казалось бы, откуда взяться наследию Николая Ивановича? Ан нет! Тысячи и тысячи документов, связанных с Вавиловым, продолжают открывать, и их еще будут открывать. Они разбросаны по всему свету. Дело в том, что Вавилов был постоянно в работе. Люди, которые с ним участвовали в каких-то поездках, говорят: "Мы ложимся спать – Николай Иванович еще сидит за столом. Мы встаем утром – он уже сидит за столом". Он спал 3–4 часа в сутки. Ему этого было достаточно. Он мог писать письма в любое время дня и ночи и в любом положении – стоя, сидя, лежа, в автобусе, в автомобиле.

Его упрекали в том, что он много путешествует. Что, будучи директором института, он плохо руководит коллективом. И когда он в ответ на такие упреки подал в отставку, то пошли письма начальству, что Николай Иванович руководит нами даже тогда, когда его нет. Потому что все мы получаем от него инструкции, письма, документы и так далее. Вот эти необъятные материалы продолжают открываться, открываться и открываться.

К счастью, не был тогда произведен обыск на квартире его первой жены, где она жила с его сыном. Благодаря ее внучатой племяннице, я получил возможность иметь в работе этот архив. Книга стала расти.

Один из самых трагических моментов: Елена Ивановна Барулина, его жена, во время войны эвакуировалась в Саратов. И она жила буквально в трех кварталах от тюрьмы, но не знала, что он находится там. Она отправляла посылки в Москву. И кто-то, какие-то мерзавцы эти продукты сжирали, а Николай Иванович умирал от голода в Саратовской тюрьме в трех кварталах от нее. В 1985 году состоялась премьера фильма "Звезда Вавилова". Там впервые появились какие-то намеки на то, что он умер не своей смертью. Было обсуждение в Политехническом музее. Все шло хорошо, все хвалили фильм. Потом вдруг выскочил на трибуну неистовый человек – генетик Владимир Павлович Эфроимсон и сказал: "Я пришел сюда сказать вам правду! Вавилов не умер! Он сдох, как собака, от голода! От пеллагры! Я старый человек, я уже перестал бояться! Пусть делают со мной что хотят, но я пришел сюда сказать вам правду". Эти слова потом широко разошлись, потому что началась перестройка. Я привожу это высказывание в книге.

Надо смотреть правде в глаза – полстраны сидело, половина страны сажала. И у той половины, и у той половины есть наследники. Есть люди, которые понимают, что их деды и прадеды были людьми своего времени. Если они делали нехорошие дела, то может быть, в то время они верили в то, что делают праведное дело. Существует и другая позиция. К примеру, внуки какого-нибудь Геринга принимают иудаизм и уезжают в Израиль, чтобы замолить грехи своих прадедов. Но такие случаи редки. Чаще людям нравится то, чьи они потомки. Я видел, как носили портреты погибших на войне во время акции "Бессмертный полк". Там был внук Молотова, и он нес портрет Молотова как человека, пострадавшего в войне! Слушайте, это человек, который развязал войну! А его внук не хочет этого признавать. Он гордится своим дедом.

Я не знаю, есть ли потомки у следователя Александра Хвата, который 11 месяцев издевался над Вавиловым, заставляя его признаваться в том, в чем Николай Иванович так и не признался. Известная журналистка Евгения Альбац однажды взяла у него интервью. В своей книге я делаю сопоставление материалов дела, которые сейчас опубликованы, с тем, что говорил Хват Евгении Альбац в то время, когда эти документы еще не были опубликованы. Она сама не могла провести такое сравнение, но я сейчас это делаю и показываю, как он вел следствие. В интервью он говорил: "Ну нет, конечно, в шпионаже я Николая Ивановича не обвинял. Оснований для этого не было". А в обвинительном заключении, подписанном этим самым Хватом, Вавилов был назван шпионом. У него есть дочь. Быть может, есть внуки, правнуки. Если так, я им сочувствую. Я надеюсь, что они понимают, что им выпала такая нехорошая доля. Но многие не хотят этого признавать. Раскол в российском обществе очень большой, отчасти, я думаю, это результат наследия сталинизма. Это наследие остается. Оно не испаряется от того, что я написал книгу о Вавилове. Нет! Платон когда-то сказал, что "идеи первичны и вечны". И это относится не только к великим, гуманным, светлым и гениальным идеям, но это относится и к мерзким идеям. Они тоже вечны. Если с ними прекратить борьбу, они снова начинают расцветать и давать плоды, – говорит Семен Резник.