Александр Генис: Пока мир, затаив дыхание, следит за войной в Ливии, другая – и тоже жестокая – война идет за южной границей США, в Мексике, которую раздирают схватки наркодиллеров. Один из самых отвратительных бойцов этой войны стал неожиданным персонажем странного и сильного фильма с понятным, увы, и без перевода названием ''Киллер''.
У микрофона – ведущий ''Кинообозрения'' ''Американского часаа'' – Андрей Загданский.
Андрей Загданский: ''Киллер. Комната 164''. Документальная картина итальянского режиссера Джанфранко Росси превращает далекую для большинства американцев нарковойну в Мексике в интимную, физически осязаемую кошмарную реальность, стряхнуть которую не так просто. Вот уже несколько дней меня не покидает доминирующий образ фильма. Мужчина средних лет, одетый во все черное, с черной вуалью на голове, в самом обычном номере отеля где-то на юге Америки, который рассказывает режиссеру фильма и всем нам, как на протяжении многих лет он убивал, пытал, похищал и опять убивал людей, работая профессиональным убийцей, а заодно и полицейским в Мексике. Фильм начинается с рассказа о том, как в этой самой комнате 164, в которой мы находимся, много лет назад они держали в ванной, били и пытали человека. Потом позвонил босс, сказал, что похищенного надо привести в порядок, умыть, одеть и переправить через границу в Мексику. ''Что с ним было потом - не знаю, - говорит эль сикарио (это и есть по-испански убийца), - меня это не касается, моя работа была сделана, мы его доставили туда, куда нам сказали и все, дальше не знаю ничего''. Но мы вполне можем представить себе, что было дальше, после того, как мы посмотрели фильм. Одаренный и точный рассказчик, эль сикарио начинает свою историю, точнее, историю всей своей жизни, с самого начала, со своего первого невинного задания еще в школьные годы в родном городе Хуаресе: сесть за руль машины перегнать автомобиль в Америку. Вот и все. Хуарес находится как раз на границе с Америкой. Для того, чтобы сделать свой рассказ более визуально доступным, эль сикарио держит перед собой большую записную книжку, скорее даже альбом для скетчей, и в этом альбоме он рисует коричневым маркером машины, пули, оружие, но чаще всего — людей, схематические, почти детские рисунки, людей вообще. Фломастер издает всем нам знакомый скрип на бумаге, когда ты под давлением проводишь линию на листе. К своему огорчению, я должен признаться, что пользуюсь той же самой маркой фломастеров, и они точно так же скрипят, когда я подписываю конверт или диск. И мне ужасно неприятно, что мне теперь от этого звука, от этого ассоциативного моста никогда не избавиться. Эль сикарио рассказывает, как провинившихся перед наркокартелем людей привязывают к лебедке и опускают в чаны с кипящей водой. Он рисует и показывает на символических, схематических рисунках людей - как им отрубают руки и ноги. И опять скрипит фломастер. Как их опускают в кипящую воду. И опять скрипит фломастер. В какой-то момент я почувствовал тошноту - на протяжении всего фильма я должен смотреть и слушать этого монстра, повествующего о своих убийствах.
Эль сикарио не просто рассказывает, а показывает в лицах, как он душит людей, как звонит босс и говорит, что этого человека нужно не убивать сейчас, а поддержать его, сохранить его жизнь, чтобы с ним можно было вести переговоры, что он нужен для каких-либо дальнейших действий. И я вспомнил картину, где была аналогичная, очень похожая сцена. ''S-21. Убийственная машина хмеров'' (''The Khmer Rouge Killing Machine '') - это был фильм об убийстве Пол Пота, о лагерях Пол Пота. И в той картине охранник в лагере (он же - убийца) по просьбе режиссера показывал действа с воображаемыми жертвами, он показывал как он их бьет, как он размахивает дубинкой. И он показывал в двух лицах - за себя и за этих несчастных людей, которые сидели скованные и умирали с тюрьме. И оторвать глаз от этого больного, ненормального действа совершенно невозможно, в этом есть что-то магическое и страшное.
Александр Генис: У меня подобные фильмы вызывают сильные чувства, как у всех нормальных людей, но еще меня удивляют эти фильмы. Вы не находите, что в этом есть сладострастие жестокости, что это своего рода порнография, которая хуже, чем любая другая порнография? Она заставляет быть свидетелями, хотим мы того или нет. Есть ли в этом художественный смысл? Мы говорим о кино, а не о судебной медицине.
Андрей Загданский: Как ни странно, в этом есть художественный смысл. И смысл большой. Более того, картина развивается. Помимо того, как он рассказывает, как он убивал людей, он приходит к определенному жизненному финалу, он перелистывает эту книгу, наполненную рисунками, и он говорит о том, что он понял, что вся жизнь его — пустота, мрак, темнота, что в ней абсолютно ничего нет. Он разрывает с наркомафией и пускается в бегство. Это человек, на которого объявлен контракт в 250 тысяч долларов, его наркомафия должна в какой-то момент убить, он скрывается. Он рассказывает о том, как он приходит в церковь и в определенный момент, осознавая свою жизнь, он вспоминает все свое детство, он вспоминает, когда мама была жива, и он находится уже в совершенно другом модусе, в другом состоянии. Голос его срывается, он рассуждает о пустоте и об ужасе его собственной жизни. И этот финал, который захватывает минут пять, совершенно невозможно забыть. Эта черная фигуры убийцы, который осознает и сожалеет о пустоте и бессмысленности всей своей жизни - довольно могучее зрелище.
Александр Генис: Я бы сказал, что он поздно раскаялся, но не об этом речь. А каким образом режиссер нашел такого героя и заставил его говорить?
Андрей Загданский: Об этом сам фильм умалчивает, но внутренняя история такова: был сначала написан очерк в журнале ''Харпер Мэгазин'', это сделал американский журналист, который сказал, что он ищет подобного человека. Подобные люди существуют, ведь в этой нарковойне в Мексике за прошлый или за позапрошлый год погибло порядка пяти тысяч человек только в одной провинции!Такие люди есть, и раз они есть, то они ищут некоторой публичности. Можно гадать о многих причинах - здесь и покаяние, и определенный эксгибиоционизм, и хвастовство... Масса всего намешано в человеке, тем более, в таком человеке. Но эти люди существуют, они хотят говорить. В данном случае, он нашел своего режиссера, а режиссер нашел очень точное визуальное решение: сидит некий человек в черной вуали, с этими рисунками, которые все время скрипят, и речь идет о смерти. По сути дела, в этой маленькой комнате 164 сидит исчадие ада, и мы погружаемся в этот ад. Если говорить о том, что представление об аде может быть художественным и не художественным, то здесь художественное решение - минимализм режиссера и кошмар персонажа, с которым он имеет дело - переносит нас в некоторое новое качество.
Александр Генис: Автор этого фильма учился у нашего товарища, замечательного режиссера Бориса Фрумина, который много лет преподает кино в Киношколе Нью-йоркского университета.
Андрей Загданский: И мы должны гордиться тем, что это ученик Бори Фрумина. Тем более, что Джанфранко Росси — из Италии, он учился у Бориса в Нью-Йорке, снял фильм в Мексике и в Америке, в общем, международная фигура, очень талантливый молодой человек, который сделал яркую, сильную и очень важную картину, которая нам приоткрывает глаза на то, что же происходит в действительности в нарковойне в Мексике.