Число политических заключённых, составлением списков которых занимался правозащитный центр "Мемориал" (организация внесена Министерством юстиции в реестр "иностранных агентов"), а после его ликвидации это делает проект "Поддержка политзэков. Мемориал", насчитывает сотни имен и растет день ото дня. Несравнимо больше в России несправедливо осуждённых, подсчетом которых никто по существу не занимался. Ведь за решетку отправляют не только за политику, но и вследствие коррупции, по заказу влиятельных недоброжелателей, просто ради хороших статистических показателей.
Очевидно, именно это и произошло с осужденным предпринимателем Александром Маркиным, в прошлом генеральным директором ЧОП "Витязь-Спорт", бывшим в 2007–2008 годах сокамерником юкосовца Алексея Пичугина по московскому СИЗО "Матросская тишина". Но Маркин – не только осужденный по сфабрикованному, судя по всему, уголовному делу и автор повести "Смертельный кредит" о коррупции в правоохранительных органах и судах, но и свидетель событий, о которых он написал в редакцию Радио Свобода и которые могли бы стать в своё время предметом объективного расследования и независимого суда. Но не стали. Проблема Маркина (как и всех граждан России, поскольку с этим рано или поздно сталкивается каждый) – в фактическом отсутствии в стране сегодня таких институтов.
Александр Маркин
Александр Маркин
Александр Маркин родился в 1962 году в Донецке, занимался охранным бизнесом в Москве, длительное время проживал с семьей в Испании. В 2007 году Маркина экстрадировали из Испании в Россию – против него было возбуждено уголовное дело. По версии следствия, он был заказчиком убийств совладельца "Оптифуда" Михаила Вюнша и сотрудника этой холдинговой компании Сергея Проснякова, что сам Маркин категорически отрицает. В марте 2008 года он был полностью оправдан присяжными Московского областного суда. Но позже оправдательный приговор был отменен, и после нового судебного процесса Маркина осудили к пожизненному лишению свободы. В местах заключения Маркин начал писать прозу. Он – автор документально-публицистической повести "Смертельный кредит" о своих перипетиях, публиковался в литературно-художественном альманахе "Артикуляция", на сайте Радио Свобода и других площадках.
Маркин написал из-за решетки, что располагает информацией о подоплёке давнего уголовного дела, которое, по его утверждению, своевременно не было расследовано и не дошло до суда вследствие коррупции. Возможно, известные ему факты позволили бы раскрыть преступление. Этой истории посвящено одно из боковых сюжетных ответвлений повести Маркина (аналогично истории о встрече с Пичугиным), которая вышла в свет в конце прошлого года в издательстве электронных книг "ЛитРес: Самиздат". В нем осуждённый вспоминает о покушении на Павла Винтовкина 21 января 2004 года. Винтовкин в то время занимал должность начальника департамента регулирования продовольственных рынков и качества продукции Министерства сельского хозяйства России. Чиновника избили металлическими прутами в подъезде дома в Химках, где он тогда проживал, в результате чего пострадавший получил серьезные черепно-мозговые травмы и чудом выжил. Винтовкин тогда уверенно заявлял следствию, которое вела Химкинская городская прокуратура, что связывает нападение со своей работой в Минсельхозе. Следствие велось, мягко говоря, не слишком активно, почти не собрало никаких фактов и зашло в тупик. Дело сдали в архив.
Задача стояла: принудить свидетелей с зоны дать "правильные" показания
Как сообщает Маркин, у этой истории в 2006–2007 годах было продолжение. Тогда обвиняемым стал уже он сам (хотя с делом о нападении на Винтовкина обвинение никак не было связано). Свидетелями против Маркина стали в том числе уголовники, от которых требовались "нужные" показания. Впрочем, тогда следствию это не помогло: подсудимый был оправдан судом присяжных, но потом Верховный суд РФ отменил этот приговор по вызывающим у наблюдателей вопросы основаниям. А в качестве инструмента психологического давления химкинские следователи извлекли из архива дело о покушении на Винтовкина и обещали свидетелям представить их участниками этого преступления, добавив сроки. Показания против Маркина, который категорически настаивает на их ложности, были получены. В итоге дело о нападении на Винтовкина – так и не расследованное – снова отправилось пылиться на полку, теперь уже навсегда. Похоже, задачи расследовать и не было, потому что Винтовкин не интересовал следствие.
Павел Винтовкин
Маркин настаивает на том, что ему известны заказчики и исполнители этого преступления. В книге история этого "заказа" (как и все эпизоды) описана с использованием псевдонимов персонажей, которые легко раскрываются, поскольку созвучны именам реальных людей, довольно широко известных в начале 2000-х. Так, Винтовкин в книге назван "Веревкиным". Заказчик нападения на него, "Иван Бубенцов", весьма напоминает совладельца (на пару с убитым Вюншем) ХК "Оптифуд" Ивана Оболенцева (Маркин в зале Мособлсуда и в своей повести обвинил его в причастности к тем преступлениям, за которые сам был осужден). А "Сергей Дударкин", которому Винтовкин, как пишет автор повести, мешал заявлениями в прессе, похож на Сергея Данкверта, тогда – замминистра сельского хозяйства РФ. Бубенцов-Оболенцев, по утверждению Маркина, вошел в доверие к Дударкину-Данкверту и предложил свои услуги по организации избиения Винтовкина. Мол, у него есть знакомый руководитель ЧОПа Маркин, который может решить эту "проблему". Самому Маркину, по его словам, Оболенцев сделал такое предложение во время отдыха в конце декабря 2003 года на горнолыжном курорте Кицбюэль в Австрии. Но Маркин, если верить его словам, заявил, что не занимается подобными вещами.
В своём письме Маркин подтверждает, что был бы готов свидетельствовать о реальных именах и событиях. Необходимо, впрочем, уточнить, что ни Оболенцев, ни Данкверт никогда не привлекались правоохранительными органами в каком-либо качестве по делу о нападении на Винтовкина (также следствие и суд отмели версию Маркина о причастности Оболенцева к убийству Вюнша другим преступлениям).
Из книги "Смертельный кредит"
Книга "Смертельный кредит"
– Если путем физического воздействия сделать его инвалидом, то Ассоциации [операторов российского рынка мяса птицы] больше ничего не будет грозить, – заключил Ваня. – Затем, после короткой паузы, добавил:
– Сам Дударкин просил об этом.
Я не стал воспитывать "милого" Ваню, объясняя ему прописные истины про то, что избивать людей и более делать их инвалидами нехорошо.
– Я подобными делами не занимаюсь. Я могу обеспечить хорошую безопасность, а избиения противоречат моим моральным принципам, – спокойно ответил я. – Предлагаю прекратить этот разговор и впредь прошу не обращаться ко мне с такими вещами.
Непонятливый Ваня твердил, что нам это необходимо, начал повторяться, что сам Дударкин просил убрать Веревкина с дороги.
– Мне к сказанному добавить нечего.
На следующий день тугодум Ваня зачем-то повторил этот разговор слово в слово, но теперь уже в присутствии Дударкина. Тот все это время смотрел на меня. Я, отбросив в сторону дипломатию, жестко повторил, что такими вещами не занимаюсь. По физиономии Дударкина было видно: он очень расстроен тем, что запалился с подачи Бубенцова. У меня создалось впечатление, что он хотел дать "милому" Ване в морду, но сдержался.
Разумеется, мне не прибавляет чести то, что Бубенцов обратился с таким предложением ко мне. Но самое главное – я культурно послал Бубенцова подальше и не стал во всем этом участвовать. На следующий день я уехал с семьей в Испанию, поскольку мне стало ясно, для чего Ваня позвал меня в Австрию подышать горным воздухом.
Вскоре в Москве, как рассказывает Маркин, бывший охранник его ЧОПа Юрий Синёв (впоследствии осужденный за преступления) сообщил, что Оболенцев обратился к нему с просьбой сильно избить Винтовкина. А в конце января произошло преступление, о котором Маркин узнал от знакомого врача из Главного военного клинического госпиталя имени Н.Н. Бурденко. Тот во время приятельской беседы обмолвился, что у них лечился такой пациент с тяжёлыми черепно-мозговыми травмами после избиения.
Теперь своей задачей-минимум Маркин видит поиск Винтовкина, следы которого затерялись, чтобы "объяснить ему ситуацию". Задачей-максимум могло бы стать объективное раскрытие как покушения на Винтовкина, так и дела самого Маркина, о фабрикации которого он не раз заявлял и в своей книге, и на собственном судебном процессе.
Смотри также Остаться единицей. Вера Васильева – о человеке в тюрьмеОднако в деле о нападении на Винтовкина есть аспект, грозящий свести "на нет" чаяния Маркина, – это давно истекший срок давности по статье 111 УК РФ ("Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью"), по которой расследовалось нападение на Винтовкина. Как поясняют юристы, в этом случае уголовное дело не может быть возбуждено, а обвиняемое лицо освобождается от ответственности. Маркин может лишь заявить ходатайство о своем допросе в качестве свидетеля. Конечно, иллюзий в отношении сегодняшней судебной системы РФ Маркин не питает. "Я не верю в справедливость правоохранительной системы в России; буду писать о том, как фабрикуются уголовные дела, о коррупции в судах и прокуратурах", – утверждал он в своём блоге в "Живом журнале" еще до повторного осуждения. Тем не менее, ставить крест невозможности реформирования правоохранительной и судебной систем России в будущем Маркин не хочет. И даже подготовил письмо к Винтовкину (которое пока не отправлено), где, в частности, сказано:
"Прошу вас оставить свой комментарий по поводу частей моей книги, в которых говорится о той трагедии, которая произошла с вами, и "фабричных" играх с ней. Я в любом случае буду добиваться справедливости и по моему делу, и по вашему делу, поскольку наши дела переплелись, но вместе мы могли бы быть сильнее!"
Письмо Александра Маркина Павлу Винтовкину
То, что раскрываемость преступлений в России в последние годы снизилась, Генеральный прокурор РФ Игорь Краснов признавал ещё в своем докладе по итогам 2020 года. Одновременно с этим у всех на слуху множество сфабрикованных уголовных дел, число которых растет лавинообразно. По оценкам адвокатов, чуть ли не девять из десяти приговоров отечественных судов вынесены с нарушением закона, и потому их следует отменить. Маркин, изучавший в ходе работы над книгой отечественную судебную практику, называет пугающую цифру: сфальсифицировано около 80 процентов уголовных дел по преступлениям некоторых категорий.
Будучи в заключении и потому не имея возможности самостоятельно заниматься поисками потерпевшего, Маркин просит помощи (возможности связи - здесь) у читателей своей книги и тех неравнодушных людей, которые пишут ему в колонию. "Я дождусь суда, на котором буду услышан", – не раз заявлял он из-за решётки.