Молчать нельзя говорить

• В России процветают цензура и пропаганда – нужна ли стране свобода слова?

• Как работает программа переселения соотечественников в Россию, и что в ней нужно изменить.
• Скончался правозащитник Андрей Бабушкин, руководитель Комитета "За гражданские права".

Молчать нельзя говорить

^{Видеоверсия программы}

МОЛЧАНИЕ – ЗОЛОТО?

Россия в 2022 году заняла 155-е место в рейтинге свободы прессы, который составляет правозащитная организация "Репортеры без границ". С прошлого года страна опустилась на пять позиций. На 156 месте, сразу после России – Афганистан, на 157-м – Пакистан. Всего в рейтинге 180 государств. 13 российских журналистов сегодня сидят в тюрьме. После начала войны в Украине многим редакциям пришлось либо закрыться, либо кардинально изменить формат работы: например, из радио переквалифицироваться в YouTube-канал, как это сделали журналисты "Эха Москвы" после того, как 3 марта совет директоров решил ликвидировать радиостанцию.

Свобода слова в России

Многие журналисты признаются, что работать внутри страны, оставаясь при этом верными таким принципам профессии, как объективность и беспристрастность, чрезвычайно сложно. Не выдерживают даже сотрудники государственных СМИ и федеральных каналов. С недавних пор их откровения собирает и публикует в своем Telegram-канале журналист Роман Супер.

Роман Супер: У меня до сих пор остается много друзей в русском телеке. И когда началась война, мне стало антропологически очень интересно, как можно оставаться внутри этой системы во время катастрофы. Одно дело – рассказывать всякую белиберду про Сергея Собянина, про встречи Путина со своими партнерами и друзьями, превращаться в северокорейское медиа в том смысле, что нет никакой другой повестки, кроме государственной. Другое дело – когда ты сам откровенно становишься солдатом и сам как бы уничтожаешь и людей, и здравый смысл, просто не при помощи пистолетов, а посредством информационных пушек.

И я стал спрашивать своих друзей: "Ребята, как вам сейчас живется? Как вам засыпается? Какие у вас настроения на работе? Что происходит у вас на "летучках"?". Люди так устроены, что в сложных, критических ситуациях им очень хочется поговорить и поплакаться. И я выступил "жилеткой", в которую они начали плакаться. Дальше я спросил: "Можно я буду все это публиковать – анонимно или за подписью?". Они сказали: "Ок". И я стал это делать, а потом понял, что это превращается в настоящую коллекцию, которая имеет историческую ценность, если не для сегодняшнего дня, то в перспективе.

Мы прямо сейчас наблюдаем за очень интересным явлением: впервые за несколько десятилетий люди массово отказываются участвовать в этих информационных преступлениях. Мне за эти 80 дней с лишним написали более ста человек из федеральных и региональных медиа. То есть можно сказать, что один человек в день точно уходит из медиа, отказываясь принимать участие в информационной войне. Такого не было никогда за эти 22 года современной России, в которой мы живем при Путине.

Из последнего меня дико взволновало письмо Марины Овсянниковой – девушки, вышедшей в эфир Первого канала с плакатом, на котором было написано, что пропаганде верить нельзя. Это очень большая драма этой войны: судьба Марины Овсянниковой прямо сейчас разрушается и сыплется. Пропагандист решает искупить вину, врывается в эфир, говорит, что все это проклятье и позор, а потом теряет вообще все, что у него было в жизни.

Роман Супер

Приходили письма от редакторов, даже от гримеров, которые гримируют Дмитрия Киселева, от всяких выпускающих редакторов и журналистов. Слава Тихонов написал мне письмо, к которому прикрепил видеоролик, где он, освещая утренние пробки и погоду, сказал, что в Москве замечены автомобили с полусвастиками: "Если вам дороги ваши машины, лучше вы не вешайте на них говно, потому что может что-нибудь прилететь в окно". Это было в эфире московского городского канала! Это круто! Он совершил большой гражданский поступок. Тоже парень ушел абсолютно в никуда. Такого очень много. И все это заслуживает того, чтобы быть задокументированным, хотя бы в Telegram-канале.

Стало понятно, что военная цензура, особенно после поступка Овсянниковой, не допустит ничего, никакой партизанщины. Ребята приходят к своим начальникам в СМИ (неважно – это телек, сайт РИА "Новости" или ТАСС) и говорят: "Если вы хотите сохранить наши рабочие отношения, то мы будем писать про что-то другое, но не про войну, не про Путина и не про пушки. Если это вам "ок", мы остаемся. Если вам не "ок", то давайте придумывать: либо мы расстаемся по соглашению сторон, либо мы уходим в какой-то оплачиваемый отпуск".

И, как правило, начальники не увольняют таких людей, они находят способ оставаться в этих корпорациях, просто тянуть время и пережидать ужас. Насколько я знаю, так поступил даже руководитель "России 24" Бекасов. Как мне говорили ребята из редакции, он в самом начале собрал коллектив и дал возможность ведущим уйти из кадра, если им невмоготу воевать на этой войне. Прежде всего это касалось девочек-ведущих, и многие ушли из кадра, просто тянут время, как и все, чтобы дождаться, пока это закончится, а потом вернуться в кадр, чтобы рассказывать все эти северокорейские новости про то, как сеют, пашут, собирают урожай и импортозамещают. Но так хотя бы можно напрямую не участвовать в убийствах.

Марьяна Торочешникова: У нас на связи Леонид Никитинский, обозреватель "Новой газеты" (которая, напомню, вынужденно приостановила работу из-за военной цензуры).

Как случилось, что несмотря на прямой конституционный запрет цензуры, она не только существует в России, но теперь еще и узаконена новыми поправками к УК и КоАП о дискредитации Вооруженных сил?

Леонид Никитинский: Обсуждение законодательства уже потеряло всякий смысл. За дискредитацию Вооруженных сил массово привлекают к ответственности людей, которые никакой дискредитации не производят: просто за выход на пикет с лозунгом "Нет войне!" или даже с пустой бумажкой. Только что привлекли члена сообщества "Свободное слово" за намерение прочесть антивоенные стихи Некрасова у памятника Пушкину.

Леонид Никитинский

Думский "бешеный принтер" просто перестал успевать за практиками: они развиваются быстрее, чем законодательство. В легальном поле они продолжают по привычке утверждать, что "нет, у нас все законно, у нас свобода слова", а на практике ты не знаешь, обойдется это или не обойдется. Скажем, я рискую, продолжая публиковаться, понимая, что мне могут "пришить" эту статью, но пока не "пришивают". А кому-то "пришивают".

Еще они же там все стараются отличиться. Был же просто фонтан по поводу пленных из "Азова"! "Давайте восстановим смертную казнь!" – это безумие! Они перестали тестировать реальность. Тестирование реальности (термин придумал Зигмунд Фрейд) – это способность отличать внешний мир от внутреннего. Сумасшедший не понимает разницы между тем, что есть на самом деле, и тем, что у него в голове. И это картина уже не только Думы.

Марьяна Торочешникова: Кому-то в России сегодня нужна свобода слова, свободная пресса? Может быть, люди скоро просто привыкнут ко всему этому, а если кто-то захочет что-то искать, то пойдет искать с VPN, но таких будет не так много.

Леонид Никитинский: Таких будет много. К телевизору люди просто привыкнут, но это не значит, что они ему верят. Просто людям удобнее жить в воображаемом мире, где у нас все хорошо.

Марьяна Торочешникова: Где Россия "борется с нацизмом, войн не начинает, а их заканчивает".

Леонид Никитинский: Очень трудно признать: "На самом деле мы сволочи, что мы творим?!". И все равно все мы несем какую-то часть ответственности за это.

Марьяна Торочешникова: Когда люди действительно будут нуждаться в свободной прессе, в свободе слова?

Леонид Никитинский: Этот процесс уже пошел. Но до абстрактного уровня, до необходимости свободы слова надо еще дозреть. Всем понятно, что все идет не по плану, и страшновато, потому что это может закончиться неизвестно как, но явно очень катастрофично. Конечно, все уже ищут какую-то альтернативную информацию. А что с ней делать? Ее же надо как-то уложить в голове, а этот навык утрачен.

БОЛЬШОЙ ПЕРЕЕЗД

После начала войны в Украине Россию, по разным оценкам, покинули от 100 тысяч до полумиллиона граждан. Из них примерно 20% так и остались за рубежом, сообщает Министерство цифрового развития. И пока одни граждане страну покидают, других власти пытаются вернуть, в том числе с помощью специальной государственной программы добровольного переселения соотечественников. На днях чиновники сообщили, что даже ускорят эту процедуру.

Большой переезд

С нами председатель исполкома "Форума переселенческих организаций" Евгений Бобров и правозащитница Татьяна Котляр.

Татьяна Михайловна, на ваш взгляд, новые инициативы МВД действительно помогут значительно упростить жизнь людям, которые решили приехать в Россию по программе переселения соотечественников? Ведь она из главных и самых болезненных проблем всегда заключалась в невозможности быстро и официально зарегистрироваться по месту пребывания в России, из-за чего тормозилась и вся дальнейшая легализация.

Татьяна Котляр: Проблемы с регистрацией возникают тогда, когда люди уже приехали в Россию. А вообще проблемы начинаются с того, что люди не могут попасть в эту госпрограмму, находясь в другой стране. В очередях на подачу анкеты для участия в госпрограмме стоять надо год и больше. Говорят, что места в этой очереди покупаются за немаленькие деньги, и это только для того, чтобы подать анкету! Заставляют несколько раз переделывать документы. Это обязательно должны быть люди, работающие по специальности, имеющие профессии, которые нужны, скажем, в Калужской области. Женщина с детьми или неработающий пенсионер просто не могут стать участниками госпрограммы, которая напоминает оргнабор рабочей силы.

Большая трудность – невозможность зарегистрироваться. Жилье по госпрограмме не дают, люди сами должны его снимать, покупать или строить. С регистрацией им никто не помогает. Человек, продав все, приехал по госпрограмме, был вынужден фиктивно зарегистрироваться – этот факт установили и из-за этого всей семье из семи человек аннулировали РВП.

Марьяна Торочешникова: А что тогда означают эти заявления властей, что "мы сейчас все упростим, приезжайте к нам скорее"?

Татьяна Котляр

Татьяна Котляр: Любое упрощение, хотя бы для тех, кого считают соотечественниками, я оцениваю положительно. Но прежде чем это делать, хорошо бы дать возможность получить российское гражданство тем соотечественникам, которые уже давно переехали в Россию. Сегодня в Калуге я встречалась с женщиной, рожденной в Ташкенте, с русской фамилией Уткина, которая с 2003 года живет в России, родила здесь ребенка, и ни она не имеет российского гражданства, ни ее ребенка не признают гражданином России. У нее утерян паспорт Узбекистана, посольство Узбекистана паспорт не выдает, и ей реально грозит возможность выдворения из России за то, что она много лет находится здесь без регистрации.

Марьяна Торочешникова: Евгений, видите ли вы, что упрощают людям жизнь, которые хотят переехать в Россию?

Евгений Бобров: Прежде всего, спасибо вам за приглашение Татьяны Котляр, нашего выдающегося героя, которая в одиночку вместо государства реализует государственную миграционную политику, бесплатно регистрируя участников госпрограммы в своей квартире. Государство выражает ей "благодарность" – вынесен уже четвертый приговор, она оштрафована на 350 тысяч рублей.

Я скептически отношусь к новости об упрощении, о том, что Главное управление по вопросам миграции будет просматривать все документы и можно будет обратиться туда даже по факсу. Такая модель работать не будет. Зачем ГУВМ просматривать все эти материалы, если можно обратиться официально – через "Госуслуги", через консульство, через рабочие группы ГУВМ за рубежом? Нужно просто нормально выстроить работу этих рабочих групп, чтобы не было очередей, были бесплатные консультации, можно было записаться быстро. Следует увеличить штат работников, снять бюрократические препоны и просить соотечественников приезжать сюда.

Основная проблема госпрограммы в том, что она ориентирована на привлечение рабочей силы по условиям, которые устанавливают субъекты. Такие социально приоритетные категории населения, как многодетные, выдающиеся пенсионеры, представители коренных народов России, в этом не участвуют, потому что нужны только рабочие руки. Такой посыл неприемлем. Нужно развивать репатриационную составляющую. Если человек хорошо говорит по-русски, если его предки родились и жили здесь, он должен иметь преференции.

Марьяна Торочешникова: Какие проблемы обязаны решить чиновники в ближайшее время?

Евгений Бобров

Евгений Бобров: Нужно устранить бюрократические сложности, связанные с записью в программу, упростить запись, ввести консультации по электронной почте, онлайн в чат-боте. Для людей, переселившихся сюда, нужно усовершенствовать механизм регистрационного учета, чтобы не было ни одного человека, неспособного зарегистрироваться. Второе предложение: ужесточить законодательство, связанное с наймом жилья, и за невыдачу нанимателю договора найма штрафовать, например, на 50 тысяч рублей. Каждый наниматель будет с договором найма, а там указан срок регистрации, и он сам себя сможет по нему зарегистрировать, обратившись в Миграционную службу.

Нужно развить репатриационную составляющую вместо переселения сюда рабочих рук, людей, которые не очень хорошо говорят по-русски. Зачем нам нужны такие участники?

Марьяна Торочешникова: Внешняя ситуация, связанная с российской военной агрессией против Украины, каким-то образом повлияла на число желающих переехать в Россию из других стран?

Евгений Бобров: Очереди меньше не стали, ничего не изменилось, кроме Украины, которая стала переселяться либо в Россию, либо на Запад.

Мы вместе с Константином Затулиным разработали законопроект о репатриации, он уже внесен в Госдуму. Нынешняя госпрограмма, которая ориентирована на привлечение рабочих рук, пусть остается. Мы предлагаем принять закон о репатриации, расширить категории соотечественников, и здесь даже не важна национальность, просто потомок уроженца России, хорошо знающий русский язык, может переехать в любой регион в упрощенном порядке и получить гражданство. Если человек сам может решить жилищный вопрос, трудоустроиться, либо есть деньги, родственники, еще что-то, то многие переехали бы.

ПАМЯТИ АНДРЕЯ БАБУШКИНА

17 мая в Москве простились с правозащитником Андреем Бабушкиным. Много лет он руководил Комитетом "За гражданские права" и возглавлял комиссию президентского Совета по правам человека по развитию пенитенциарной системы. Он был настоящим защитником людей, посвятил жизнь помощи и тем, кто сидит в заключении, и тем, кто только освободился и не знает, куда идти: беспризорникам, бездомным, всем, кто оказался в трудной жизненной ситуации и нуждается в помощи. Андрей Бабушкин включался в самые, казалось, безнадежные истории и действительно помогал людям. Он умер 14 мая на 59-м году жизни.

Памяти Андрея Бабушкина