Беларусь: 30 лет и война

Юбилей правления Лукашенко и будущее Беларуси

Виталий Портников: 20 июля исполнилось 30 лет с тех пор, как Александр Лукашенко впервые принес президентскую присягу на верность Беларуси. Лукашенко называют последним (теперь уже, наверное, предпоследним) диктатором Европы и соучастником развязанной Россией войны против Украины. Период правления Лукашенко отмечен настоящей международной изоляцией Беларуси, масштабными репрессиями против оппозиции, фальсификациями выборов, экономической и политической зависимостью от Москвы.

В середине июля Лукашенко неожиданно приказал своим генералам отвести белорусские войска от украинской границы к местам постоянной дислокации. В Минске объявили о временном безвизовом режиме для граждан 35 стран Европы. А на юго-западе Беларуси состоялись совместные с Китаем военные учения. Что все это означает? С нами украинский политолог, историк, директор Института мировой политики Евгений Магда и белорусский политолог, руководитель Центра политического анализа и прогноза Павел Усов.

Корреспондент: С наступлением лета Беларусь концентрировала свои войска возле границы с Украиной, однако 13 июля Александр Лукашенко внезапно посетил зенитно-ракетный полк в Лунинце и приказал генералам отвести войска от южных рубежей из-за снижения напряженности. Реальную причину такого решения наблюдатели связывают с российскими провокациями в воздушном пространстве Беларуси. Если весной Лукашенко призывал всех белорусов готовиться к войне, то в июле, выступая перед выпускниками высших военных заведений и офицерами, он заявил, что Беларусь не собирается ни с кем воевать и не даст врагам втянуть страну в военный конфликт.

4 июля на саммите в Астане Шанхайской организации сотрудничества Беларусь получила официальный статус десятого члена ШОС. Расширяя организацию, Пекин и Москва, отмечает CNN, пытаются превратить ее в геополитический противовес западным институтам во главе с США и их союзниками. На этом фоне возрастает роль и влияние Китая на Беларусь. С 8 по 19 июля состоялись первые белорусско-китайские военные учения. В ходе маневров Eagle Assault ("Атакующий орел") военнослужащие двух стран отработали вопросы ночного десантирования, преодоления водных преград, спасения заложников и захвата аэропорта. За месяц до этих маневров польский президент Анджей Дуда, выступая на саммите мира в Швейцарии, назвал Лукашенко марионеткой Путина, напомнив, что белорусский диктатор также несет ответственность за нападение России на Украину.

Отношения между Варшавой и Минском начали ухудшаться в 2021 году, когда десятки тысяч мигрантов, в основном из Ирака и Сирии, приехали в Беларусь и пытались нелегально перейти границу.

20 июля исполнилось тридцать лет с тех пор, как Лукашенко впервые принес президентскую присягу на верность Беларуси. В 2025 году в Беларуси пройдут очередные выборы главы государства, и минувшей зимой Лукашенко заявил журналистам, что будет участвовать и в предстоящей президентской гонке.

Виталий Портников: 30 лет пребывания у власти – это, конечно, рекорд. Что нам делать с этим 30-летием?

Павел Усов: К сожалению, на сегодняшний день мы не сможем ничего сделать. Скорее всего, Лукашенко будет стремиться удержаться у власти, пока его носят ноги. Несмотря на все проблемы, которые его сегодня окружают в стране и за рубежом, он все-таки мечтает сохранить власть в границах его семьи, передать ее или Виктору, или Николаю Лукашенко. Без существенных перемен в России вряд ли можно ожидать политической трансформации, а тем более демократизации Беларуси.

Виталий Портников: Этот законсервировавшийся режим стал каким-то уроком для соседей? Хочу напомнить, что из этих 30 лет большую часть срока украинцы считали Лукашенко чуть ли не лучшим политиком всех времен и народов.

Евгений Магда: Я думаю, лучшим политиком его считали после завершения президентской каденции Дали Грибаускайте, наверное, после ухудшения российско-украинских отношений в 2014 году. Хотя определенные сантименты к господину Лукашенко в Украине есть: хорошие дороги, хорошая социальная политика за российские деньги, много чего действительно интересного.

Практически в один срок пришли к власти Леонид Кучма и Александр Лукашенко. Траектория их политических карьер очень хорошо показывает различия между Украиной и Беларусью. Украина, при всех ее недостатках, все-таки остается страной переходной демократии, тогда как Беларусь – это действительно последняя диктатура. Путин очень грамотно перекинул эту горячую картошку последней диктатуры в Европе именно Лукашенко в 2020–22 годах. Многие события, связанные с Беларусью, были информационным (и не только) прикрытием подготовки российского вторжения 24 февраля 2022 года.

Безусловно, Лукашенко доминирует на политическом ландшафте Беларуси. Уже дважды за последние два года ему становилось физически плохо во время официальных мероприятий, и это тревожный звоночек не только для него самого, но и для тех, кто пытается найти некие возможности сохранить этот формат власти.

Евгений Магда

Меня больше тревожит, что суперпрезидентские полномочия Лукашенко по-своему перетягивают на себя и белорусские демократические силы. То есть Лукашенко и президент, и глава Всебелорусского народного собрания, а его основной оппонент Светлана Тихановская – и президент, и глава Объединенного переходного кабинета. Такие кривые зеркала белорусской политики.

Виталий Портников: Насколько реалистична передача власти семейного типа? Ведь в Беларуси нет никакой вертикали власти, которая позволила бы в точности обеспечить семейное правление без Лукашенко. Может быть, это все-таки персоналистский режим, будущее которого неясно?

Павел Усов: Будущее нашего региона вообще неясно. Режим Путина изначально, еще с конца 90-х годов формировался как корпоративистский режим КГБ-ФСБ. Путин первоначально был техническим кандидатом, все основные позиции были распределены среди его ближайшего окружения, выходцев из КГБ-ФСБ. Если бы у Путина был сын, а не дочери, я не исключаю, что он стремился бы подготовить для передачи власти своего сына.

Если посмотреть на ближайшее окружение, то уже сформировался такой семейный клан: клан Патрушева – его сын занимает немаловажную позицию, как и сын Фрадкова. Их рассматривают как возможных преемников Путина. Все-таки персоналистскость и клановость всегда были в традиции России со времен императоров и царей.

Да, что изначально власть Лукашенко и его пирамида формировалась на основе личного управления, это персоналистский режим. Где-то с начала 2000-х в информационное пространство забрасывалось, что Виктор – один из самых возможных его преемников, хотя публично Виктор Лукашенко нигде не светился. Однако он занимал не последние должности в аппарате управления, в администрации и в Совете безопасности, занимался вопросами, связанными с продажей и транзитом вооружений. С появлением Николая, с перенаправлением на него всех ресурсов: информационных, материальных, имиджевых, – стало ясно, что для Лукашенко Николай является приоритетом. Подспудно, подсознательно он все-таки лелеет надежду, что Николай станет его наследником.

В связи с этим в общественном сознании белорусского общества появилось выражение "до Коли": "до Коли" Лукашенко будет править. Насколько у Лукашенко хватит ресурсов осуществить такой сценарий – это уже второй вопрос. Всебелорусское национальное собрание, которое приобрело конституционный статус, может быть одним из элементов легитимизации такой передачи. Это будет возможно не в ближайшие пять лет. Чтобы осуществить такую трансформацию, Лукашенко нужно находиться при власти еще как минимум пять-семь лет, а это слишком большой срок для той турбулентности, в которой сегодня находится Беларусь.

Виталий Портников: Отведение белорусских войск от границы с Украиной – это некий шаг относительной нормализации, демонстрирующий, что Лукашенко не хотел бы напрямую участвовать в агрессии, или все же один из политических маневров?

Евгений Магда: Это информация для внутреннего пользователя. Сначала Беларусь разыграла первый акт драмы "Украина готовится к агрессии", подтянула РСЗО "Полонез", дивизион "Искандеров", который был передан России. Мы знаем об игре в ядерное оружие, которая нравится Лукашенко и его военачальникам. При этом нужно понимать, что белорусская армия никогда не воевала с момента провозглашения независимости. Я не думаю, что Лукашенко с его инстинктами политического животного настроен играть в массовую мобилизацию и раздавать оружие тем людям, которые еще вчера выходили на акции протеста. Ведь несмотря на то что сотни тысяч белорусов выехали с территории страны, это сделали далеко не все.

Я думаю, играть в такие игры Лукашенко сегодня не готов. Он просто для внутреннего потребителя подтвердил слова официального гимна, что мы, белорусы, мирные люди, не стремимся ни к каким обострениям, но очень радостно работаем в интересах российского оборонно-промышленного комплекса, что привело к тому, что в 2023 году доходы белорусов стали самыми высокими с момента провозглашения независимости. То есть Лукашенко – публичный союзник Путина, но публичный – не означает настолько преданный или настолько сильный, чтобы бросать белорусских военных на штурм украинских позиций по белорусско-украинской границе, которая совсем не напоминает донецкую степь, а мосты на ней уже давно либо взорваны, либо надежно заминированы украинской, да и белорусской стороной. Лукашенко – союзник Путина там, где ему это выгодно: это, наверное, основная формула его политического поведения в последнее время.

Виталий Портников: Китайские войска в Беларуси – это нечто новое? Зачем Лукашенко нужен Китай? Насколько Си Цзиньпин может гарантировать Лукашенко, что его государство вообще сохранится, а не станет рано или поздно частью России?

Павел Усов: Лукашенко пытается в какой-то степени вернуть эти гарантии. Я бы не рассматривал Лукашенко как союзника России – это немножко неправильно. Его зависимость настолько мощная, что невозможно быть союзником, когда ты не можешь принимать серьезных ключевых решений по внешней политике. Союзники – это в какой-то степени равноправные партнеры. Лукашенко всеми этими играми, в том числе и с Китаем, пытается нащупать варианты маневра, насколько это возможно в условиях всесторонней зависимости от России. Ведь в стратегическом, в геополитическом плане Беларусь, к сожалению, уже не является субъектом. Во многом политические действия опосредованы тем, какие решения принимаются в Москве.

Павел Усов

Вместе с тем Лукашенко понимает, что ресурсов на два политических фронта (Украину и Беларусь) у Путина не хватит. У Путина не получится осуществить полномасштабную оккупацию Беларуси, если Лукашенко начнет реализовывать какие-то игры. Но вместе с тем Лукашенко не хотел бы полностью раздражать Москву, потому что экономическая и политическая зависимость все еще остается масштабной. Нащупывание этого пространства, почвы, где Лукашенко смог бы сыграть свою традиционную игру между Россией и Европой, реализовывается введением безвиза для европейцев, оттягиванием или демонстрацией оттягивания войск.

Конечно, это попытки заручиться хотя бы дипломатической или политической помощью от Китая. Я думаю, Лукашенко, как политическое животное, тоже понимает, что Китай перестает быть исключительно закрытым пространством, а реализует свои геополитические мегапроекты и рассматривает Россию как возможность для расширения своей экспансии. В этом случае Лукашенко пытается показать, что для Китая может быть партнером не только в плане какого-то транзита в Европу, но и геополитическим партнером. По крайней мере, пытается продать позицию Беларуси Китаю, для того чтобы Китай через Беларусь также устанавливал свое стратегическое и геополитическое присутствие в Европе. Я думаю, с этим связано активное сотрудничество с Китаем, которое началось не вчера, а несколько лет назад. Например, те же "Полонезы" созданы благодаря китайскому ВПК.

Виталий Портников: Мне кажется, что вообще создается некая китайская Европа: Беларусь, Венгрия, премьер-министр которой прилетает к Си Цзиньпину и говорит с ним о мире в Украине, Сербия, может быть. Словакия. Это помимо тех стран, которые заинтересованы в экономическом сотрудничестве, как Германия, Франция, Италия, чьи лидеры недавно побывали в Китае. Но эти страны, похоже, политически ориентируются на Китай. Совершенно новая ситуация на континенте!

Евгений Магда: Беларусь официально стала членом ШОС. Можно сказать, что на плечах возвращавшегося в Минск Лукашенко прилетели китайские военные принимать участие в учениях. Мы же понимаем, что для государства с ядерным потенциалом, с большими амбициями получить возможность проводить учения в центре Европы – это достаточно интересно в военно-политическом смысле.

Что касается открытия безвиза для 35 европейских стран, на мой взгляд, это нивелируется смертным приговором гражданину Германии Рико Кригеру, о котором белорусское телевидение показало пропагандистский фильм – о том, что его якобы завербовала СБУ. Насколько я понимаю, Лукашенко понравилось менять граждан других стран, торговать чужими жизнями. Пять украинских граждан вернулись из белорусских тюрем в обмен на высокопоставленного служителя РПЦ. Мне кажется, Кригера готовят к возможному обмену с Германией на господина Красикова, который убил одного из участников чеченского сопротивления практически в центре Берлина. Лукашенко назвали последним диктатором Европы, а он словно пытается доказать, что он опытный галантерейщик, у которого поспевает урожай картофеля.

Виталий Портников: Шанхайская организация сотрудничества, ОДКБ, Евразийский экономический союз – уже столько структур, в которые вошла Беларусь! Представим себе, что когда-то режим может измениться: как любой другой белорусской власти избавиться от всего этого набора интеграционных ловушек?

Павел Усов: Мы говорим о демократической власти, хотя новая власть может, конечно, быть и олигархической. Если в Беларуси останутся атавизмы автократии и переродятся в олигархат, то ориентация на Россию, на эти проекты останется.

Стоит понимать, что демократическая оппозиция в условиях такой обширной геополитической зависимости от России никогда к власти в Беларуси не придет. Это возможно только в том случае, когда Россия проигрывает в войне с Украиной и этот проигрыш приводит к демонтажу политического режима в самой России или к хаосу.

Не все представители демократических структур, которые называют себя белорусскими оппозиционными структурами, предполагают дистанцирование от России, многие из них верят в то, что с Россией, если она станет демократической, можно будет дружить. Есть более радикальный подход, который ставит во главу угла национальные интересы, независимость, демократическое развитие и национальное возрождение. Четкий подход – это выход из всех геостратегических и экономических проектов с Россией и переориентация на Запад.

Виталий Портников: Беларусь будет более активным участником этой войны, или все останется на уровне нынешних маневров Лукашенко?

Евгений Магда: Я не верю в способность Лукашенко отдать приказ о том, что белорусские войска должны перейти белорусско-украинскую границу. Но война продолжается уже достаточно долго, ресурсы исчерпываются, Кремль ищет какие-то новые пути. Приказ о вхождении белорусов в состав российской армии, я думаю, отдаст не Лукашенко – это может быть только кто-то другой. Кто им будет – это элемент большой политической интриги. Для меня очевидно, что без демократической Беларуси безопасной Европы не будет: мы с вами это увидели в феврале 2022 года.

Виталий Портников: Павел, вы согласитесь, что такой тезис должен определять будущее вашей страны?

Павел Усов: Это хорошо понимают украинцы, но это должны понимать и европейцы. Сейчас очевидно, что ближайшие соседи до конца не воспринимают Беларусь как абсолютно независимое государство, воспринимают как часть большого российского пространства и с этим согласились, учитывая масштабные санкционные ограничения, которые ударяют не столько по режиму Лукашенко и ВПК, сколько по простым гражданам. Сейчас, после всплеска солидарности в белорусском обществе в 2020 году наблюдается, к сожалению, смена парадигмы в отношении белорусов, и это может стать проблемой. Ведь если возвести железный занавес с Беларусью, прекратить транзит, то Беларусь полностью попадет в информационное и политическое пространство России, станет частью империи. И потом уже нельзя исключить объединения белорусской и российской армий, и это может стать серьезной угрозой. К сожалению, на Западе не все это понимают.