Сами оправдали – сами обвиним

• Накрутки, подтасовки, кража учетных записей. Что еще может онлайн-голосование?

• Генпрокуратура РФ планирует пересмотреть решения о реабилитации жертв политических репрессий.
• Власти хотят выслать из России осужденных иностранцев и препятствуют въезду законопослушных мигрантов.

Сами оправдали – сами обвиним

НАКРУТКИ, ПОДТАСОВКИ…

На прошедших выборах в России почти во всех регионах триумф "Единой России". Партия вернула под свой контроль Хабаровский край, а также усилила позиции на Алтае и в Мосгордуме. Однако в трех столичных округах "единороссов" обошли кандидаты от других системных партий.

Власти пытались сфальсифицировать выборы с помощью электронного голосования, но не рассчитали масштабы накруток, необходимых для победы, пишет "Новая газета Европа" после анализа данных на портале наблюдения. Манипулирование голосами, кража учетных записей, фальсификация результатов – только часть нарушений, которые стали возможны благодаря дистанционному электронному голосованию (ДЭГ).

Какие махинации стали возможны благодаря онлайн голосованию

На видеосвязи с нашей студией – исследовательница проекта Cedar, дата-журналистка "Новой газеты Европа" Алеся Соколова. В чем основные недостатки интернет-голосования?

Алеся Соколова: Это непрозрачность. На "бумажных" выборах всегда, по крайней мере теоретически, можно записать нарушения на видео, и такое доказательство очень сложно опровергнуть. В электронном голосовании нет ничего, что могло бы так же доказать нарушения.

Марьяна Торочешникова: А какие технические уязвимости дистанционного голосования открывают возможности для большинства фальсификаций?

Алеся Соколова: В России есть две разных системы электронного голосования – федеральная и московская, они полностью независимы друг от друга. Как происходит электронное голосование? Человек голосует у себя в браузере, его голос в этот момент зашифровывается в браузере, потом он записывается в базу данных на сервере в зашифрованном виде; после этого в конце голосования он должен расшифровываться, и производится подсчет результатов.

Фальсифицировать можно на разных этапах. Например, можно просто вбросить несуществующие голоса, как делается при "бумажном" голосовании. Это некие фейковые избиратели, для которых создают аккаунт на Mos.ru или на Госуслугах, и за них как бы голосуют. Другой вариант – может происходить подмена голосов: голос записался в базу данных, а потом его поменяли на голос за другого кандидата. И зафиксировать это тоже обычно нельзя.

В московской системе, например, можно поставить галочку в момент голосования и получить адрес зашифрованной транзакции, и тогда после голосования можно будет по базе данных проверить, правильно ли он расшифровался. Но большинство людей эту галочку не ставят, не понимая, что это значит, и эти голоса (скорее всего, 99%) можно спокойно подменять. И даже если человек поставил галочку, не все знают, как именно это проверить.

Алеся Соколова

Марьяна Торочешникова: Дистанционное электронное голосование впервые прошло в России в 2019 году. Как эволюционировали с тех пор нарушения на выборах, связанные с ДЭГ? И какие способы фальсификаций голосов через ДЭГ известны сегодня?

Алеся Соколова: Главный скандал, связанный с ДЭГ, произошел в 2021 году, на выборах в Госдуму. Тогда в ДЭГ ввели механизм переголосования, и он точно применялся для фальсификаций. Если человек проголосовал, можно потом поверх его голоса как бы записать новый голос за другого кандидата и сказать, что человек сам переголосовал. Так делали массово. С оппозиционных на провластных кандидатов переголосований было сильно больше, и сложно представить, как это может происходить по естественным причинам.

Марьяна Торочешникова: Насколько я понимаю, и в 24-м году тоже на выборах президента были вопросы к электронному голосованию, которое, помимо безапелляционной поддержки Владимира Путина, выдало еще результат чрезвычайно высокой явки по всей стране.

Алеся Соколова: Да. Но в 24-м году систему уже изменили, и четко доказать фальсификации, как в 21-м, уже нельзя. У нас есть лишь некоторые косвенные свидетельства того, что это, скорее всего, фальсификации.

Здесь еще важно, что электронное голосование очень упрощает давление на бюджетников и их мобилизацию. Проконтролировать, что человек проголосовал с компьютера, например в школе, сильно проще, чем проконтролировать, что он пришел на участок и опустил бюллетень в урну. Людей массово заставляют, иногда и под угрозой увольнения, голосовать электронно. И, конечно, у нас нет гарантий, что нет вбросов.

В 24-м году на выборах президента в федеральной системе произошла странная вещь: в регионах из разных часовых поясов динамика голосования была абсолютно одинаковой в течение нескольких часов. Достаточно сложная форма этой динамики идеально совпадает, что может говорить о вбросах.

Мы не видим реальные голоса, поступающие в систему, не видим, как они там реально записаны, как их подсчитывают. Мы видим только то, что организаторы голосования решают показать наблюдателям. То есть объективно доказать ничего нельзя, потому что система очень закрытая. Но есть данные, которые выкладываются на портал наблюдения: их мы и анализируем.

САМИ ОПРАВДАЛИ – САМИ ОБВИНИМ

Генеральная прокуратура России намеревается пересмотреть решения о реабилитации жертв политических репрессий, вынесенные ранее самим же этим ведомством. Прокуроры будут "на постоянной основе" выявлять и отменять свои прежние решения о реабилитации тех, кого посчитают виновными в военных или тяжких и особо тяжких преступлениях, "не допуская оправдания пособников нацистов и изменников Родины".

В России хотят пересмотреть решения о реабилитации жертв репрессий

Мы созвонились со старшим юристом "Мемориала" Григорием Вайпаном.

Григорий Вайпан: Это пропагандистская акция, смысл которой – отменить состоявшуюся 20–30 лет назад реабилитацию людей, осужденных по статьям об измене Родине и пособничестве нацистской Германии. Это решение несуществующей проблемы, потому что закон о реабилитации 1991 года и так предусматривает ряд исключений из права на реабилитацию, и реабилитации никогда не подлежали те, кто совершал военные преступления, воевал в немецкой армии, совершал насильственные действия против мирного населения и военнопленных. Поэтому то, что предлагает сейчас прокуратура, – это всего лишь стремление сказать: "Мы передумали, и все, что мы как государство дали жертвам террора, можем откатить назад".

Смысл в том, чтобы ковырять старые кейсы, находить дела "неблагонадежных людей", "украинских националистов" и публично шельмовать этих людей посмертно, показывая, что государству все дозволено. Кроме того, все это будет помогать пропаганде войны, нарратив про то, что "мы боремся с нацизмом", будет подогреваться: "Смотрите, мы нашли среди реабилитированных нацистских преступников!" Проблема в том, что сама российская прокуратура реабилитировала этих людей 30 лет назад, признала, что эти люди – жертвы репрессий.

Марьяна Торочешникова: Тем не менее одной из претензий к обществу "Мемориал" во время его ликвидации было как раз то обстоятельство, что в списках политически репрессированных "Мемориала" нашли фамилии каких-то людей, которые были то ли "власовцами", то ли коллаборационистами и сотрудничали с гестапо.

Григорий Вайпан: Первая жалоба на "Мемориал" была от организации "Ветераны России" в конце 2021 года. И очень быстро обнаружилось, что из этих 19 человек все или официально реабилитированы, или внесены в "Книги памяти" – это официальные книги, которые создавались региональными властями и учеными с 1991 года.

Григорий Вайпан

То, что мы видим сейчас, – это логическое продолжение тех жалоб на "Мемориал". Оказалось, что люди, которые были в списке жалобщиков, реабилитированы. Тогда силовики подумали: "Раз так, давайте мы тогда просто будем отменять им реабилитацию". То есть это в чистом виде переписывание истории!

Этот прокурорский приказ – следствие внесения изменений в государственную концепцию увековечивания памяти жертв политических репрессий. Эти изменения были утверждены правительством пару месяцев назад. Можно просто сравнить текст старой и новой редакции – это и есть переписывание истории. Есть раздел с описанием советского террора, его предпосылок, масштабов и последствий, незавершенности реабилитации жертв сегодня… Все это повычеркивали, просто две трети текста, а вместо того засунули несколько абзацев про то, что процесс реабилитации на самом деле шел неправильно, потому что реабилитировали не тех.

Изменения и в концепцию увековечивания памяти жертв репрессий, и в прокурорский приказ о порядке исполнения закона о реабилитации сигнализируют, что государство официально объявило кампанию по дереабилитации жертв советского террора. Это спланированная государственная кампания. И это вызывает отвращение, потому что речь идет не просто о невыполнении каких-то обещаний, которые дало государство, а о случаях, когда государство лишило людей свободы, а иногда и жизни. Оно признало свою вину, а теперь хочет забрать это признание назад.

Напомню, что даже по действующему российскому Уголовному кодексу пересмотр к худшему для человека, который был оправдан или реабилитирован, возможен только не позднее одного года с момента вступления в силу приговора. А здесь речь идет о десятилетиях!

УЕЗЖАЙТЕ!

Федеральная служба исполнения наказаний РФ подумывает выслать на родину заключенных-иностранцев, отбывающих наказание в России. Предположительно, это связано с профилактикой новых захватов осужденными исправительных учреждений. За прошедшее лето было два таких случая – в Исправительной колонии Волгоградской области и в СИЗО Ростова-на-Дону. Руководство вызывает к себе заключенных и предлагает им написать заявление для отправки на родину. Такой документ заполнили, в частности, двое граждан США и гражданин Польши, осужденный за шпионаж.

Власти России хотят выслать на родину заключенных-иностранцев

С нами правозащитники Валентина Чупик и Иван Асташин.

Существуют ли какие-то юридические основания для того, чтобы отправлять заключенных отбывать наказание на родине?

Иван Асташин: Процедура отправки заключенных-иностранцев на родину существует, но она достаточно сложная. Для этого нужно двустороннее соглашение между странами. На сегодняшний день такие соглашения есть с Кыргызстаном, с Казахстаном. Раньше это всегда в первую очередь исходило от заключенных: человек пишет соответствующее заявление и в российскую ФСИН, и в МИД своей страны. Все это занимает несколько месяцев.

А как это может происходить в принудительном порядке, непонятно. Именно поэтому, я думаю, сейчас заключенных массово вызывают, чтобы они подписывали заявления.

Марьяна Торочешникова: А какие могут быть последствия для заключенных, которые согласились отправиться на родину?

Иван Асташин: Тут все зависит от пенитенциарной системы принимающей страны, от того, как там обстоят дела с соблюдением прав заключенных. Например, в Кыргызстан заключенные (по крайней мере, те, которых я знаю) были рады отправиться: там ситуация примерно как в России, хотя бы не хуже. А отправиться в Узбекистан хотели далеко не все: ситуация с правами заключенных там намного хуже, там пыточные зоны.

Иван Асташин

Марьяна Торочешникова: А что произойдет, если страна, куда собираются выслать человека, скажет: "Он нам не нужен, он преступник, вы его приговорили, пусть у вас и сидит"?

Иван Асташин: Я думаю, если этот сценарий будет реализован, будут как-то договариваться. Но как это будет происходить технически, непонятно. Даже по статистике несколько лет назад из Таджикистана, Узбекистана отбывало наказание в России примерно по семь тысяч человек. А это примерно семь колоний! Где взять столько мест?

Марьяна Торочешникова: Валентина, как вам эта идея ФСИН выслать всех иностранцев, отбывающих наказание в России, досиживать срок на родине?

Валентина Чупик: С точки зрения общих рассуждений, не практики, это просто великолепно. Практически все, кто ко мне обращается, спрашивают, как вернуться на родину. Есть три типа обращающихся. Есть обращающиеся по сфальсифицированным уголовным делам общекриминального характера (в основном это подброшенные наркотики или приписывание разбоя или грабежа). Второй тип – это реальные преступники, которые купили фальшивые регистрации. Третий тип обращений – это незаконно осужденные за причастность к экстремизму и терроризму. Все они хотят на родину.

В тюрьме им ужасно. Им кажется, что на родине будет намного лучше. Они не имеют опыта в тамошних тюрьмах, поэтому уверены, что тот нацизм, то бесконечное сексуальное насилие и унижение, которое они испытывают в российских местах лишения свободы, в их родной стране исчезнет.

Марьяна Торочешникова: По официальным данным, иностранцы составляют около 4% от всего тюремного населения России. Подавляющее большинство – выходцы из стран СНГ. В 2023 году в России были осуждены 20,5 тысячи граждан СНГ, 918 иностранцев из других стран и 946 лиц без гражданства. Это действительно много. Чаще всего в тюрьму они попадают за подделку документов, кражи и дела, связанные с незаконным оборотом наркотиков.

За незаконное пересечение границы в 2023 году приговорили чуть больше тысячи иностранцев. Но правозащитники говорят о невероятной коррупции среди пограничников, отмечают, что те массово отказывают мигрантам во въезде в страну в аэропортах и в то же время любой человек может пройти погранконтроль за пять тысяч рублей, даже если ему раньше запретили въезжать в Россию. У вас сведения, подтверждающие эту информацию?

Валентина Чупик

Валентина Чупик: Таких сведений сотни каждый день. Это продолжающаяся кампания. Абсолютная правда, что на погранпостах задерживают около половины мужчин. Мужчина, у которого есть борода, нет усов, у которого в телефоне подписки на исламские паблики либо просто на паблики не на русском языке... Если обнаружили такие паблики и подписки, то этих людей однозначно останавливают и не пропускают. При этом еще до пропуска через КПП в очереди ходят люди и говорят, что проведут их через погранконтроль без очереди, без проблем за пять тысяч рублей. И действительно проводят.

А к тем непропущенным, кого сутками держат в залах на нейтральной полосе, подходят эти же самые люди и говорят: теперь уже за 40 тысяч могу тебя провести. И их проводят не через общую очередь, а через ранее закрытое окошко, к которому специально подходит пограничник, не задавая вопросов.

Марьяна Торочешникова: А кто-то пытался обратить на эту ситуацию внимание правоохранительных органов? Была от них какая-то реакция?

Валентина Чупик: Граждане обращаются в прокуратуру, мы помогаем. Реакции – ноль. Через месяц с небольшим приходит сообщение: "ваше обращение рассмотрено, направлено на проверку в органы Погранслужбы ФСБ России", и на этом все. То есть проверять должны те, кто нарушает.

Марьяна Торочешникова: Мы недавно обсуждали с вами поправки к законодательству, связанному с трудовой миграцией в России, которые серьезно осложнят жизнь трудовых мигрантов. Уже появился какой-то эффект от этих изменений?

Валентина Чупик: В силу они не вступили, но изменения уже заметны: усилились вымогательства взяток со стороны полицейских, и они уже угрожают депортировать без суда. Раньше в 70% случаев доставленных в суд не показывали судье, а сейчас в 100% случаев. Полицейский просто идет к помощнику судьи и выходит оттуда уже с постановлениями о выдворении, несмотря на отсутствие каких бы то ни было правонарушений. Людям просто не дают возможности защититься! Сейчас стали буквально побоями выбивать из людей штрафы за несуществующие правонарушения. Так что полицейские распоясались уже сейчас, в преддверии изменений.