Мобилизация: облавы и суды

• В России идет четвертая неделя объявленной Владимиром Путиным "частичной мобилизации".
• Следственный комитет расширяет обвинение против политика Владимира Кара-Мурзы.
• Нобелевская премия мира – в Осло, отъем собственности – в Москве. Борьба за "Мемориал".

Мобилизация: облавы и суды

^{Видеоверсия программы}

ПОНОЖОВЩИНА, ОБЛАВЫ И СУДЫ

Пошла четвертая неделя "частичной мобилизации", объявленной в России Владимиром Путиным 21 сентября. По подсчетам различных изданий, за это время страну покинули от 300 тысяч до миллиона человек – преимущественно военнообязанных мужчин. В отдельных случаях сотрудники ФСБ запрещали выезд из страны, требуя каких-то согласований с военкоматами.

Сотрудники военкоматов тем временем, заручившись поддержкой полиции и росгвардейцев, пытаются вручать повестки как можно большему числу граждан. В Москве, например, повестки могут получить даже постояльцы хостелов и мини-отелей. Тем, кто отказывается их подписывать или являться в военкомат, угрожают уголовными делами. Одно даже возбудили в Пензе по 328-й статье Уголовного кодекса, которая предусматривает ответственность за уклонение от срочной службы. Но дело быстро прекратили по протесту прокуратуры, потому что мобилизованный – это не призывник.

Поножовщина, облавы и суды. Как проходит "частичная мобилизация" в России

На видеосвязи с нами – координатор Движения сознательных отказчиков от военной службы Елена Попова. Появилась ли уже какая-то ясность в том, кто попадает под эту мобилизацию, а кто – точно нет?

Елена Попова: У нас есть федеральный закон о подготовке и проведении мобилизации, гласящий, что мобилизации подлежат, независимо от того, объявлено или не объявлено военное положение, граждане, состоящие в запасе. А в запасе у нас состоят рядовые до 50 лет, у которых военный билет либо с категорией годности "А" и "Б" (это в основном те, кто служил, или были отсрочки), либо с категорией годности "В" (те, кто ограниченно годен и не подлежат призыву в мирное время). Фишка в том, что люди, которые в свое время радостно получили военный билет с категорией "В", теперь подлежат мобилизации.

Марьяна Торочешникова: Несмотря на то, что официально военное положение не объявлено, официально это не война, а "спецоперация"?

Елена Попова: Там формулировка "ограниченно годен, не подлежит призыву в мирное время". И по мобилизации он попадает. Но это не страшно, потому что у каждого, здорового или больного, есть право не служить по убеждениям совести.

Я бы подходила к этому по аналогии с призывом. Не надо отказываться от подписания повестки: это ничего не меняет. Лучше подписывать повестку, но вот как. У повестки есть две части и линия отреза. Та, где вас просят подписаться, идет в военкомат, в ваше личное дело. И пусть ваша подпись там будет с четкой и понятной позицией: статья 59.3 Конституции РФ – это право на отказ от военной службы по убеждениям совести. Можете еще приписать "нет войне". И подпись. Представьте себе военного комиссара, который получит такую повестку: "Понятно! Этот будет права качать".

Если вы получили повестку, не надо ходить в военкомат. И вам нужно четко заявить: "Я имею убеждения совести, по которым не могу служить в армии. Я не буду убивать людей". Все отношения с государством нужно выстраивать официальным образом. И если вручили повестку, направляйте заявление на альтернативную гражданскую службу (АГС), об отказе от военной службы по убеждениям совести: не только в ваш военкомат, но и главе администрации, который является председателем призывной комиссии по мобилизации, в вышестоящие структуры: Военный комиссариат субъекта, главе субъекта РФ и уполномоченному по правам человека в вашем субъекте. Право на отказ от военной службы по убеждениям совести – одно из базовых прав человека.

Владивосток. Мобилизованные мужчины у десантного корабля ТОФ "Ослябя"

Марьяна Торочешникова: Партия "Новые люди" уже внесла в Думу какой-то законопроект, связанный с альтернативной гражданской службой на время мобилизации, но пока никакого специального закона на этот случай нет, а повестки разносят. Допустим, человеку сказали: "Не хочешь воевать? Будешь санитаром где-нибудь в Луганске, Донецке – там, где воюют".

Елена Попова: Нет, это так не работает. Они не могут никуда отправить. Мы обычно ждем ответа от должностного лица. И в конце концов отвечает военный комиссар, и он понимает, что не может никуда отправить человека. Это очень громоздкая процедура. Они не понимают, куда человека девать.

Марьяна Торочешникова: А вы расскажите об этом тем, кого уже взяли и куда-то направили.

Елена Попова: Никого никуда на альтернативную службу не направили. Был хороший ответ одного военного комиссара из Алтайского края: "Ваше обращение получено. Мы разделяем ваше стремление защищать отечество без оружия, но не можем вас обеспечить прохождением АГС. Когда появится потребность в вашем труде, мы обязательно вам напишем". Это так просто, что мы хохотали, когда увидели.

Если ответ будет совсем дурацким, например: "Плевать нам на ваши убеждения! Альтернативной службы не существует. Вы должны взять автомат и пойти стрелять", – очень хорошо, у нас есть подпись конкретного должностного лица, и мы составляем жалобу на военного комиссара в военные прокуратуры, гарнизонные, окружные, вышестоящему военному комиссару. Получаем ответ, например, такой: "Военному комиссару вынесено представление, дано указание провести с ним занятия по изучению законодательства в сфере призыва и прав человека". И это будет хорошо.

Если плохой ответ, не опускаем рук, пишем жалобу на того, кто написал нам эту чушь. Если это военный комиссар субъекта, пишем жалобу в гарнизонную, окружную прокуратуру: "Пожалуйста, проведите самостоятельную проверку. Не надо ему перенаправлять, потому что он, видимо, некомпетентен. Ждем ответа". В конце концов получаем: "Вынесено представление военному комиссару исправить недостатки".

Марьяна Торочешникова: А если человек не знал, что существует такая возможность, узнал о ней слишком поздно, когда он уже на мобилизационном пункте? Где крайняя точка, когда еще можно сказать: "я не хочу воевать", чтобы не попасть под уголовную ответственность?

Елена Попова

Елена Попова: Действия гражданина, направленные на реализацию своего священного права – не убивать, не могут быть расценены как состав преступления, несмотря ни на какие угрозы. Мобилизованных сразу отвозят в так называемые учебные части, центры, где они проходят обучение, а дальше уже перенаправляют в боевые. Тут он уже военнослужащий.

Первая ласточка уже была. Девушка Настя очень не хотела, чтобы ее муж Миша уходил убивать людей, а родители Миши почему-то решили, что он должен пойти на эту войну. Миша в полом стрессе. Настя помогла ему направить заявление на АГС, но дальше Миша под давлением родителей сказал: "Все бесполезно, я пойду". И ушел. Настя звонит мне в слезах. Я говорю: "Не опускаем рук!". И Настя готовит от имени Миши рапорт о том, что он против военной службы, и отвозит ему. Она позвала Мишу на свидание (там это разрешается), и Миша подал этот рапорт.

А теперь мы рекомендуем действовать более радикально: не отпускать такого Мишу к командиру части подавать рапорт, потому что неизвестно, какое там будет давление. Настя побежала на почту и заказным письмом еще дополнительно отправила тот же рапорт командиру, а с телефона отправила в гарнизонную прокуратуру, в окружную прокуратуру и в Главную военную прокуратуру сообщение: "военнослужащий такой-то подал рапорт о том-то, я прошу прокуратуру принять меры к тому, чтобы не было нарушено его конституционное право". И вечером она мне звонит: "Мишу отпускают!". Она говорит, что там было еще несколько человек с болячками – кто с эпилепсией, кто с гипертонией... Ну, кто не мог убежать, того военкомат и нахватал. И таким людям сказали: "Ждите автобус. Сейчас мы вас вернем в военкомат". Но они не стали ждать, уехали на такси. Сейчас оформили доверенность на девушку, она уже зарегистрировала заявление с требованием выдать решение призывной комиссии о его мобилизации, будем обжаловать его в суде.

Марьяна Торочешникова: Это чудесная история, похожая на сказку!

Елена Попова: Это не сказка! Нужно объяснить человеку, как ему себя вести. Нужно приходить, вцепляться в своего мужчину, спрашивать дежурного офицера, говорить: "Мой муж хочет подать вам рапорт. Мы будем сидеть и ждать столько, сколько нужно, чтобы командир нас принял. Мой муж не будет убивать людей!". Я говорю людям: "На самом деле все зависит от тебя. Можно 150 раз отправить какие-то письма и рапорты, но если ты сломаешься, ничто тебе не поможет".

Марьяна Торочешникова: Мы уже слышали о множестве историй, когда отправляют гипертоников, людей с эпилепсией, даже с ВИЧ, что незаконно. Что делать тем, кто не хочет идти на фронт по медицинским основаниям?

Елена Попова: Нужно собрать медицинские документы (хотя бы копии), посмотреть по расписанию болезней, по положению о военно-врачебной экспертизе, убедиться, что это статья такая-то, категория годности такая-то. Я написала заявление о годности (это придумали "Солдатские матери Санкт-Петербурга"): "Я такой-то, военный билет с такого-то времени. После этого диагностированы такие-то заболевания, получены такие-то травмы. На сегодняшний день у меня имеется то-то и то-то. Копии медицинских документов прилагаю".

И я советую не идти с этим в военкомат, потому что сегодня это зона риска, а направить это заявление с приложениями заказным письмом в вышестоящий военкомат и главе администрации через сайт: "Просим приобщить заявление и документы к личному делу и ответить мне письменно". То есть мы не просим проводить медицинское освидетельствование, потому что изменить категорию годности можно в ходе военно-учебной комиссии.

А еще оформляйте на своих близких, лучше женщин, нотариальную доверенность представлять ваши интересы во всех государственных органах и медицинских учреждениях. Можете отправить заказным с приложением копий и ксерокопий доверенности. Военный комиссар получает ваше заявление, видит, что оно направлено всем, и понимает, что сейчас все ему перешлют, а он будет должен что-то делать: "Господи, он будет качать права, да еще и других научит! Нам людей надо хватать, план выполнять, а тут… Приобщите к личному делу и ответьте ему, чтобы он от нас отстал". Это работает!

ТЕПЕРЬ ЕЩЕ И ГОСИЗМЕНА

Оппозиционному политику и общественному деятелю Владимиру Кара-Мурзе предъявлены обвинения в государственной измене за выступления с критикой российских властей. Это уже третье обвинение, выдвинутое в довесок к обвинениям в распространении фейков о российской армии и участии в работе нежелательной организации. Суд в Москве на этой неделе продлил арест Кара-Мурзе до декабря.

Теперь ещё и госизмена

БОРЬБА ЗА "МЕМОРИАЛ"

Общество "Мемориал" на днях стало лауреатом Нобелевской премии мира. Эту награду российские правозащитники разделили с основателем белорусской правозащитной организации "Весна" Алесем Беляцким и украинским Центром гражданских свобод. По иронии судьбы, в тот же день, когда в Осло объявляли лауреатов премии мира, суд в Москве решил изъять в пользу государства помещение, много лет принадлежавшее "Мемориалу".

В конце прошлого года Верховный суд России постановил ликвидировать "Международный Мемориал", а Мосгорсуд – одноименный правозащитный центр.

Как власти преследуют "Мемориал"

Мы созвонились с Александром Черкасовым, теперь уже бывшим председателем совета ликвидированного российскими властями Правозащитного центра "Мемориал".

Александр, поздравляю вас и всю команду "Мемориала"! Что значит для вас эта премия?

Александр Черкасов: Очень странное ощущение. "Мемориал" ликвидирован, по крайней мере, так считают российские власти. "Мемориал" номинировали на Нобелевскую премию мира больше десяти раз. И каждый раз мы не надеялись, что нам ее присудят, но сама номинация уже очень важна: по сути дела, это ежегодная ревизия мировой гуманитарной повестки дня.

А в этом году нас ликвидировали, и уже, кажется, никто не думал, что подобное возможно, так что премия стала полнейшей неожиданностью. Я сначала узнал о том, что она присуждена Алесю Беляцкому, порадовался за него (это лидер движения "Вясна", ведущей белорусской правозащитной организации, он сидит в тюрьме). Потом я узнал, что Центр громадянських свобод тоже награжден, и тут мне стало совсем радостно. А потом я услышал про "Мемориал", и все завертелось, потому что это абсолютно неожиданно. К такому нельзя быть готовым!

Марьяна Торочешникова: Спасет ли Нобелевская премия "Мемориал" от давления властей, отыграют ли они назад?

Александр Черкасов

Александр Черкасов: Фарш невозможно провернуть назад. Нобелевская премия по литературе за 1970 год не спасла Александра Солженицына от ареста и высылки из СССР. Нобелевская премия мира за 1975 год не спасла Андрея Сахарова от ареста и ссылки в Горький в 80-м, как и Нобелевская премия мира за 2021 год Дмитрию Муратову не спасла "Новую газету". Хотя и понятно, что это означает большую огласку в случае чего…

Марьяна Торочешникова: Почему российские власти так настойчивы в своем стремлении ликвидировать "Мемориал"?

Александр Черкасов: Мемориальское видение прошлого и настоящего настолько отличается от государственной повестки дня, что это просто несовместимо. Кроме того, мемориальцы в разные войны участвовали в антивоенных протестах, и то, что ликвидация "Мемориалов" совпала с началом масштабной войны в Украине, – конечно, не случайное совпадение. Гражданское общество искореняли как раз для того, чтобы не было сопротивления начавшемуся военному безумию. Идеология нынешней власти – это история, опрокинутая вперед, славная история войн и побед, в которой людей нет, а есть вожди, движения, какая-то чертова геополитика. А мемориальский взгляд и на историю, и на современность – это оптика, настроенная на отдельного человека. И из этого уже проистекает все остальное.

Марьяна Торочешникова: Мемориальцы не сдаются и продолжают в судах бороться и за отмену решения о ликвидации, и за отобранное у них помещение. Вот что рассказала нам адвокат Марина Агальцова.

Марина Агальцова: Для сторонников "Мемориала" Нобелевская премия мира – огромный подарок, неожиданное и огромное признание качества и смысла нашей работы. Но это не защитит нас от "наездов" властей. Сейчас в России очень сильный дискурс "мы и они": мы – Россия, они – коллективный Запад. Нобелевская премия как раз относится к коллективному Западу: "вот, они, награждают "иностранных агентов"". Я надеюсь, что эта премия не приведет к повышению давления на нас.

Марьяна Торочешникова: Когда власти выписали "Мемориалу" штрафы на общую сумму около шести миллионов рублей за отсутствие в соцсетях маркировки об "иностранном агентстве", на помощь правозащитникам пришли обычные люди, которые собрали необходимую сумму, но чиновники на этом не остановились.

Марина Агальцова: Люди спасли "Мемориал". Мы выплатили все эти безумные штрафы еще до ликвидации. При ликвидации должна была быть определенная процедура, но ее не было: в один не прекрасный день нас просто вычеркнули из ЕГРЮЛ без соблюдения установленных законом процедур. У нас даже работники недополучили заработную плату, потому что нам заблокировали счета. Но оспаривание этих процедур до сих пор продолжается, как и оспаривание ликвидации "Мемориала". 9 ноября будет кассационное рассмотрение нашей жалобы.