Контракт по принуждению

• Как российских солдат-срочников обманом отправляют воевать в Украину.

• Теракт в "Крокусе", заложники в Ростове, нападения в Дагестане: в России новая волна терроризма?
• Российские власти придумали специальное наказание для политзаключенных.

Контракт по принуждению

КОНТРАКТ ПО ПРИНУЖДЕНИЮ

Все чаще в сети появляются сообщения о том, как российских солдат-срочников вынуждают заключать контракты с Минобороны, чтобы затем отправить их на войну с Украиной. Для этого офицеры идут на любые ухищрения и первым делом лишают молодых людей связи с родственниками. На минувшей неделе стало известно о группе служащих по призыву, которых внезапно перебросили из Владикавказа на российскую военную базу в Армении, где предложили подписать бумаги, не читая.

Обманом на войну

О том, что командование направило как минимум четверых солдат срочной службы из воинской части во Владикавказе на российскую военную базу в Гюмри, сообщили сами солдаты. Их родственники обратились в правозащитный проект "Идите лесом", который помогает россиянам избежать участия в войне против Украины. Вот что рассказал участник проекта Иван Чувиляев.

Иван Чувиляев: Призывники отслужили уже большую часть срока, оставалось всего четыре месяца. Их посадили в самолет и в экстренном порядке, ничего им не сказав, перевезли в Гюмри на русскую военную базу, у которой очень плохая репутация, там было уже два случая, когда пропадали русские дезертиры. В одном случае человека вывезли в Россию, в другом армянские власти его в Россию не пускают. Они прилетели туда, и их отправили на медкомиссию ко всем возможным врачам, а потом перед ними положили стопку бумажек со словами: "Это вам надо сейчас подписать, это чистая формальность". Они подписали и потом уже поняли, что это какие-то странные бумажки, часть которых похожа на контракт. Спросили и получили ответ: "Да, это контракт, вы его подписали, вы же сами вроде вызвались".

Вторая вещь, которая их очень пугала, – это то, что в Гюмри переводили какое-то количество людей из частей, расквартированных в Украине, зачем – непонятно. И на этом этапе связь с ними стала весьма и весьма нестабильной, с родными они тоже связываются далеко не каждый день. У них там кнопочные телефоны, структуры Минобороны следят, чтобы не было стабильной связи с "волей", так что мы не знаем, что стало с ними дальше.

Но проблема в том, что после подписания контракта с тобой могут делать все что угодно. Оспорить подписанный контракт практически невозможно. Но в отдельных случаях... Только за прошлую неделю у нас было два случая оспаривания подписанного контракта. Правда, в обоих случаях это были женщины, которые подписывали контракт, а потом, спохватившись, приходили в военкоматы и говорили: "А чего-то я передумала, я, наверное, все-таки не хочу работать в структурах Миниобороны". И им, посмеявшись, все-таки пошли навстречу.

Иван Чувиляев

Здесь главная задача – быстро реагировать и вытаскивать человека: сообщать, что контракт подписан с нарушениями, что копия не выдана и так далее. А еще лучше его сфотографировать. В данном случае ничего этого не было сделано, прошло уже несколько дней к тому моменту, когда мы об этом узнали, и развернуть эти документы обратно уже просто технически невозможно.

Конечно, не надо по возможности ничего подписывать, хотя это трудно, на вас будут оказывать давление. У нас были случаи, когда людей подвергали пыткам, чтобы они подписывали контракты. Главное правило: проявлять стойкость, спокойствие, быть на связи с близкими, желательно – с юристами и правозащитниками, и быстро бить тревогу, ведь здесь все решают часы!

НОВАЯ ВОЛНА ТЕРРОРИЗМА?

Не меньше 21 погибшего и десятки раненых. В Дагестане подсчитывают ущерб от вооруженных нападений: в воскресенье в Махачкале и Дербенте одновременно были атакованы православные храмы и синагога, а затем нападавшие вступили в перестрелку с полицией. На то, чтобы обезвредить пятерых вооруженных мужчин, полиции потребовалось несколько часов, а в город пришлось вводить бронетехнику. Личности участников атаки установили быстро. Все они оказались уроженцами Дагестана, двое – из числа так называемой "золотой молодежи".

Нападения в Дагестане

С нами замдиректора международной правозащитной организации Human Rights Watch по Европе и Центральной Азии Таня Локшина.

С начала марта в России произошли по меньшей мере четыре громких вооруженных нападения, которые так или иначе связывают с исламистами: боестолкновение в Ингушетии, теракт в "Крокусе", захват заложников в Ростове-на-Дону, теперь Дагестан. Можно ли говорить о подъеме новой террористической волны на Северном Кавказе и распространении ее на всю Россию?

Таня Локшина: Я бы, наверное, все-таки не рассуждала в таких терминах. Последние чудовищные события в Дагестане, конечно, в очередной раз породили сомнения в том, насколько российские силовики способны контролировать ситуацию в регионе. И, честно говоря, это уже не первый такой "черный лебедь". Сразу же вспоминаешь о том, что произошло в том же Дагестане и в других регионах Северного Кавказа прошлой осенью, когда фактически имели место антисемитские выступления, а где и полноценные антисемитские погромы, с захватом аэропорта Махачкалы, с поиском каких-то мифических евреев в турбине самолета.

Марьяна Торочешникова: Но 3 июля уже начнут судить зачинщиков.

Таня Локшина: Как бы начнут судить. Судить будут не в Дагестане, что само по себе интересно. И похоже, что СМИ, подконтрольные государству, принципиально стараются не освещать эту историю: это случилось, и об этом забыли. Прошлой осенью многие эксперты говорили, что регион напичкан силовиками (чистая правда), при этом ничего не было сделано для того, чтобы предотвратить эти безобразные события, и даже справиться с захватом аэропорта силовики не смогли.

Сейчас очевидно, что это были скоординированные акции в разных городах в одно и то же время. Силовики про эти акции не знали и предотвратить их не смогли и не успели. Стандартные экспертные комментарии, которые мы видим в последние дни: это огромный провал спецслужб. Российские власти, с одной стороны, ведут войну в Украине, а с другой – не контролируют положение дел на собственной территории и живут в парадигме "лучше в чужие встревать дела, если в своих нам не разобраться".

Марьяна Торочешникова: Как я понимаю, антисемитизм в Дагестане никогда не был серьезной проблемой. До осени 2023 года мы никогда не слышали ни о погромах, ни об организованном насилии в Дагестане в отношении евреев (или христиан, например). Что же произошло теперь?

Таня Локшина: Антисемитская история была прошлой осенью. То, что мы видим сейчас, направлено и против евреев, и против христиан. Среди погибших – православный священник, очень известный в Дербенте человек. Здесь важно то, что власти не ведут просветительской работы среди населения. Важно то, что прошлой осенью никто не называл вещи своими именами: слова "антисемитизм" и "погромы" вообще не звучали. Проблема не была названа.

Есть серьезное отличие. Осенью была разъяренная толпа, а не организованные и вооруженные радикальные исламисты. Тогда на пике был израильско-палестинский кризис, люди видели в соцсетях много страшных фото и видео из Палестины, как настоящих, так и ненастоящих. А мусульманин не может не переживать за других мусульман, это его долг, он является частью глобальной мусульманской общины.

Марьяна Торочешникова: А что произошло сейчас?

Таня Локшина: Когда думаешь об этом, приходит в голову произошедшее в "Крокус Сити Холле" – организованное нападение. Как от рук нападавших, так и в результате пожара погибли по совокупности более 140 человек. Такого масштабного нападения Россия не видела много лет. И что сказала федеральная власть? Что "это все Украина". Уже ИГИЛ взял на себя ответственность, появилась информация о том, что, оказывается, американские спецслужбы предупреждали российские, что подобное нападение возможно, но президент и другие высокопоставленные официальные лица вслед за ним произносят что-то абсолютно бессмысленное про Украину. Господин Путин еще и подчеркивает, что это никак не могли быть исламисты, потому что "наши отношения с мусульманами прекрасные, а значит, никакие исламисты на Россию напасть не могли". И еще над ИГИЛ, если я правильно цитирую господина Путина, победа была одержана в 2017 году.

Марьяна Торочешникова: За нынешние события ИГИЛ не берет ответственность, так что это было?

Таня Локшина: Эксперты, безусловно, связывают нападавших со сторонниками ИГИЛ. Но когда президент страны и очень высокопоставленные чиновники говорят: "Это никакие не радикальные исламисты, это совершенно другое", – это посылает достаточно четкий сигнал силовикам на местах.

Таня Локшина

Марьяна Торочешникова: Искать врагов в других местах?

Таня Локшина: Да. "ИГИЛ – не приоритет, борьба с радикальным исламизмом – не приоритет, у нас другие враги". А потом происходит то, что происходит.

После кошмара в "Крокус Сити" начались рейды на мигрантов из Центральной Азии и людей, похожих на них. С точки зрения прав человека эти рейды были безобразны! Куча инцидентов ксенофобного толка, включая реальное насилие над центральноазиатами, с чем власть особенно не боролась и не называла происходящее своими именами. Первый раз по федеральному телевидению гордо продемонстрировали пытки. Когда был "Норд-Ост" и теракт в петербуржском метро, там тоже чудовищно пытали подозреваемых из Центральной Азии, но власть тогда не то что не афишировала пытки, а просто не признавала их. За все эти годы ситуация изменилась настолько, что пытки подозреваемых стали гордо демонстрировать по федеральному телевидению! И это чудовищная десенситизация к насилию со стороны власти и общества. Это нельзя не связывать с полномасштабным вторжением в Украину, с событиями последних уже более чем двух лет.

Если говорить о том, как российские власти долгие годы боролись с терроризмом на Северном Кавказе, в том же Дагестане, то это произвольные задержания, принудительные исчезновения, пытки, пытки, пытки... В Дагестане еще были принудительные перемещения местных жителей – долгие, страшные, жестокие спецоперации. В 2015 году Human Rights Watch опубликовал мой доклад на эту тему под названием "Невидимая война". Очень страшно, если все то, что мы документировали в 2012–14 годах, произойдет снова.

ПОСАДИТЬ – МАЛО

Лишить контактов с родственниками и близкими – такой способ наказания применяют российские власти к политическим заключенным. Визиты, звонки, письма – все формы контактов намеренно минимизируются, и осужденные месяцами не получают никаких известий. Бывают и случаи, когда свидание, например, согласовали, оно вот-вот должно состояться, но накануне заключенного внезапно переводят из одного исправительного учреждения в другое, и встреча снова переносится, а то и вовсе отменяется. В новом докладе Amnesty International исследователи называют такие практики "целенаправленной стратегией российских властей, которая направлена на изоляцию и молчание инакомыслящих".

Новое наказание для политзаключенных

Комментирует исследователь Amnesty International Наталья Прилуцкая.

Наталья Прилуцкая: Это стало проявляться особенно ярко после начала полномасштабного вторжения в Украину, особенно к тем людям, которые осмелились высказывать какие-то антивоенные взгляды и их потом посадили. Люди, принадлежавшие к таким движениям, как "Открытая Россия" или движение Алексея Навального, – к этим группам применяются наиболее жесткие методы воздействия.

В российском законодательстве имеется лазейка, которая позволяет на стадии следствия не разрешать контакты с близкими. Этой лазейкой пользуются недобросовестные следователи, чтобы оказать давление на подследственного, вынудить его к признанию "вины". Один из таких случаев – журналист Иван Сафронов, которого преследовали еще до начала войны с Украиной.

Владимир Кара-Мурза отмечал, что, когда он безуспешно просил, чтобы ему дали возможность позвонить родным, сотрудники изолятора ему сказали: "Ваш случай фактически единственный в нашей практике, когда уже после того, как закончилось следствие, идет суд, людям все-таки запрещают общаться с близкими".

Наталья Прилуцкая

Кара-Мурзу, Яшина, Навального, Горинова и некоторых других заключенных – мало того что их незаконно посадили за решетку за легитимное выражение своих взглядов, так их еще и дополнительно хотят закатать в асфальт, прессовать так, чтобы уже всем окружающим было понятно, что "вы не имеете права на таком уровне противодействовать российским властям". И конечно, здесь наказывают не только их, но и их семьи, потому что эмоционально это очень тяжело.

Ни в одном государстве, которое называет себя немножко устаревшим сейчас словом "цивилизованное" (а наши власти очень любят говорить об этом), не прибегают к таким методам давления на своих оппонентов. Наоборот, существование свободной дискуссии, обсуждение взглядов, критика властей – это здоровая атмосфера, которая позволяет и государству развиваться, и обществу процветать, и властям поправлять свои ошибки и недочеты. Но, видимо, власть боится этих людей, поэтому закатывает их в тюрьму и лишает права голоса.

Марьяна Торочешникова: В Amnesty International отмечают, что Россия такими своими действиями по отношению к политзаключенным нарушает Правила Нельсона Манделы, установленные ООН. Что это такое?

Наталья Прилуцкая: Эти правила приняты Генеральной Ассамблеей ООН, то есть международным сообществом, в том числе Российской Федерацией. Среди этих стандартов есть абсолютное и безоговорочное указание на то, что заключенным и задержанным должно предоставляться безусловное право общения со своим адвокатом, со своими близкими и получение медицинской помощи.

Там есть еще и другие права: общение с консулом для иностранных граждан, доступ различных организаций и так далее. Есть еще один важный момент, который в российской системе тоже часто используется для оказания давления на заключенных и задержанных. Правила Нельсона Манделы говорят о том, что, если человек подвергнут дисциплинарному наказанию, это ни в коем случае не должно означать, что его лишают общения с внешним миром, то есть не должны запрещаться ни звонки, ни свидания с родными, ни тем более письма.

А в российской действительности человека сажают в ШИЗО, например, на 15 суток, а мы знаем, что потом это может продляться бесконечно, и человека фактически отрезают от окружающего мира, его родственники не знают, что с ним происходит. И эта ситуация фактически создает положение исчезновения человека, что ни в коем случае не разрешено международными стандартами.

Марьяна Торочешникова: Но Россия в последнее время не очень-то хочет следовать международным стандартам в этой области, и, похоже, никто не может ее к этому принудить.

Наталья Прилуцкая: Здесь можно только продолжать призывать, поднимать эти вопросы на различных международных площадках, поддерживать международные механизмы, которые занимаются этими вопросами. Капля камень точит. Постоянно говорить об этом и пытаться создавать другие международные механизмы, которые могли бы все-таки привести к тому, что нарушители прав человека в России будут привлечены к ответственности.

Марьяна Торочешникова: Наталья, мы с вами записываем этот разговор 26 июня – это Международный день в поддержку жертв пыток. Можно ли называть пыткой принудительную изоляцию уже заключенного и изолированного от общества человека?

Наталья Прилуцкая: Безусловно, причем пыткой в отношении не только самого заключенного, но и членов его семьи, которые также лишены общения со своим близким.