…С меньшинством понятно, что оно чувствует сегодня – после зимних протестов, рекордного количества задержаний, после "спецприемника в Сахарове" (в год столетия Андрея Сахарова – как символично)– словом, после очередного шока. Но что с остальными – с тем самым большинством? Оцепенение, молчание, равнодушие: как можно описать это состояние общества?
Философ Ролан Барт учил, что в самом примитивном – в вывесках и рекламных объявлениях, в непритязательных песенках и комедиях – можно уловить суть торжествующей морали. Вглядимся в наше массовое искусство, возьмем недавние премьеры: сериалы "Мертвые души" и "Полёт", фильмы "Не лечи меня" и "День города". Общего в них – странная двусмысленность по отношению к добру и злу. Вроде бы воровать плохо, но о коррупции нам рассказывают так, что она вызывает не возмущение, а примирение с ней. Вроде бы и про недостатки говорится, но в итоге всегда виноваты мелкие чиновники, низовые злодеи, а высшая власть ни при чем. Или вот: хороший герой проявляет вдруг необъяснимую, немотивированную жестокость, что по задумке авторов должно вызывать сочувствие.
Всегда виноват кто-то другой
Возьмем совсем другую область человеческой деятельности – экономику. Здесь с начала года зазвучали социалистическое нотки: "нормализация цен", "предельные цены на продукты", "сдерживание цен", "фиксированные цены", "выравнивание ценовой ситуации на рынке". Адресная помощь уязвимым слоям населения – обычная практика во время кризиса. Но разве могут быть "норма" и "предел" по отношению к ценам? Какое может быть "выравнивание цен" при капитализме? Цену определяет рынок, искусственное регулирование приведет к дефициту – нам ли не знать этого урока? Из официальных объяснений можно понять, что "наши"-то цены вели себя хорошо, просто зарубежные вредят – не дают "нашим" падать!.. В каждой из этих фраз – нежелание посмотреть в глаза реальности, признать, что в 1991 году у нас произошла буржуазная революция и уже 30 лет мы живем при капитализме, а, стало быть, являемся частью глобального рынка, и нет никаких "мы" и "они".
Вместо этого мы наблюдаем попытки загипнотизировать, заговорить реальность – с помощью тех же слов. "Жёсткая посадка" в значении крушение самолета, "задымление" в значении пожар, "хлопок" в значении взрыв. Был "завоз коронавирусной инфекции", а теперь "занос". Всегда виноват кто-то другой. Выяснилось, что в протоколах, которые оформляют сегодня на протестующих, интернет называют вот так: "информационно-телекоммуникационная сеть "интернет"…" Что за безжизненный монстр?.. Почему нельзя по-простому? Это – опять-таки! – попытка с помощью "языка постановлений" скрыть от самих себя, что интернет сегодня и есть наша общая реальность, в которой живут в том числе и те, кто эти протоколы составляет.
За всем этим проступает доминирующее настроение российского общества 2021 года: страх взглянуть правде в глаза, выжидание, самообман с помощью слов, который не приносит сегодня даже практических выгод. Если мы что-то и узнали нового про постсоветского человека, так это то, что у него отсутствуют любые убеждения и принципы. Тоталитарный человек – это прежде всего желание ускользнуть от любых определений и универсальных понятий. Пропаганда всеми силами поощряла это бегство от реальности в последние 20 лет. И теперь вместо того, чтобы определяться по универсальной шкале "добро-зло", наш человек предпочитает обустроиться, приютиться, примоститься как-то вот между понятий. Именно "между": добром и злом, правдой и ложью, свободой и несвободой. В надежде, а вдруг там посередине найдется местечко? Вдруг там можно перекантоваться, чтобы не принимать никакого решения о себе, как можно дольше?..
Нет такого местечка. Нельзя зависнуть между основных, универсальных понятий, свернувшись там калачиком. Нельзя не делать морального выбора. Российскому обществу рано или поздно всё равно придется принимать решение о себе. Но чем дальше, тем труднее это будет сделать.
Андрей Архангельский – журналист и культуролог
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции