Александр Генис: Этой зимой Америка содрогается под градом обвинений в сексуальных домогательствах. Волна громких отставок, скандалов, разоблачений – все это ввело секс в серую зону риска. Не удивительно, что ведущий авторской рубрики “Необыкновенные американцы” Владимир Морозов нашел для своего нового радиоочерка героиню-эксперта по сексуальным отношениям – психотерапевта Ребекку Торосиан.
Владимир Морозов: Ее кабинет расположен в Западном Манхэттене в районе 90-х улиц. Небольшая комната, на одной стене – африканские маски, на другой – старинная сабля. Вдоль состыкованных углом диванов развешаны гирлянды маленьких лампочек. Психотерапевт сидит на одном диване, я на другом. Между нами расстояние вытянутой руки.
– Ребекка, по телефону вы сказали мне, что большинство ваших пациентов – мужчины? Почему?
Ребекка Торосиан: Потому что у них пенисы... Каковы типичные жалобы? Пенис не работает так, как хотелось бы, преждевременное семяизвержение, нет эрекции или она слишком коротка. Человек приходит ко мне, когда все другие пути он уже испробовал. В таком случае то, что я называю сексуальной дисфункцией, – это всего лишь симптом, а не корень проблемы, который кроется в нарушении нормальной связи между мозгом и телом. Я помогаю восстановить эту связь. Никто другой этого ему не предлагает. Я уникальна.
Владимир Морозов: Сколько стоит такая уникальность? Обычный курс лечения – 12 недель. Одна сессия в неделю – 200 долларов. Лечение может занять и больше времени.
– Вот я пытаюсь представить себе вашего пациента. Наверное, ему неловко, он испуган, ему трудно выкладывать все психотерапевту, особенно женщине. Как вы начинаете беседу?
Ребекка Торосиан: Я начинаю ее до того, как мы встретились. Провожу консультацию по телефону, это занимает от 15 минут до получаса. Я спрашиваю, обращался ли он к урологу и другим врачам. Выяснил ли, что у него нет диабета, все ли в порядке с кровообращением, что ему не в силах помочь обычный психолог, не действуют виагра и другие лекарства. Телефонная консультация помогает нам выбрать путь лечения. Перед тем как войти в мою дверь, пациент имеет полное представление обо мне и моей работе.
Владимир Морозов: Вы говорили о многих годах опыта. Сколько лет вы занимаетесь этой работой?
Ребекка Торосиан: Различными видами секс-терапии я занимаюсь четверть века. Сколько мне лет? 56. Замужем ли я? Да, я замужем. Дети? Детей нет. Отражается ли моя необычная работа на вашем браке? Самым положительным образом. Ревнует ли меня муж к моим пациентам? Нет, конечно, нет. Кем он работает? Этого я вам не скажу. Вы берете интервью не у него, а у меня.
Владимир Морозов: Ребекка Торосиан – миниатюрная блондинка. В ее походке мягкая упругость акробата. В молодости она была профессиональной танцовщицей. Сейчас трижды в неделю ходит в балетную студию просто размяться.
– Ребекка, в нашем телефонном разговоре вы говорили о каком-то особом прикосновении, которое не имеет отношения к сексу. Что же это за прикосновение такое?
Ребекка Торосиан: Я учу людей, как коснуться другого человека... Это прикосновение не имеет ничего общего с сексом. Но человек должен чувствовать себя совершенно свободно. Никакой неловкости, никакого перевозбуждения. Никакого страха или насилия над собой. Надо освободиться от страха.
Владимир Морозов: Но если это не сексуальное прикосновение, то почему оно дается человеку с таким трудом? Не пойму, в чем проблема! Коснитесь меня!
Ребекка тут же легко касается кисти моей руки.
Ребекка Торосиан: Вот, пожалуйста. Но вы не испытали никаких эмоций, потому что пришли ко мне не за помощью, а за интервью. Пациент чувствует себя иначе. Да и ничего особенного в этом прикосновении нет. Оно лишь этап на пути, по которому человек может достигнуть эмоционального равновесия.
Владимир Морозов: Скажите, почему перед нашей встречей вы так подробно расспрашивали меня по телефону? Может быть, вам встречались сексуальные маньяки или что-то в этом роде?
Ребекка Торосиан: Нет, сексуальные маньяки мне не встречались. Я так подробно расспрашивала вас, потому что журналисты, люди вашей профессии не имеют ни малейшего представления о моей работе. И они домысливают, придумывают. Поэтому мне приходится быть осторожной и защищать и себя, и моих пациентов. Из моей деятельности так легко и соблазнительно создать сенсацию.
Владимир Морозов: Каковы же типичные ошибки журналистов, с которыми вы встречались? Типичное непонимание с их стороны? Вы хотите, чтобы я сам вам это сказал? То есть, как я подал бы тему?
Ну, я бы попробовал сделать то, что вам, наверняка, не понравится. Процитировал бы прочитанное на вашем сайте. То, что вам доводилось спать с женатыми мужчинами, жены которых поощряли вас и надеялись, что это станет для их мужей хорошей тренировкой. То есть я бы придал теме как можно больше остроты, сделал бы ее, извините, немного пряной.
Ребекка Торосиан: В моем деле нет ничего пряного. А информация, которую вы привели, пришла из английского таблоида. Что с них взять! Когда я начинала как суррогатный сексуальный партнер, мне доводилось работать и с женатыми мужчинами. Их жены хотели, чтобы эти мужчины пустились во все тяжкие для получения помощи. И это все. Ничего сенсационного.
Владимир Морозов: Ребекка, а как далеко вы заходили в процессе лечения? Приходилось ли вам учить людей, как заниматься сексом, То есть самой технике совокупления, тому, что делала героиня фильма "Сессии"?
Для тех, кто не смотрел, – герой фильма "Сессии" парализованный калифорнийский журналист и поэт Марк О'Брайен в свои 36 лет решает, что не желает больше быть девственником, и тогда профессиональная инструкторша суррогатного секса обучает его...
Ребекка Торосиан: Нет, я не обучаю сексу. И 20–30 лет назад не обучала. Я помогаю человеку стать хозяином своего тела. Чтобы в конце концов он не пугался сексуального возбуждения и мог в этот момент владеть собой, чтобы в дальнейшем был способен сделать следующий шаг, более легко получить нужный опыт. Я учу, как касаться другого человека и как ощущать его или ее прикосновение, сначала не сексуальное. Сюда входит и управление собственным дыханием, что помогает управлять собой по мере того, как прикосновение становится более сексуальным.
Владимир Морозов: Вы можете привести мне какой-нибудь конкретный пример, конечно, не называя фамилию...
Ребекка Торосиан: Например, человек приходит ко мне и жалуется, что у него преждевременное семяизвержение в течение первых трех минут сексуального акта. Почему это происходит? Пациент слишком напряжен. Его эмоции опережают его действия. Он не может себя контролировать. Идет на свидание и задолго до встречи с женщиной слишком много думает о сексе, он перевозбужден. И к тому времени, когда дело доходит до секса, его сердце начинает учащенно биться, у него адреналиновая атака. И все заканчивается, едва начавшись. Чтобы замедлить этот процесс, я учу пациента правильному глубокому дыханию. Второй этап, я обучаю его прикосновению. Начинаем с простого прикосновения, которое не имеет отношения к сексу. Затем, если пациент готов, мы раздеваемся до белья. Это может быть во время нашей третьей сессии.
Владимир Морозов: Ребекка показывает на стоящий в углу сложенный гимнастический мат. Вот, кладем его на пол, стелим на него простыню.
– Но, Ребекка, – возражаю я, – ведь иной пациент может воспринять это как приглашение, как провокацию?
Ребекка Торосиан: Нет, он не для того пришел. Вы говорите, что, мол, у него мужская логика. Ну, это, может, у вас такая логика. А пришедший ко мне человек уже знает, что мы с ним находимся в процессе постепенно нарастающей интимности.
Владимир Морозов: Но как остановить его, если он возбудится и захочет вас изнасиловать?
Ребекка Торосиан: Он не собирается и не хочет заниматься со мной сексом. Он пришел не для инструкций по сексу, а чтобы научиться управлять своим перевозбуждением. Он вовсе не видит во мне сексуальный объект. Более того, если в этот момент у него возникает эрекция, он сконфужен, ему стыдно.
Владимир Морозов: Ребекка говорит, что иной пациент в 30–40 лет никогда до этого не мог коснуться женщины без испуга и стыда. Но, послушайте, как человек до этого возраста сумел остаться девственником? Это в наше-то время, когда в интернете полно порнографии, а кино и телевизионные шоу полны секса? Как это могло случиться?
Ребекка Торосиан: Я не знаю. Не знаю, что происходило в их теле и в их голове до нашей встречи. Вот вы говорите о фильмах, сериалах, где полно секса. Но для человека, который, например, смотрит порнографию, она не имеет ни какого отношения к его телу и к его образу мыслей и действий. Да, он может мастурбировать. Но это снова не то. Это не имеет ничего общего с интимными отношениями.
Владимир Морозов: Я слышал, что пациент может влюбиться даже в обычного психотерапевта...
Ребекка Торосиан: Со мной этого никогда не случалось. Такой вопрос не возникает. Люди, которые приходят ко мне за помощью, часто просто в отчаянии. Они учатся у меня, как дальше продолжать процесс лечения самим. Вы считаете, что иному пациенту может взбрести в голову нечто иное? Такого просто не было. Мои пациенты особые люди. Иной из них разглядывает мой сайт 2–3 года, прежде чем наберется смелости выйти на контакт.
Владимир Морозов: Ребекка, что вы думаете о фильме “Сессии”, в котором роль сексуального суррогатного партнера играет известная актриса Хелен Харт?
Ребекка Торосиан: Я считаю, что это прекрасный фильм. Он как бы прорвал границу нашего сознания. Открыл нам глаза. Показал, что даже таким людям, как парализованный герой, можно помочь. В фильме много доброты и тепла. Если бы герой просто страдал от какого-то сексуального расстройства, но не был калекой, то зрители не почувствовали бы к нему такой симпатии.
Владимир Морозов: А каково ваше мнение о борделях? Вы одобряете их деятельность или вы за их запрет?
Ребекка Торосиан: Они всегда существовали и будут существовать. Проституция – древнейшая профессия. Бордели – форма развлечения. Это место, где мужчина получает опыт. Где он учится контактировать с женщиной. Снимает сексуальное напряжение. Это какая-то форма интимности, хотя и не всегда. Да, к сожалению, в большинстве американских штатов бордели запрещены. Мы пуританская страна.
Владимир Морозов: Ребекка, скажите мне, как эксперт, каково, так сказать, будущее секса? (Смеется.) Почему вы смеетесь?
Ребекка Торосиан: (Смеется.) Смеюсь, потому что вы имеете в виду роботов, сексуальные игрушки и так далее. Во всех этих вещах отсутствует интимность. Значит ли это, что реальный секс, отступает на задний план? Может быть. Но это слишком масштабное обобщение. Я надеюсь, что настоящий секс ничто не заменит. Просто маятник качается в разные стороны. Да, технология разобщает людей. Но, мне думается, только на время. Поэтому я и помогаю людям.
Владимир Морозов: А каков возраст самых пожилых мужчин, которые приходят к вам за помощью?
Ребекка Торосиан: Восемьдесят. Да, восемьдесят лет, не удивляйтесь. В этом возрасте и мужчина, и женщина могут вести нормальную сексуальную жизнь.
Владимир Морозов: Вы хотите сказать, что у меня, в мои 78 все еще есть шансы?
Ребекка Торосиан: Да! Конечно! (Смеется.) Люди способны на секс до самой смерти. И не только в 78, но и 88 лет. Конечно, не все. Это зависит от человека. Тело некоторых людей продолжает нормально функционировать.
Владимир Морозов: Желаю удачи! И да здравствует секс!
Ребекка Торосиан: Да здравствует секс!
(Смеются.)
Владимир Морозов: В завершение беседы сексолог говорит, что, несмотря на скепсис в начале нашего разговора интервью, ей понравилось, и размашисто шлепает меня по колену. В ответ я спрашиваю – Ребекка, а если я тоже шлепну вас по коленке, вы не сочтете это сексуальным домогательством? Нет, смеется она. И я уже было занес руку, но в последний момент одумался. Чем черт не шутит! Времена нынче в Америке смутные...