Дорога к пакту. Как 85 лет назад рождался сговор двух диктаторов

Радио Свобода продолжает цикл "Развилки" – серию публикаций о переломных моментах российской истории, когда она могла пойти совсем другим путем. Какими были исторические альтернативы и почему они остались нереализованными?

Здесь вы можете найти ссылки на предыдущие серии цикла.

Четырехмоторный "Кондор" Фокке-Вульф-200 в полдень 23 августа 1939 года приземлился на Центральном аэродроме в Москве. Здание аэровокзала было украшено красными флагами с серпом и молотом и красными же знаменами с черной свастикой на белом круге. Официальные лица СССР тепло приветствовали главу делегации, министра иностранных дел Германского рейха Иоахима фон Риббентропа.

Полет прошел не без приключений. В районе Великих Лук самолет обстреляла батарея ПВО, которую забыли предупредить о визите. Нам не дано знать, как бы пошли события, будь зенитчики точнее. Вряд ли тогда Вторая мировая война началась бы точно в намеченный Гитлером срок. Но в реальном августе 1939 года самолет долетел до столицы СССР, и вечером кортеж Риббентропа проследовал в Кремль на встречу со Сталиным. Пакт о ненападении двух стран, открывавший дорогу к нападению на Польшу, был готов к подписанию. Много предшествовавших тому развилок привели к новой мировой войне, хотя все могло быть иначе.

Рейнланд, Австрия, Чехословакия, далее везде

Можно вспомнить, как на рассвете 7 марта 1936 года 19 пехотных батальонов германской армии и несколько военных самолетов были отправлены по приказу рейхсканцлера Адольфа Гитлера в доселе демилитаризованную Рейнскую область (Рейнланд). В 11 часов утра войска были на Рейне, а три батальона переправились на западный берег. Это был исторический момент. Потерпит ли Франция нарушение соглашений, заключенных в 1925 году в Локарно? Казалось, что французские войска были подняты по тревоге. Но они не перешли границу, и Гитлер предложил немецкому командующему фельдмаршалу фон Бломбергу игнорировать их концентрацию. Так начался процесс ремилитаризации. Решение о его начале нацистский вождь принял 12 февраля и провел его, не обращая внимания на тревоги дипломатов и военных, опасавшихся ответных действий Британии и Франции.

Генерал Хайнц Гудериан на допросе после окончания Второй мировой войны сказал: "Если бы вы, французы, вмешались в Рейнской области в 1936-м, мы бы проиграли всё, и падение Гитлера было бы неизбежным". Но реакция последовала только на словах. Момент для того, чтобы остановить реализацию агрессивных планов нацистов, когда они открыто блефовали, был упущен.

Смотри также Три германских рейха

В Великобритании господствовали настроения в пользу умиротворения Гитлера путем соглашений и сделок. Министр иностранных дел Энтони Иден настаивал на том, чтобы Франция не предпринимала военной акции. Вместо этого он надеялся уговорить Гитлера вывести войска из Рейнской области, оставив там лишь "символический контингент", после чего заново приступить к переговорам. Франция вступила в период внутренней нестабильности и взяла на вооружение оборонительную стратегию. Она могла мобилизовать сто дивизий в течение нескольких дней, но ее власти боялись экономического кризиса. В результате переговоров французские политики добились от Британии гарантий военной помощи в случае конфликта в будущем. При этом Франция потеряла последнее преимущество, которое имела в результате Версальского мира. Она больше не могла легко занять Рейнскую область и создать реальную угрозу Рурскому промышленному району в случае, если бы сочла действия нацистской Германии опасными.

Тем временем Италия втянулась в войну в Эфиопии и была недовольна попытками ввести против нее санкции Лиги Наций, поэтому Муссолини был на стороне Германии. Страны Малой Антанты предпочли не ссориться с Германией, а СССР издалека везде, включая Лигу Наций, высказал суровое осуждение ремилитаризации Рейнланда, но в то же время хотел подписать с Германией выгодное торговое соглашение. В 1936 и в начале 1937 года советские дипломаты Суриц и Канделаки начали переговоры с Герингом и Шахтом о нормализации хозяйственных отношений. Но привлечь Гитлера сырьем из СССР в обмен на поставки оборудования для советского ВПК не удалось.

С 1936 года и следует вести отсчет времени, которое понадобилось Германии для попытки реванша за поражение в Первой мировой войне и воплощения в жизнь людоедской программы Гитлера. Сейчас идет дискуссия, был ли у него далеко идущий план завоеваний, или это была каждый раз спонтанная реакция на удачно складывающиеся обстоятельства. Картина событий, инициируемых из нацистского Берлина, выглядит как последовательная реализация программы мировой экспансии, выходящей за рамки немецкоязычного мира. Неслучайно тогдашний министр иностранных дел Германии Константин фон Нейрат убеждал посла США в Париже Уильяма Буллита, что не следует ждать внешнеполитической активности рейха, пока немцы заняты строительством "Линии Зигфрида". Они, по словам немецкого дипломата, не предпринимут ничего активного во внешних делах, пока "Рейнская область не будет переварена". Пока немецкие укрепления Западного вала не будут построены на границах Франции и Бельгии, правительство Германии будет делать все возможное, чтобы предотвратить, а не поощрять нацистскую активность в Австрии и проводить спокойную линию в отношении Чехословакии. Что будет потом, дальновидные дипломаты могли без особого труда догадаться…

И действительно, мы видим, что курс на аншлюс Австрии был взят в 1938 году, только после укрепления военной мощи рейха. Все это время западные демократии не предпринимали никаких реальных действий для противодействия захвату Австрии. Более того, они дали понять, что речь идет, можно сказать, о внутреннем немецком деле. 12 марта 1938 года австрийский канцлер Курт Шушниг был вызван к Гитлеру и получил ультиматум с требованиями легализовать в Австрии нацистскую партию и назначить ее представителя Зейсс-Инкварта главой МВД. Шушниг уступил. Потом немцам удалось блокировать отчаянную попытку австрийского канцлера провести референдум с вопросом, хочет ли народ сохранить "свободную и немецкую, независимую и социальную, христианскую и собственную Австрию". Шушниг обнаружил, что независимость Австрии не готовы помочь защитить ни Италия, ни Франция, как бывало ранее. Канцлер ушел в отставку, его пост был передан ставленнику нацистов Зейсс-Инкварту, а в страну вступили германские войска.

Адольф Гитлер выступает под лозунгом "Один народ, одна империя, один вождь" вскоре после присоединения Австрии в марте 1938 года

Население приветствовало Гитлера, будучи уверенным, что переживающая кризис Австрия не может долго существовать сама, что она способна выжить только в составе Германской империи. 10 апреля на плебисците более 99% его участников в Германии и Австрии поддержали аншлюс. Гитлер увеличил население рейха на 10% и расширил военно-промышленную базу для дальнейшей экспансии. И на этой развилке Великобритания и Франция умиротворили нацистов, Версальский мир ушел в прошлое.

Следующей мишенью Гитлера была Чехословакия, где постепенно нагнеталась напряженность в районах компактного проживания судетских немцев. Судетонемецкая партия Конрада Генлейна стала орудием развязывания массовых беспорядков с требованиями автономии. Гитлер в феврале 1938 года призвал рейхстаг обратить внимание на "ужасающие условия жизни немецких собратьев в Чехословакии". Кризис был запущен из Берлина. В мае генлейновцы выдвигают требование о проведении референдума по присоединению Судетских земель к Германии. Напряженность нарастает. Идет выдвижение частей вермахта к чехословацкой границе. В Чехословакии прошла частичная мобилизация, войска были введены в Судеты и заняли приграничные укрепления. О поддержке Чехословакии заявили СССР и Франция. Италия не одобрила поначалу попытку захватить Судеты, опираясь на сепаратистское движение судетских немцев.

Переговоры Генлейна и чехословацких властей об автономии велись при посредничестве миссии лорда Рансимена до сентября и не привели к успеху. В сентябре 1938 года судетские активисты вновь перешли к дестабилизации обстановки. Гитлер стал требовать передать Судеты Германии. 13 сентября в Судетах поднимают новый мятеж, и правительство Чехословакии вводит в эти районы армию и полицию, объявляя там военное положение.

Настроения в Британии были не в пользу войны. Постоянный секретарь МИД Александр Кадоган сформулировал в своем дневнике так: "Чехословакия не стоит шпор даже одного британского гренадера". Еще 21 мая 1938 года Кадоган писал: "Решено, что мы не должны воевать". 14 сентября британский премьер Невилл Чемберлен телеграммой уведомил Гитлера о готовности встретиться с ним в Германии "ради спасения мира". 15 сентября Чемберлен прибыл на встречу с Гитлером в Берхтесгаден. К этому времени мятеж в Судетах был подавлен.

Во время встречи фюрер сообщил, что хочет мира, но готов из-за чехословацкой проблемы и к войне. Армия была мобилизована. Однако войны можно избежать, если Великобритания согласится на передачу Судетской области Германии на основе права наций на самоопределение. Чемберлен с этим согласился. Франция в основном следовала британской линии, премьер Эдуард Даладье хотел решить кризис мирным путем – не соблюдая договор о военной помощи Чехословакии, то есть за счет союзника.

Смотри также Как начиналась война. История взаимных ловушек Сталина и Гитлера

22 сентября Чемберлен прибыл в Годесберг к Гитлеру и предложил передать Германии Судеты с правом для жителей выбора гражданства и компенсации за утраченное имущество. Гитлер потребовал отдать Германии эти территории до 28 сентября без всяких условий. 23 сентября чехословацкое правительство объявило всеобщую мобилизацию. Бенеш запрашивал посла СССР, окажет ли Советский Союз помощь. Посол Александровский давал несбыточные обещания: Советский Союз предлагал свою помощь Чехословакии на случай войны с Германией даже в том случае, если Франция этого не сделает, а Польша и Румыния откажутся пропустить Красную армию. Обещания Сталина могли быть реализованы только через советский конфликт с Польшей, на что Прага пойти не могла.

Объясняя свой курс на умиротворение агрессора, Чемберлен заявил: "Сколь ужасной, фантастичной и неправдоподобной представляется сама мысль о том, что мы должны здесь, у себя, рыть траншеи и примерять противогазы лишь потому, что в одной далекой стране поссорились между собой люди, о которых нам ничего не известно. Еще более невозможным представляется то, что уже принципиально улаженная ссора может стать предметом войны". Чемберлен пытался вести себя с Гитлером как с джентльменом, что было грубой ошибкой.

Гитлер и Чемберлен (второй слева) на переговорах в Берхтесгадене 24 сентября 1938 года

29 сентября 1938 года в Мюнхене прошла встреча Гитлера с главами правительств Великобритании, Франции и Италии. В ночь на 30 сентября без присутствия представителей пражского правительства было решено, что Чехословакия в течение 10 дней освободит и уступит Германии Судетскую область и урегулирует территориальные споры с Венгрией и Польшей. Утром 30 сентября президент Чехословакии Эдвард Бенеш принял условия данного соглашения без согласия Национального собрания, хотя такое согласие предусматривалось конституцией. Бенеш, уходя через несколько дней в отставку, заявил: "Это катастрофа для нас, которой мы не заслужили. Мы подчиняемся и пытаемся обеспечить мирную жизнь нашей нации. Я не знаю, выиграют ли ваши страны (Великобритания и Франция) от решения, принятого в Мюнхене. Но мы, конечно, не последние, это коснется и других".

Тем временем Чемберлен появился перед публикой в Лондоне со словами: "Господа, я привез мир для нашего поколения". Париж, в свою очередь, радостно приветствовал премьера Даладье. Только дальновидные политики, такие как Черчилль, предупреждали, что правительственная политика ведет к катастрофе. Британскому премьеру, награжденному в этот день овацией, очень скоро пришлось убедиться в своем провале.

Кого выбрать в союзники?

Гитлеру мюнхенской добычи было мало. 14 марта 1939 года парламент автономной Словакии по инициативе ее прогерманского премьер-министра Йозефа Тисо, которому это решение днем раньше буквально продиктовали в Берлине, принял решение о выходе Словакии из состава Чехословацкой республики и образовании независимого государства. В тот же день Гитлер вызвал чехословацкого президента Эмиля Гаху в Берлин и предложил ему принять германский протекторат. К четырем часам утра, после перенесенного сердечного приступа, вызванного угрозой Геринга бомбить Прагу, Гаха связался с правительством и принял немецкие условия, согласившись на отказ от независимости. Германская армия вошла в Чехию, не встретив сопротивления.

15 марта 1939 года личным указом Гитлера Богемия и Моравия были объявлены протекторатом Германии. Главой исполнительной власти стал назначенный фюрером рейхспротектор Константин фон Нейрат, слывший среди нацистов умеренным, но в Праге жестоко подавлявший прессу, партии и профсоюзы. Авторы мюнхенской сделки были шокированы. Независимость ограбленной с их позволения Чехословакии не прожила и полгода. "Гитлеровская Германия сбросила маску. До сих пор она утверждала, что не имеет ничего общего с империализмом. Она заявляла, что стремилась лишь объединить (насколько это было возможно) всех немцев Центральной Европы в одну семью, без инородных элементов. Теперь ясно, что стремление фюрера к господству безгранично. Ясно также и то, что бесполезно надеяться на успешное противодействие фюреру иными аргументами, кроме силы. Третий рейх проявляет к договорам и обязательствам такое же пренебрежение, как и империя Вильгельма II. Германия продолжает оставаться страной, где любой документ – клочок бумаги", – сделал вывод в своем докладе французский посол в Берлине Робер Кулондр.

В ответ на оккупацию Чехии правительство СССР в ноте от 18 марта заявило: "…При отсутствии какого бы то ни было волеизъявления чешского народа оккупация Чехии германскими войсками и последующие действия германского правительства не могут не быть признаны произвольными, насильственными, агрессивными". Москва указывала на то, что Гаха как глава государства "не имел права без согласия своего народа отменить его самостоятельное государственное существование". 18 марта нарком иностранных дел СССР Максим Литвинов предложил созвать конференцию шести стран – СССР, Британии, Франции, Румынии, Польши и Турции – с целью предотвращения дальнейшей германской агрессии. Британия посчитала это предложение преждевременным.

Смотри также Пакт длиной в восемь десятилетий

Сразу же после оккупации Чехии Германия предъявила Литве ультиматум и заставила ее передать 22–23 марта 1939 года порт Клайпеда (Мемель) и весь автономный Клайпедский край. Западные демократии не имели возможности вмешаться. Сейм Литвы вынужден был голосовать за передачу Клайпедского края Германии. Эта история менее известна, чем захват Чехии, но она была последней в ряду попыток "умиротворения" нацистов, доказавших, что фюрер ведет мировую экспансию по плану и его не останавливают ни действующие договоры и соглашения, ни нормы международного права.

Захват Чехии не являлся ошибкой: это был очередной шаг Гитлера по пути к попытке передела мира, с игрой ва-банк. Такое открыто неджентльменское поведение, поразившее премьера Чемберлена, заставило Великобританию резко изменить курс и дать Польше гарантии военной помощи на случай агрессии. Другого варианта предупредить очередной кризис в Лондоне не видели. 31 марта 1939 года в ответ на нарушение Германией Мюнхенских соглашений 1938 года и германскую оккупацию Чехословакии Британия пообещала, что она и Франция будут гарантами независимости Польши. 6 апреля 1939 года, во время визита в Лондон главы польского МИД Юзефа Бека, было решено, что эти гарантии будут официально оформлены в виде военного союза.

Польша отказалась выполнить ультимативные требования Германии о передаче ей Вольного города Данцига и согласии на прокладку автострады и железной дороги в Восточную Пруссию через польское Поморье. Тогда 28 апреля Гитлер в своей речи в рейхстаге объявил о разрыве германо-польского пакта о ненападении 1934 года и англо-германского морского соглашения.

17 апреля мы видим последнюю инициативу Максима Литвинова на посту главы НКИД СССР: Литвинов в ответ на английское предложение дать Польше односторонние гарантии также и со стороны СССР предложил проект англо-франко-советского договора о взаимопомощи. Он предполагал бы "всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств". В ответ Франция предложила ограничиться короткой декларацией о намерениях: оказывать военную поддержку друг другу или общую поддержку странам Центральной и Восточной Европы в случае германской агрессии против них.

Инициативы Литвинова не были поддержаны. 3 мая Сталин заменил его на посту наркома иностранных дел главой Совнаркома Вячеславом Молотовым. Была проведена чистка наркомата от соратников Литвинова. Это был сигнал нацистам о возможности серьезных переговоров. Отставка еврея Литвинова была благосклонно воспринята в Берлине.

В этот момент Сталин почувствовал возможность сыграть сразу две партии: с Германией и с западными союзниками, выбирая по ходу переговоров выгодного для сделки партнера. Еще 12 января 1939 года Гитлер благосклонно пообщался на новогоднем приеме с советским полпредом в Берлине Алексеем Мерекаловым. Советнику МИД Германии Шнурре было поручено найти способ улучшить торговые отношения двух стран. На XVIII съезде ВКП(б) 10 марта 1939 года Сталин главный мишенью критики сделал не Германию, а западные державы, выступив против их "большой и опасной политической игры".

После отставки Литвинова 20 мая Молотов принял германского посла в Москве Шуленбурга. В ответ на заявление о готовности к переговорам по вопросам экономики председатель Совнаркома Молотов заявил, что для успеха таких переговоров "должна быть создана соответствующая политическая база", что удивило посла. Это был намек на возможность большой сделки. 28 июня 1939 года Молотов снова встретился с Шуленбургом, обсудив возможности нормализации отношений. Как отмечалось на заседании Политбюро 14 июля, в торговых переговорах "германская сторона 10 июля пошла навстречу советским пожеланиям, а именно приняла три главных пункта: срок, процентную ставку [кредита] и советские списки заказов".

Нацистские войска вступают в Прагу, март 1939 года

Переговоры с Великобританией и Францией начались еще в апреле. Британия проявила готовность идти на сближение с СССР. 27 мая 1939 года Чемберлен дал послу в Москве Уильяму Сидсу указание: начать обсуждение пакта о взаимопомощи, военной конвенции и гарантий государствам, которые подвергнутся агрессии Германии. Вступление в силу союза предусматривалось в случае агрессии Германии против Бельгии, Греции, Турции, Румынии, Польши, Латвии, Эстонии, Финляндии.

К 1 июля Великобритания и Франция согласились дать гарантии от нападения Германии трем балтийским государствам и посчитали 8 июля договор готовым к подписанию. Британцев и французов часто упрекают в неспешном ведении переговоров, но тогда их затянул СССР, настаивая на своем расширенном понимании термина "косвенная агрессия" и на заключении военной конвенции одновременно с политическим договором. Британия и Франция пошли навстречу и дали согласие начать военные переговоры в конце июля. В Москву их миссии прибыли только 11 августа, поскольку военные плыли судном до Ленинграда, а потом ехали поездом.

Каждая из сторон – и западные союзники, и Сталин – видела в переговорах прежде всего средство выиграть время и нажать на Гитлера. Выступавший от имени Кремля по подробной письменной инструкции Сталина нарком обороны Климент Ворошилов сделал главным вопросом переговоров допуск Польшей советских войск на ее территорию. В инструкции Сталина ход дискуссии был расписан по шагам: "Если французы и англичане все же будут настаивать на переговорах, то переговоры свести к дискуссии по отдельным принципиальным вопросам, главным образом о пропуске наших войск через Виленский коридор и Галицию, а также через Румынию. … Если выяснится, что свободный пропуск наших войск через территорию Польши и Румынии является исключенным, то заявить, что без этого условия соглашение невозможно, так как без свободного пропуска советских войск через указанные территории оборона против агрессии в любом ее варианте обречена на провал, что мы не считаем возможным участвовать в предприятии, заранее обреченном на провал".

Ровно так и произошло: попытки представителей Франции по настоянию СССР срочно получить согласие польского правительства не удались. Варшава стояла на прежней позиции: после допуска Красной армии на свою территорию нет гарантий ее вывода. Министр иностранных дел Польши Юзеф Бек заявил французскому послу: "С немцами мы рискуем потерять свою свободу, а с русскими – свою душу".

21 августа началось последнее заседание на англо-франко-советских военных переговорах, в ходе которого стало ясно, что они буксуют. 22 августа Франция безуспешно попыталась вновь добиться от Польши согласия на проход Красной армии, глава французской военной миссии генерал Думенк, получивший полномочия на подписание военной конвенции, пытался настоять на продолжении военных переговоров, но Ворошилов, сославшись на то, что "позиция Польши, Румынии, Англии неизвестна", предложил не торопиться с продолжением диалога. Переговоры в целом к 23 августа свелись к обмену мобилизационными планами сторон и были свернуты из-за более важной для Сталина сделки СССР и Германии.

"Не вступят в войну друг с другом"

Сталин был готов "умиротворять" Гитлера за счет Польши, которая отказывалась от советской помощи. Такие сигналы неофициально посылались в Берлин параллельно с московскими переговорами c западными демократиями. В Германии между тем шли приготовления к войне с Польшей. Гитлеру в этом сценарии нужна была немедленная позитивная нейтрализация СССР. 2 августа 1939 глава МИД Германии Иоахим Риббентроп через поверенного в делах СССР Григория Астахова предложил улучшить отношения на базе разграничения интересов сторон в Восточной Европе. Риббентроп сообщил, что "в нашем представлении благополучное завершение торговых переговоров может послужить началом политического сближения… Никаких серьезных противоречий между нашими странами нет. По всем проблемам, имеющим отношение к территории от Черного до Балтийского моря, мы могли бы без труда договориться. … Сейчас же ему важно знать, интересуется ли вообще Советское правительство подобными разговорами. В утвердительном случае их можно возобновить либо здесь, либо в Москве".

К 10 августа Москва получила от Астахова важные сведения о том, что немцы "готовы были бы объявить свою незаинтересованность (по крайней мере, политическую) в судьбе прибалтов (кроме Литвы), Бессарабии, русской Польши (с изменениями в пользу немцев) и отмежеваться от аспирации на Украину. За это они желали бы иметь от нас подтверждение нашей незаинтересованности к судьбе Данцига, а также бывшей германской Польши (быть может, с прибавкой до линии Варты или даже Вислы) и (в порядке дискуссии) Галиции". Соглашение предусматривало бы отказ СССР от договора с Великобританией и Францией.

К 13 августа стороны договорились вести переговоры в Москве. 14 августа в ходе совещания с военными Гитлер заявил о своем решении начать войну с Польшей, рассчитывая получить и нейтралитет СССР, и неучастие в военных действиях Британии и Франции. 15 августа Германия через посла Шуленбурга передала кремлевским партнерам свои расширенные предложения и поставила вопрос о приезде в Москву министра иностранных дел Рейха. Германия предполагала записать, что стороны "не вступят в войну друг с другом и не будут принимать мер, предусматривающих применение силы", о чем и заключают договор сроком на 25 лет.

Молотов в ответ выдвинул предложение о заключении полноценного пакта на 5 лет вместо предложенной Шуленбургом совместной декларации о неприменении силы. СССР хотел сначала подписать экономический договор, а потом договориться о пакте и протоколе к нему, поэтому 19 августа в Берлине было подписано советско-германское торговое соглашение. На перспективу Германия сообщила о своем согласии "учесть все, что пожелает СССР". Советская сторона передала в Берлин свой проект 10-летнего пакта о ненападении и дала согласие на приезд Риббентропа 26–27 августа.

Гитлер, чтобы как можно быстрее получить твердые гарантии невмешательства Советской России в войну с Польшей, решил поспешить. Он послал личную телеграмму "господину И. В. Сталину", в которой сообщал о согласии с советским проектом пакта о ненападении и о готовности выработать "дополнительный протокол" в ходе визита в Москву "ответственного государственного деятеля Германии". Рейхсканцлер предлагал принять Риббентропа "не позднее среды, 23 августа". Министр иностранных дел Рейха получал всеобъемлющие и неограниченные полномочия, чтобы составить и подписать как пакт о ненападении, так и дополнительный протокол.

Риббентроп пожимает руку Сталину в ходе визита в Москву

Москва согласилась на визит 23 августа. В своих расчетах Гитлер исходил из того, что "Сталин никогда не примет предложения англичан… Только безоглядные оптимисты могли думать, что Сталин настолько глуп, что не распознает их истинной цели. Россия не заинтересована в сохранении Польши". Фюрер самодовольно хвастался: "…Я предпринял специальный шаг, который привел к тому, что Россия вчера объявила о своей готовности подписать пакт. Установлен личный контакт со Сталиным. Послезавтра Риббентроп заключит договор. Теперь Польша оказалась в положении, в котором я хотел ее видеть… Положено начало уничтожению гегемонии Англии. Теперь, когда я провел необходимые дипломатические приготовления, путь солдатам открыт".

Риббентроп прилетел в Москву в полдень 23 августа. Кремлевская встреча спецпосланника Гитлера со Сталиным и Молотовым продолжалась три часа. С текстом пакта о ненападении проблем не было. Суть публичного договора была проста: воздерживаться от агрессии в отношении друг друга, не поддерживать агрессию третьих стран против другой стороны; не вступать в военные союзы, направленные против другой стороны. Формально ничего шокирующего, кроме самого факта заключения договора между старыми идейными противниками, вождями нацизма и коммунизма. Именно из-за этого Сталиным из текста была исключена составленная Риббентропом преамбула, в которой указывалось на сложившиеся дружественные отношения Германии и СССР. Сталин заявил: "Для советского правительства, на которое национал-социалистическое правительство рейха в течение 6 лет лило ушаты помоев, невозможно вдруг выступить перед общественностью с заверениями о германо-советской дружбе".

Главным на переговорах был дополнительный секретный протокол о сферах влияния в Восточной Европе. Риббентроп вспоминал, что в Москве в 1939 году советский диктатор отказался делить Балтию по Западной Двине, он хотел всю Латвию: "Сталин не обсуждал со мной возможность мирного урегулирования германо-польского конфликта в рамках пакта Бриана-Келлога, а дал понять, что если он не получит половины Польши и балтийские страны, еще без Литвы, с портом Либава, то я могу сразу же вылетать назад". Риббентроп из Москвы запрашивал согласие Гитлера на уступку и получил его.

Сталин сразу изложил содержание секретного протокола о разделе сфер обоюдных интересов. В случае территориального переустройства Польши граница сфер интересов Германии будет проведена по рекам Нарев, Висла и Сан. При территориально-политическом переустройстве стран балтийского региона (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва) границей сфер интересов Германии и СССР станет северная граница Литвы. Вопрос, является ли желательным сохранение независимой Польши, и о ее границах может быть выяснен в процессе дальнейшего политического развития "в порядке дружественного обоюдного согласия". СССР объявлял в своих интересах в Бессарабии, а Германия – о незаинтересованности в этом вопросе. Возражений у германской делегации не было. Секретный протокол являлся юридически неправомерным, поскольку он решал судьбу третьих стран, но диктаторов это не волновало.

Смотри также Рейх и Россия: параллели сходятся?

Сам по себе договор о ненападении не был необычным, но с секретным протоколом эта сделка между посланцем Гитлера и Сталиным выглядела как циничный хищнический сговор по разделу Польши и Восточной Европы. При этом в доле у Берлина "скромно" оказывалась западная часть Польши и Литва, возможно, с Вильнюсом. А в зоне интересов СССР – Восточная Польша и страны Балтии.

Окончательный текст пакта и протоколов был подписан ночью, в половине третьего ночи, 24 августа. Во время банкета после подписания документов стороны сошлись на общей антибританской позиции. В ответ на реплику Риббентропа о том, что Британия всегда пыталась подорвать советско-германские отношения, Сталин сказал: "Мировое господство Англии было возможным вследствие глупости других стран, которые всегда позволяли запугать себя". Риббентроп убеждал, что место СССР на стороне Германии: "Ни у нас, ни у Италии нет ничего общего с капиталистическим Западом" и "нахождение социалистического государства на стороне западных демократий представляется нам довольно противоестественным".

Сталин предложил тост: "Я знаю, как немецкий народ любит фюрера. Поэтому я хочу выпить за его здоровье". Сталин и Молотов произносили тосты за немецкий народ, за договор и советско-германские отношения. Риббентроп ответил тостами за Сталина и за дружеские отношения между двумя странами.

После подписания документов и тостов за фюрера и генсека Сталин на прощание сказал Риббентропу, что советское правительство относится к этому новому договору очень серьезно и что "он дает честное слово, что Советский Союз не предаст своего партнера".

Мир как дорога к войне

Нужно отметить ключевую роль Сталина в повороте СССР к пакту. Начиная торговые переговоры и видя растущий интерес Гитлера к соглашению, генсек ВКП(б), не желавший союза с западными демократиями, быстро шел фюреру навстречу: от обмена сырья на технологии к очевидно квазисоюзническим отношениям, которые должна была скрепить война. Важна и роль Молотова, взявшего на себя технологическую подготовку договоров с Германией. Главные документы готовились Сталиным и Молотовым совместно.

"Только тоталитарный деспотизм в обеих странах мог решиться на такой одиозный противоестественный акт", – сказал Уинстон Черчилль о пакте Молотова-Риббентропа: "Сталин, без сомнения, думал, что Гитлер будет менее опасным врагом для России после года войны против западных держав. Гитлер следовал своему методу «поодиночке». Тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет".

Германия получила от СССР тот партнерский нейтралитет, которого добивался Гитлер. Он позволял немедленно начать войну с Польшей при невмешательстве Сталина, а фактически в негласном союзе с ним, а также получить поставки сырья из СССР в обмен на технологии и оборудование.

Сталин объяснял номинальному главе Коминтерна Георгию Димитрову, что "война идет между двумя группами капиталистических стран (бедные и богатые в отношении колоний, сырья, и т. д.) за передел мира, за господство над миром. Но мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии было расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расшатывает, подрывает капиталистическую систему". Как позже стало понятно, здесь генсек сделал грубую ошибку, цинично уравнивая нацизм и западные демократии.

В результате подписания пакта Сталин получил от Германии свободу рук в Балтии и на востоке Польши, возможность участвовать в разделе последней и добиваться расширения своего влияния в балтийских странах. Сталин был доволен, что, как он выразился, "в результате разгрома Польши мы распространили социалистическую систему на новые территории и население". Теряли силу соглашения Германии с Эстонией и Латвией (а вскоре и с Литвой), которыми им гарантировалась помощь в защите от агрессии.

Начало войны Германии с Польшей при полностью подготовленной по приказу Гитлера операции вермахта было теперь неизбежным. План "Вайс" вступал в силу, о чем было известно в Москве. Попытки миротворчества, исходившие от Лондона, Берлин отверг. Для Гитлера не было очевидным выступление Франции и особенно Великобритании в защиту Польши. Вот здесь он просчитался: 3 сентября союзники объявили Германии войну, и она стала мировой.

22 сентября 1939 года советские и немецкие военные встретились в Бресте, на территории разгромленной Польши

Правда, союзники в этот период не осуществили ни одной крупной боевой операции, которая помогла бы Польше, за исключением недолгого и неуспешного наступления французских сил в Эльзасе. Польша терпела поражения, но немецкая операция могла затянуться, что волновало Берлин, запрашивавший Москву, когда в Польшу вступит Красная армия. За две недели кровавой войны Варшава не была взята, возможность удара по Германии из Франции сохранялась, польская армия продолжала сражаться, отступая на восток.

Вторжение СССР в Польшу 17 сентября 1939 года изменило обстановку, сделав невозможным дальнейшее сопротивление вермахту и Красной армии в Восточной Польше. Главнокомандующий Эдвард Рыдз-Смиглы, покидая страну вместе с правительством, отдал приказ польской армии: "Советский Союз вторгся на нашу землю. Приказываю общее отступление в Венгрию и в Румынию самыми короткими путями. С большевиками не сражаться, разве что в случае атаки с их стороны или попыток разоружить отряд. Задание обороны, стоящее перед Варшавой и другими городами, остается неизменным".

Польша не объявила состояние войны с СССР. Это решение позволило Кремлю выдать оккупацию польской территории за "освободительный поход", защиту "угнетенных" украинцев и белорусов. Так Сталин начал реализацию секретного протокола.

В конце сентября Риббентроп снова посетил Москву: Германия и СССР подписали 28 сентября 1939 года Договор о дружбе и границе. По протоколу от 23 августа судьба Польши должна была решаться позже, пока по центру страны проводилась линия разграничения советских и германских интересов. Литва относилась к германской зоне влияния.

Новыми соглашениями СССР и Германия разделили Польшу. Они корректировали зоны влияния: в обмен на занятые Германией польские Люблинское и Варшавское воеводства СССР получил в свою сферу влияния Литву. Германия по соглашению с СССР стала переселять немецкое население из Балтии. Стороны приняли решение о недопущении "польской агитации" на всей территории захваченной Польши.

Сталин воспользовался новыми возможностями для экспансии в конце сентября – начале октября 1939 года. СССР предъявил Эстонии, Латвии и Литве ультиматумы с требованием размещения на их территории военных баз с численностью войск, фактически равной армии каждой из этих стран (20–25 тысяч). Первой была Эстония. На эстонской границе было сосредоточена 160-тысячная армия СССР, 700 орудий, 600 танков и 600 самолетов. Эстонская армия мирного времени насчитывала 16 тысяч солдат, 30 танков и 125 самолетов. Президент Эстонии Константин Пятс вынужден был подписать договор о взаимопомощи. 18 октября группировка Красной армии численностью в 21 тысячу человек вошла в Эстонию.

Аналогичный договор, предусматривавший ввод 25 тысячной группировки советских войск подписал 5 октября за Латвию президент Карлис Улманис. 10 октября 1939 года по этому же пути пошла Литва, которой СССР передал ранее контролировавшийся Польшей Вильнюс. Советский якобы временный контингент на территории Литвы должен был составить 20 тысяч. Вся литовская армия осенью 1939 года насчитывала 28 тысяч.

После пакта СССР и Германии и поражения Польши, оставшись без защиты со стороны отрезанных фронтом Англии и Франции и брошенными Германией, страны Балтии вынуждены были поступиться суверенитетом и допустить на свою территорию советские войска. Следующим последствием пакта Сталина и Гитлера в июне 1940 год, после поражения Франции, станут кремлевские ультиматумы трем странам, вторжение туда новых контингентов советских войск, организация государственных переворотов и полная оккупация стран Балтии со сменой политического строя.

Лишь президент Литвы Антанас Сметона предлагал сопротивляться, но не получил поддержки правительства и вынужден был эмигрировать. Остальные политические лидеры стран Балтии посчитали сопротивление аннексии невозможным – после насаждения просоветских правительств они были репрессированы. Как считает историк Елена Зубкова, перевороты в странах Балтии были "имитацией "народных революций" под присмотром советских эмиссаров".

Находившаяся в более удобном стратегическом положении Финляндия отвергла сталинские ультиматумы об изменении границ и военных базах и стала жертвой советской агрессии, причем с попыткой привести к власти в Хельсинки марионеточное правительство Отто Куусинена. Три месяца сопротивления финнов после советского нападения (с 30 ноября 1939 по 12 марта 1940 года), тяжелые потери Красной армии, планы Британии и Франции оказать финнам прямую военную помощь дали Финляндии возможность отстоять свою независимость, заключив тяжелый мир с потерей территории Карельского перешейка и в Приладожья.

Захватив часть Польши, затем в 1940-м оккупировав три страны Балтии, заняв по итогам агрессивной "Зимней войны" часть Финляндии, СССР получил новое пространство, которое, как считают почитатели Сталина, дало ему стратегическое преимущество в обороне против Германии в 1941 году. Выглядит ли убедительно этот аргумент?

Смотри также Война "фрицев". Обычные немцы и мировая катастрофа

Надо учесть, что эти территории были захвачены вермахтом летом 1941 года за несколько недель с потерей огромного числа солдат Красной армии и техники, размещенных на не подготовленных к обороне рубежах, отчасти оборудованных за счет разоружения укреплений старой границы. Как выяснилось в июне – июле 1941 года, решающим фактором в войне является не наличие большего пространства, а способность войск сражаться, а военачальников – управлять ими, предвидя действия противника. Тем не менее миф о пользе территориальной экспансии остается одной из опор современной российской идеологии и основных стереотипов массового сознания.

Были ли у СССР иные возможности действий летом 1939 года? Первый вариант. Заключив оборонительный договор с Лондоном и Парижем, Москва, скорее всего, вообще исключила бы начало мировой войны. В 1939 году Гитлер не хотел войны на два фронта. Германия в 1939 году непосредственно не угрожала войной Советскому Союзу. Польша представляла собой барьер на пути агрессии. И без прямого соглашения с ней о военной конвенции СССР должен был быть заинтересован в ее сохранении, а не в оккупации ее нацистами. Сталин считал иначе.

Второй вариант. Не заключая пакта о ненападении и продолжая военные переговоры с Великобританией и Францией, СССР оттягивал бы начало мировой войны, имея полную свободу действий. Эта непредсказуемая позиция Москвы также блокировала бы план Гитлера провести операцию в Польше до осенней распутицы. Но для этого Сталин должен был желать мира, а не войны между "империалистами".

Ряд советских и российских историков убеждал и убеждает, что благодаря сделке с Гитлером Сталин предполагал повторить все то, что Британия и Франция устроили в Мюнхене: получить для СССР мирную передышку за счет другого государства. В торге с Гитлером такая пауза была получена, но была ли она эффективно использована для модернизации армии и промышленности – вопрос дискуссионный. Германская армия за это же время также перевооружилась и приобрела немалый боевой опыт.

По Мюнхенскому договору Франция и Британия не прирезали себе территории. А Сталин сразу после пакта с Германией пошел на раздел и ликвидацию независимости Польши и на оккупацию стран Балтии. Эти акты агрессии сопровождались массовыми советскими репрессиями, чудовищными преступлениями, среди которых Катынский расстрел 20 тысяч польских офицеров, депортация сотен тысяч человек с аннексированных территорий в ссылку и концлагеря.

События, которые произошли в реальности после подписания пакта и секретных протоколов к нему, показывают глубокую заинтересованность Сталина в конфликте между "империалистическими" державами и его желание увеличить территорию СССР за счет соседних стран, создать в результате войны новую геополитическую ситуацию. В любом случае сохранение мира в Европе не было приоритетом Сталина. Это и привело к трагедии 22 июня 1941 года и гибели миллионов жертв нападения нацистов.

Все договоры Германии с СССР утратили силу после агрессии нацистов против Советского Союза, что не помешало коммунистическому режиму, отрицавшему подлинность секретных протоколов, фотокопии которых были найдены в Германии, сохранить занятые территории и удерживать три оккупированные страны Балтии до начала 1990-х годов.