Иван Толстой: Наталья Михайловна родилась в 1899 году в Вильно, училась в Петроградской консерватории, в возрасте 30 лет уехала учиться в Берлин к композитору Арнольду Шёнбергу. Все оставшиеся годы (она скончалась в Мерано в 1988 году) она прожила за границей, оставив воспоминания и музыкальное наследие. В нашей сегодняшней программе звучит ее музыка. Биографию Натальи Правосудович изучал мой собеседник, историк русско-итальянских культурных связей Михаил Талалай.
Михаил Талалай: У нас когда-то уже была передача о замечательной нашей соотечественнице, композиторе Наталье Михайловне Правосудович. Она была основана на книге, которая вышла в 2003 году. Трехъязычное издание – на русском, немецком и итальянском. На немецком потому, что она большую часть своей жизни прожила на севере Италии, в Южном Тироле, где официально двуязычие – итальянский и немецкий.
Правосудович приехала туда из Германии, для нее немецкий был начальным языком в эмиграции, поэтому в основном она и общалась по-немецки, даже воспоминания свои писала на немецком языке. Вышла эта книга, и нам казалось, что основная работа по воссозданию памяти о Наталье Правосудович закончилась, но спустя годы обнаружились новые материалы, достаточно неожиданные, которые уже на новом этапе привели нас к очень для нас важным результатам. Мы теперь работали в сотрудничестве с Домом русского зарубежья имени Солженицына.
Это, может быть, звучит странно, но сначала мы проработали итальянские архивы, а московские и российские архивы нам оказались доступны спустя годы. Понятно, что мы живем в Италии, в Москве бываем наездами. Тем не менее, благодаря поддержке директора Дома русского зарубежья Виктора Москвина и его сотрудницы Светланы Романовой мы, совместно с ними, проработали те архивы, которые попали в Москву.
Наталия Правосудович. Берлин, 1920-е
История их обретения в Москве заслуживает отдельного рассказа. Дом русского зарубежья – известное учреждение, которое в своем составе имеет разного рода подразделения, отделы. И следует этот Дом, наверное, поздравить: в этом году при нем открылся Музей русского зарубежья. Важной частью Дома русского зарубежья является его архив. Конечно, архив своеобразный, туда попало то, что посылали и передавали сами эмигранты; естественно, он очень мозаичный. Фонд номер один этого архива – это так называемая «Всероссийская мемуарная библиотека», основанная и собранная Александром Солженицыным и преданная, когда писатель вернулся из Америки в Россию. Это детище Александра Исаевича, которые было сформировано в результате двух его очень важных и известных воззваний. Почти сразу, оказавшись в изгнании в 1975 году в Цюрихе, он пишет открытое письмо русскому зарубежью, эмигрантам, с призывом собирать память того народа, который остался за пределами России. В первую очередь его интересовали рукописи, книги, воспоминания, но и любого рода документальные свидетельства. В 1977 году в Америке он пишет следующее воззвание в поддержку первому. Он уже обрастает западными связями, поэтому второе воззвание переводится на европейские языки, публикуется уже и в англоязычной и в немецкоязычной прессе.
Фонд номер один этого архива – это «Всероссийская мемуарная библиотека», основанная и собранная Александром Солженицыным
Именно на это вермонтское воззвание и откликнулась Наталья Михайловна Правосудович. В 1978 году она пишет письмо Солженицыну (на русском языке). Это письмо сохранилось, оно раньше не было известно, и в этом году оно полностью опубликовано в «Ежегоднике Дома русского зарубежья» в статье Светланы Романовой и Михаила Талалая. Мы цитируем эту публикацию, с сокращениями:
Иван Толстой:
«25 мая 1978 г.
Глубокоуважаемый Александр Исаевич!
Очень прошу извинить меня, что позволяю себе Вас беспокоить. Но узнав из сообщений русской зарубежной печати о создании вами фонда хранения русских культурных ценностей, я решила от всего сердца поблагодарить Вас за Вашу добрую заботу о культурном наследии русских за рубежом. Я – композитор - была бы вам бесконечно благодарна, если бы и мои музыкальные сочинения нашли бы скромное место в созданном вами архиве для передачи их в будущем на освобожденную нашу многострадальную Родину.
Коротко о себе. Я, Наталия Михайловна Правосудович, окончила Петроградскую консерваторию по классу композиции экстерном, т.к. была исключена за непролетарское происхождение. <…>
В 1928 году директор Консерватории, незабвенный Александр Константинович Глазунов, выхлопотал мне разрешение на выезд за границу <…>. Весной 1931 г. я по состоянию здоровья была друзьями послана в Мерано, в «Русский Дом имени Бородиной», где и нахожусь по сей день. <…>
Проживающая в г. Карлсруэ наша замечательная пианистка Irene Slavin, она же Наталья Давиденкова, получившая недавно высокую награду германского правительства (Золотой крест на ленте), часто исполняла мою музыку на концертах и по радио в ФРГ. Недавно она ездила в Петроград, где делала корректуру русского перевода своей книги о методике и давала в консерватории показательный концерт. Она хотела организовать там и мне концерт, для чего у меня (через нее) запросили ноты, но я отказалась. Также я отказалась послать мои воспоминания о семье Скрябина для книги о нем <…> из-за нежелания иметь какие-либо контакты с советскими представителями.
Позволю себе к настоящему письму приложить граммофонную пластинку моей музыки, копию моего диплома об окончании консерватории, также копии двух рецензий о концертах, где исполнялась моя музыка.
Глубокопочитаемый Александр Исаевич, еще раз прошу извинить меня за беспокойство. Дай бог Вам сил и здоровья для святых трудов ваших.
Чтущая Вас.
Наталья Правосудович».
Композитор также переслала Солженицыну специально написанный текст «Мое родословие»:
«Мой отец Михаил Елевфериевич Правосудович происходил от старинного черногорского рода, один из членов которого, спасаясь от турок, переселился в Россию… Последние годы при Царе мой отец, инженер путей сообщения, был начальником Петроградской сети Московско-Виндавской железной дороги и Царскосельской ветки. Он всегда сопровождал Государя и семью при его поездках… При февральской революции папа был арестован, потом выпущен... Отец моей матери, Александр Алексеевич Горский, был потомком кабардинского узденя (князя), дети которого при покорении Кавказа были взяты заложниками… Мать моей матери – помещица Петербургской губ. Ольга Николаевна Львова. Дедушка женился на ней, когда ему было 40 лет, а бабушке – 16. Дедушка служил в Морском ведомстве, а затем жил в имении бабушки “Андреевщина” Новоладожского уезда Петербургской губ<ернии>… Интересно, что когда моя мать, живя всегда в городе и приезжая в деревню только летом, уступила “Андреевщину” своему брату, кот<орый> там постоянно жил, все пропало из-за революции, погубившей нашу чудную родину. Да поможет Господь ей возродиться…»
Русской публике открыла имя Натальи Правосудович мой друг, моя коллега Бьянка Марабини-Цёггелер
Михаил Талалай: Русской публике открыла имя Натальи Правосудович мой друг, моя коллега Бьянка Марабини-Цёггелер. Она жительница Южного Тироля, ее мать – русская, вышла замуж за итальянца еще в советской Москве. Ее дед был политическим эмигрантом, который в 30-е годы бежал из Италии через Францию в Москву, и сын этого политэмигранта женился на москвичке. После окончания Второй мировой все это большое семейство Марабини вернулось в Италию. Бьянка родилась уже в Италии, в то время как ее старший брат родился в Москве в 1941 году, в самом начале войны. Это интересное семейство и фамилия Марабини достаточно известна в Италии благодаря, в первую очередь, деду и прадеду, видным участникам социалистического движения.
Сама Бьянка, выйдя замуж за южного тирольца Цёггелера, поселилась в тех краях и, как я шутливо говорю, у нее есть три половины – русская от мамы, итальянская от папы и третья половина от мужа – немецко-говорящего тирольца с итальянским паспортом. Бьянка впитала в себя с молоком матери ностальгию по России и сама по себе стала собирать русские воспоминания, русские вещи. Поэтому еще до учреждения ассоциации «Русь» в 90-х годах, еще в начале 80-х годов она разыскала Наталью Правосудович, взяла у нее интервью. Это не сразу получилось, потому что композитор была очень замкнута, настороженна и недоверчива. Тем не менее, удалось сделать первые шаги к сближению и получить от нее разного рода интересные документы, которые затем вошли в нашу книгу «Музыка в изгнании».
Часть архивов, часть воспоминаний Правосудович остались в Мерано, где она жила и скончалась в 1988 году. В Мерано Правосудович – теперь весьма известная личность: периодически проходят ее концерты, ее вспоминают как видного деятеля культуры.
Не так давно произошло еще одно интересное событие, о котором русский слушатель еще не знает. На берегу реки Пассирио, протекающей через Мерано, где установлены разного рода скульптурные изваяния в память того или иного видного жителя Мерано, в 2017 году появился скульптурный монумент в память композитора Правосудович – автор Микаэль Флири. Это был подарок от скульптора и муниципалитета, дань памяти города Мерано русскому эмигранту.
Памятник Наталии Правосудович в Мерано. Фасад.
Надо сказать, что нынешняя (небольшая) русская община города Мерано осталась очень недовольна этим памятником, потому что скульптор представил некую страдальческую маску, искаженное какими-то горестями и с трудом узнаваемое лицо, абсолютно деформированное. И я тоже был неприятно удивлен, когда увидел эту горестную маску. Мне, правда, подсказали, что надо зайти сзади этого монумента и посмотреть на него с тыла. С тыла – вроде нормальное женское лицо, не соответствующее, правда, самому композитору, но это вполне может быть портретом какой-то женщины. Некоторые злобные, совсем уж порочащие этого скульптора люди говорят, что сзади получилось еще хуже, чем спереди. Но тут уже судить самим посетителям этого города и его замечательной набережной.
Памятник Наталии Правосудович в Мерано. Вид сзади
Иван Толстой: Что же следуют культурному слушателю знать о Правосудович как композиторе?
Михаил Талалай: И тут мы с вами подходим к очень важному моменту, потому что в Москве нашлось то, чего не было в Мерано, чего не было в архиве тамошнего Русского дома. Наталья Правосудович не только послала свои воспоминания. Часть их написана на немецком, как говорилось, – о Шёнберге, у которого она училась, часть – на русском, о семействе Скрябина (она брала уроки у вдовы Скрябина), а также «Мое родословие». Но она вместе с воспоминаниями послала Солженицыну катушки и бобины с записями собственной музыки, и тот все это привез с собой, вернувшись на родину. То есть в Москву прибыли физически эти большие бобины, где она сама играла свои произведения, сама их объявляла. Таким образом не сразу, но окрепла идея эти бобины оцифровать и сделать их доступными современному слушателю. Что и было сделано в конце 2018 года, а весной 2019-го мы презентовали этот диск в Москве. Диск был выпущен в сотрудничестве Дома русского зарубежья и ассоциации «Русь».
Эта музыка прошла совершенно фантастический путь. Представьте, Наталья Михайловна в Италии исполняла свои произведения, не зная еще, как она поступит с этой записью. Но это было актом сохранения для будущих поколений. Затем она отзывается на призыв Солженицына, шлет ему через океан эти катушки, которые затем через этот океан обратно возвращаются из Америки в Москву, где их оцифровывают и выпускают уже в новой, современной, воистину компактной форме.
Эта музыка прошла совершенно фантастический путь
При работе с нотами (потому что в Москве оказалась и ноты композитора, посланные Солженицыну) был найден еще один очень интересный опус Правосудович «Страсти и Воскресение». И это недавнее, мое уже открытие, так как среди воспоминаний Правосудович, оставшихся еще неизданными, есть небольшой текст, который называется «Отец Александр Введенский. Суд над митрополитом Вениамином Петроградским». Дело в том, что Правосудович ещё совсем молодой девушкой, в 23 года, училась в Петроградской консерватории экстерном (ее не взяли на очный курс, потому что она была дворянкой), и она написала краткий, но очень волнующий документ. Дело в том, что священник Александр Введенский был ее духовником, она ходила в церковь, где он был настоятелем. И тот же отец Александр Введенский на ее глазах стал лидером петроградской группы пресловутого прогрессивного духовенства, а, по сути дела, написал донос на митрополита Петроградского Вениамина о том, что тот в то время, когда все прогрессивное духовенство собирает средства, утварь и прочее на нужды голодающего Поволжья, утаивает от советской власти церковные богатства. Привело это к аресту, к показательному процессу над владыкой Вениамином и одному из первых громких судебных расстрельных дел, потому что владыка Вениамин вместе со своим ближайшим окружением был казнен. И все это происходило на глазах у Правосудович, которая была потрясена, что ее пастырь стал предателем.
Я вспоминаю эту давнюю историю из-за того, что она потом написала композицию «Страсти и Воскресение», к которой поставила эпиграфом цитату из Евангелия, где речь идет об отречении Петра, где Петр трижды отрекается от Христа, известная история с петухом, с петушиными криками. И она в нотах даже сделала подзаголовок к своей композиции «Страсти и Воскресение» – «Отречение Петра». И буквально в этом году у меня сопоставились вместе и ее музыкальный опус, и это ее небольшое воспоминание о той трагедии, которая разыгралась в Петрограде в 1922 году.