"Домашнее насилие – это не подошел и избил". Интервью с отцом Яны Савчук

Отец Яны Савчук, убитой своим сожителем через полчаса после того, как вызванный ею наряд полиции уехал со словами "если вас убьют, обязательно приедем", подал иск к Министерству внутренних дел России с требованием возместить ему моральный ущерб в размере 5 миллионов рублей. Рассмотрение этого иска будет происходить на фоне продолжающихся споров вокруг закона "О профилактике семейно-бытового насилия", нынешней редакцией которого недовольны ни сторонники, ни противники его принятия.

Три года назад, 17 ноября 2016-го, 37-летний житель Орла Андрей Бочков избил до смерти свою сожительницу Яну Савчук. Эта история получила широкий резонанс из-за действий сотрудницы полиции Натальи Бакшатовой, которая за полчаса до убийства приезжала по вызову Савчук из-за угроз Бочкова, но после непродолжительной беседы с ними обоими уехала, заявив напоследок, что полиция вообще обычно на такие вызовы не выезжает. Спустя неделю была опубликована аудиозапись разговора Бакшатовой и Савчук. "Девушка, если что-то случится, вы выедете? Что значит: не выезжаем?" – спросила Савчук. "Конечно. Если вас убьют, мы обязательно выедем, труп опишем, не переживайте", – ответила участковая. Убийство произошло через полчаса после этих ее слов.

О том, что приехавший по вызову Савчук наряд полиции был недоволен самим фактом вызова на семейную ссору, позже вспоминал в своих показаниях на суде по делу Бакшатовой и один из грузчиков, которых Савчук вызвала, чтобы увезти вещи из дома Бочкова. Фраза "если вас убьют, мы обязательно выедем" стала символом цинизма полицейских по отношению к простым гражданам, а саму трагическую историю Яны Савчук с тех пор часто приводят в пример сторонники скорейшего принятия в России максимально жесткого закона, защищающего жертв домашнего насилия.

В 2017 году Андрей Бочков был приговорен к 13 годам лишения свободы строгого режима, а Наталья Бакшатова в июле 2019-го – к 2 годам в колонии-поселении. Впрочем, перед тем, как приговор Бакшатовой вступил в силу после отклонения ее апелляции Орловским областным судом, уже бывшая участковая успела съездить в Москву на программу "Прямой эфир" с Андреем Малаховым – там она еще раз заявила о своей невиновности, сославшись на то, что "делала все по инструкции" и не имела законных оснований задерживать Бочкова.

4 декабря Александр Савчук, отец Яны, подал иск к управлению МВД по Орловской области, требуя возместить ему моральный вред от действий Натальи Бакшатовой в размере пяти миллионов рублей. Рассмотрение этого иска пройдет на фоне споров о готовящемся к принятию Госдумой законе "О профилактике семейно-бытового насилия". Нынешнюю редакцию законопроекта критикуют и сторонники, и противники его принятия. Первые считают главным недостатком тот факт, что из-под действия закона будут исключены все преступления, уже описанные в административном и уголовном кодексах, поэтому жертвы домашнего насилия будут вынуждены месяцами обивать пороги правоохранительных структур наряду с "обычными" пострадавшими от побоев и других подобных действий. Вторые, в числе которых, например, представители Русской православной церкви, уверены, что проблема домашнего насилия раздута иностранными НКО, а новый закон подрывает институт семьи. О том, что проблема домашнего насилия в России является "достаточно преувеличенной", заявил даже заместитель министра юстиции России Михаил Гальперин, вызвав тем самым волну возмущения со стороны родственников женщин, ставших его жертвами.

Москва, 25 ноября 2019 года, акция сторонников принятия закона "О профилактике семейно-бытового насилия"

В большом интервью Радио Свобода Александр Савчук рассказывает, зачем он решил судиться с МВД, и объясняет, почему он считает саму идею принятия отдельного закона "О профилактике семейно-бытового насилия" прямым следствием неэффективности правоохранительных органов.

– Почему вы решили подать этот иск и именно на такую сумму?

– Прошло практически три года после того несчастного случая, преступления, когда я потерял свою единственную дочь. Огромное количество времени. И все, кто виновен в этом преступлении, никаких материальных ценностей не имеют. То, что Башкатовой дали всего два года, это для нее ерунда. С нее брать практически нечего. Поэтому мы решили, что ответчиком должен быть МВД России. Я думаю, что подбор кадров и все, что там творится, то, как они друг на друга начали перекладывать ответственность… Я думаю, что правильно будет, если будет отвечать тот орган, где работала эта Башкатова. Что касается суммы, мы посоветовались с адвокатом и решили, что это будет адекватно. Я потерял свою единственную дочь, сколько я потерял времени, сколько я потерял здоровья, у меня с 2016 года давление ниже 200 не опускается почти.

– Вы вините в случившемся персонально Наталью Башкатову или всю систему, частью которой она являлась?

– Наталья Башкатова – порождение этой системы. Она утверждала, что она была "никто", когда поехала на этот вызов. Хоть она и была старшей по званию, но она ни за что не отвечала, не могла ни арестовать, ни задержать этого Бочкова. Никто у них ни за что не отвечает – приехали, уехали, опишем ваш труп. А защитить человека... Моя дочь боялась этого Бочкова. Она не знала, что делать. Она даже мне боялась позвонить, хотя я ее уже несколько раз выручал, вывозил оттуда. Ей никто не помог. Они (полицейские. – Прим. РС) приехали втроем, пускай даже один из них водитель был. Они имели право хотя бы его задержать, объяснения с него взять, они должны были, просто обязаны были, но они ничего не сделали, сказали, у нас другой вызов, если что, мы приедем и опишем труп. И потом почти начали обвинять меня, что я плохо воспитывал свою дочь, которой, извините, уже 36 лет. Я, конечно, могу ей что-то объяснить, но вопрос – послушает ли она меня.

Я думаю то, что Башкатова получила два года, может быть, это ей урок будет. Может быть, на ее примере кто-то подумает. А, в основном, мне кажется, виновата сама система. Кто не сталкивался с домашним насилием, он не поймет этого, а мы сталкиваемся с этим. Никто же не прогнозирует такие случаи. Убили, и все, а мы рассуждаем – то ли было это насилие, то ли не было, кто виноват. Виновата сама система МВД. Как Башкатова попала на эту работу? У нее муж был несколько раз судим. Кто проверял? Как она высшее образование получила юридическое?

– После этого случая вы, наверное, гораздо больше стали общаться с сотрудниками правоохранительных органов, чем до этой трагедии. Перед вами кто-то извинился, предлагали ли вам какую-то компенсацию, не 5 миллионов, но хоть какую-то?

– Три года прошло, но никто не звонил, не посочувствовал. Башкатова просто смеялась в лицо. Они думали со своим адвокатом, что ей никогда ничего не будет. Это было издевательство. На каждом заседании они утверждали, что она не виновата, а виноват отец, виновата сама Яна, что она такая выросла. Со мной вообще никто не разговаривал. Последний раз, когда мы были в Москве в программе у Малахова, она сказала: "А вы помните, я к вам подходила, свои соболезнования выражала". Какие соболезнования?! Это было в больнице, когда Яна еще была жива! Они прикидываются нищими, но Бакшатова ездит на "Камри", живет в двухэтажном доме.

– Что надо изменить в этой самой системе, чтобы такие случаи не происходили?

– Это, конечно, тяжелый случай. Эти органы столько прошли всяких проверок, переаттестаций, но ничего не изменилось. Я не знаю, зачем эта Бакшатова пошла в полицию, если она с людьми не может общаться. Это человек, который там работает просто для того, чтобы там работать, и все. Простой человек для полиции, можно сказать, никто. Сколько раз я ходил, когда Бочков кота Яны убил, например. Дочь несколько раз вызывала полицию, писала об угрозе убийства, он ее на речку привозил, угрожал в воду выкинуть. Это как терроризм, но никто ничего не делал. Все время был отказ или административный штраф. А что для него штраф, если он три раза уже сидел – за наркотики, за изнасилование с угрозой убийством.

– Люди как Башкатова, как вы сами сказали, это порождение системы. А в чем главная проблема этой системы? Надо брать каких-то других людей, по-другому относиться? Что в этой системе можно попробовать изменить?

– Я считаю, что должен быть отбор кадров. Людей таких искать, которые к людям относятся как к людям, а не просто "приехал – уехал", день прошел – и ладно. Для чего они приезжают? Пацанов погонять, которые пиво на улице пьют, или ходят пьяных по остановкам собирают. Мы живем в тихом переулке, я своего участкового еще не видел ни разу. Если даже я прихожу сам, там закрыто всегда. Система и есть система: при советской власти было практически так же, а сейчас, может быть, еще хуже стало.

– Недавно заместитель министра юстиции России сказал, что масштабы проблемы насилия в семье в России "достаточно преувеличены". Вы, наверное, и сами так считали до истории с вашей дочерью?

– До истории естественно… Нет, не то что считали. Наверное, так считает любой простой человек, которого это не касается. У меня трудное детство было, мама была в деревне, она приехала сюда, в Орел, в 56-м году. Отец был тоже не пушистый: и пил, и убегали от него, и мать он бил, может, и меня бил, я не помню. Мы выросли в этом. Может быть, тогда это считалось, что раз бьет – любит. Насилие по жизни, наверное. Поэтому мы к нему так и относимся. Вот кто вырос в тепличных условиях, он никогда не поймет. Может быть, заместитель министра вырос в таких тепличных условиях, у него родители были добрые и хорошие, ему, естественно, не понять. Это надо спросить у того, кто страдал от этого. Вот если такого человека поставить на место этого замминистра… Насилие – это не когда один раз подошел и избил. Это когда годами, постоянно в семье происходит, когда запугивают человека, когда он боится. Как моя дочь: она боялась уже мне позвонить, боялась своих друзей на день рождения позвать. Приходила мама Бочкова с сестрой, и они сидели втроем. Он ее не бил в то время, ничего, но он ее запугал так… Разве это не насилие? Это насилие, но моральное, так можно сказать.

– Русская православная церковь тоже выступает против этого закона.

– Русская православная церковь… Я не знаю, закон, наверное, хорош тогда, когда он действительно работает. Вот если бы была какая-то профилактика этого насилия... Тот же самый участковый должен проводить эту профилактику. Он же знает, что там пьют, там дети в семье... Вот эти люди должны работать, а они не работают, один пишет бумажки, другой отчеты. Опорные пункты тут понаделали, а что толку? Вечером приходишь, а он: "Я занят". Приходит и весь день бумажки перекладывает, никто же не ездит, профилактику не проводит. Если бы все было настроено, то и этот закон был бы не нужен. А церковь... Мы к ним ходим, свечки ставим за упокой дочери, вот и все.

Москва, 23 ноября, акция "православных активистов" против принятия закона "О профилактике семейно-бытового насилия"

– Если вам представится возможность обратиться к другим родителям, что бы вы им посоветовали, чтобы то, что произошло с вами, не произошло в их семье?

– Это для меня тяжелый вопрос: я очень мало с Яной жил. Мы с моей первой женой разошлись, когда ей было 4 года всего. В воспитании я, конечно, участвовал, но не каждый день. Если бы назад вернуть, я, может быть, по-другому бы все сделал. А посоветовать людям можно так: не контролировать больше, а вникать в жизнь детей. Вот я сейчас думаю – если бы я больше вопросов ей задавал, как-то интересовался, с подругами, друзьями ее общался, этого, может быть, и не было бы. Тысячу раз мы и говорили ей, я и забирал ее от него, мы мать его вызвали, чтобы она забрала его. Но что с ним с пьяным сделаешь? Женщины… Она его боготворила, любила, лечила, детей хотела от него заводить. Я бы посоветовал вникать больше в жизнь – дочери, сына, внука. И тогда, может быть, чем-то мы поможем. Такие уроды, как Бочков, рождаются всегда, они всегда есть в нашем обществе. С этим ничего не поделаешь.

Адвокат Андрея Савчука Сергей Локтев, сотрудничающий в рамках этого дела с правозащитной организацией "Зона права", говорит, что сумма в 5 миллионов рублей, которую отец Яны Савчук хочет отсудить у МВД, обоснована размерами компенсаций, которые выплачивает по схожим делам Европейский суд по правам человека. Если суд откажется удовлетворять требования Савчука в полном объеме, Локтев со своим подзащитным также намерены подать жалобу в ЕСПЧ.