Опасность самонадеянности. Аркадий Даваров – о переоценке сил

А бойтесь единственно только того,

Кто скажет: "Я знаю, КАК НАДО!"

Кто скажет: "Идите, люди, за мной!

Я вас научу, КАК НАДО!"

Александр Галич

Казалось бы, самонадеянность – это пустяк, приятная мелочь, возможность лишний раз почувствовать свою силу, уверенность и превосходство. Но она незаметно подкрадывается и подставляет ножку, когда человек переоценивает свои силы, абсолютно уверен в своей правоте, смотрит свысока или рассчитывает, что всё пройдёт легче, чем на самом деле. Сколько раз самонадеянность подталкивала к неверным и постыдным поступкам, досадным ошибкам, портила отношения и дела, приносила ущерб здоровью!

Об этом не хочется вспоминать, ведь ошибки и неудачи, вызванные самонадеянностью, больно бьют по самооценке. К тому же современная постмодернистская мораль поддерживает любые мнения как равноценные и тем самым поощряет самонадеянность. Так повелось, что политики и пропагандисты нередко очень самонадеянны для придания большего веса своим словам. Самонадеянность оказывается выгодной и для того, чтобы щедро давать советы в соцсетях. Мы по умолчанию предполагаем, что человек себя знает лучше, чем видно со стороны, а значит, и его уверенность в себе чем-то обоснована.

Однако самонадеянность не так безобидна, как кажется. Вот что о её опасности говорил Фрэнсис Бэкон: "Ничто так не вводит в заблуждение и не задерживает в продвижении вперёд, как самонадеянность, которая всему придаёт вид достоверности". А Гёте писал о том, что её влияние незаметно и повсеместно: "В того невольно верят все, кто больше всех самонадеян". Предостережение Александра Галича о том, чтобы не идти за теми, кто знает, как надо, было не услышано полвека назад – может быть, стоит хотя бы сейчас разобраться в том, чем же опасна самонадеянность.

Если коротко, самонадеянность – это переоценка своих сил и возможностей при недооценке рисков и реальности. Неудивительно, что она закономерно и систематически приводит к ошибкам и неправильным прогнозам. Так что чем больше самонадеянности, тем меньше вероятность победы где бы то ни было. У самонадеянности есть аналоги, которые часто (в том числе и здесь) используются как синонимы: самоуверенность, как чрезмерная вера в себя, и самомнение, основанное на иллюзиях о собственной значимости. В отличие от тщеславия тут происходит завышенная оценка больше своего внутреннего состояния, чем своих дел. Естественно, что и то, и другое сопровождается скрытым или демонстративным высокомерием, обидчивостью, неадекватной агрессивностью по отношению к тем, кто может усомниться в транслируемой непогрешимости.

Очевидно, что всё это различные проявления гордыни, которая с древних времен считается матерью всех грехов и заблуждений. Самонадеянность и самоуверенность, может быть, наиболее незаметные и опасные из всех её проявлений, так как смешиваются и путаются с такими позитивными качествами, как вера в себя, самостоятельность и независимость. Если понимать гордыню как результат осознанного или подсознательного выбора себя частью, отпадающей от целого, то можно заметить как минимум три её особенности, которыми обладает и самонадеянность: закрытость человека как живой системы, потеря им своего места в жизни и противопоставление себя всеобщей гармонии. Но самонадеянный человек редко задумывается о неизбежных последствиях всего этого.

Внимание людей сейчас занято другими вещами. Казалось бы, когда речь идёт о выживании, бессмысленно вдаваться в подробности отличий самоуверенности от веры в себя. Казалось бы, когда господствуют чувства ненависти, ужаса, горя, отчаяния, то становится не до вечных ценностей. На самом же деле во время войны самонадеянность становится многократно опаснее потому, что ошибки под её влиянием имеют роковые последствия. А вытеснение и забвение вечных ценностей ведёт к деградации, которой нет оправданий. Когда война снимает моральные ограничения, катастрофические последствия самонадеянности становятся вопиющими.

Заметим, что самоуверенность тесно связана с самообманом, так как её надо всё время подпитывать искаженным восприятием себя и мира. Она проявляется также как своеволие, потому что в ней становятся призрачными границы своих прав, обязанностей и возможностей. А своеволие привычно в современном обществе, в котором активно поощряется удовлетворение потребностей, продвижение своих интересов и делание всего, что хочется.

Между тем своеволие – это бич нашего времени, как было описано Надеждой Яковлевной Мандельштам во "Второй книге", где она противопоставляет своеволию свободу: "Свобода говорит: "Так надо, значит, я могу". Своеволие говорит: "Я хочу, значит, я могу". И дальше в этой книге идёт подробный анализ своеволия и истории его влияния на людей. А влияние это трагично: "Особенность людей, вступивших на путь своеволия, в том, что они абсолютно глухи и ничего не слышат… своевольный человек и своевольное общество не только не желают считаться с реальностью, но действительно не видят её". И результат своеволия закономерен: это неизбежное самоуничтожение для тех, "кто возвеличил себя и свою волю, отказавшись и даже вытравив из своей души высшее начало". Более того, разрушение распространяется вокруг: "Всё, что ведет к разделению, результат своеволия. Оно дает распыление, разрыв, разлом, разбивает целое на несоединимые части".

К счастью, у нас есть свобода воли, позволяющая выбирать вместо своеволия свободу. В ней "надо" в следовании нравственным ценностям совпадает с "хочу", идущим из глубины сердца. Надежда Мандельштам пишет о свободе так: "Свобода в руки не идет, она достигается внутренней борьбой, преодолением себя и мира, постоянным вниманием и болью… Свободному человеку приходится знать, видеть и понимать, чтобы не сбиться с пути". Недаром религиозный философ, казнённый за участие в заговоре против Гитлера, Дитрих Бонхёффер называет самодисциплину первым этапом на пути к свободе.

Однако вернёмся к самонадеянности, на которую опирается своеволие. Как психологическая проблема самонадеянность отражает глубокий внутренний конфликт современного человека – его нарциссическое стремление к всемогуществу как компенсацию пережитого унижения. Этот конфликт лежит в основе ресентимента как проявления обиды и агрессии по отношению к врагам (реальным или специально найденным по такому случаю), на которых переносится ответственность за своё бедственное положение. Истоки этого на постсоветском пространстве не только в распаде страны, но и в истории Российской империи.

Если своих собственных успехов как пищи для нарциссизма не хватает, то приходится пользоваться гордостью за свою страну, народ и его военные успехи. Здесь работают два испытанных приема: "а они" и "зато". Как пел Юрий Визбор ещё в 60-х: "Зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей, и даже в области балета мы впереди планеты всей". Не ослабевает и популярность высказываний о том, что у них ещё хуже. И то, и другое – это перенос внимания, чтобы ненароком не посмотреть в зеркало и, ужаснувшись, не почувствовать, как трещит по швам не только самооценка, но и понимание того, кто я и как тут оказался.

Почему же самонадеянность, как пожар при сильном ветре, охватывает сегодня всё больше людей? Может быть, потому что в кризисе и постоянном стрессе человек инстинктивно ищет быстрых, простых и лёгких решений в понимании себя и мира. Хватается за то, что не требует борьбы за свободу и следование своему пути. Тогда он незаметно для себя включается в своеобразную иерархию: находит более авторитетных самоуверенных людей, за мнением, идеями и волей которых ему хочется некритично следовать, и самоутверждается в том, чтобы вести за собой тех, кто ему доверяет. Любые сигналы о том, что это путь ложный, игнорируются или подавляются за счет самообмана, лицемерия и навязывания своей правды. Так самонадеянные люди попадают в атмосферу зла и сами создают её.

Что же делать человеку, если он хотел бы справиться со своей самонадеянностью и тем самым хоть немного уменьшить её присутствие в мире? Искать свои собственные пути для этого всюду: в искусстве, психологии, духовных практиках, религии. Тут имеет смысл обратиться за помощью к тем, кто давно нашел ответы на эти вопросы. Например, к обсуждению великопостной молитвы, в которой даётся руководство, как тут следует действовать. Она подробно разбирается в книге Александра Шмемана о великом посте и в речи о Ефреме Сирине Антония Сурожского. В её стихотворном переложении Пушкин пишет: "Дух праздности унылой, любоначалия, змеи сокрытой сей, и празднословия не дай душе моей".

Как видим, сползание к любоначалию как аналогу самонадеянности начинается с праздности. Праздность – это слово, имеющее общее происхождение со словом пустота. Это отсутствие целеустремленности, леность, ничегонеделание. А так как мы знаем, что природа не терпит пустот, то время быстро заполняется развлечениями, различными зависимостями, прокрастинацией, листанием соцсетей и т. п. Чтобы праздность не разрасталась, требуется внимание к любым её проявлениям – как писал в одном из своих последних стихотворений Владимир Высоцкий: "Я до секунд всю жизнь свою измерил и худо-бедно, но тащил свой воз".

Из праздности логично вытекает уныние как уже всеобъемлющее душевное состояние, состоящее в отрицании жизни, тотальном нигилизме. Еще 170 лет назад Иван Сергеевич Тургенев в романе "Отцы и дети" показал нигилизм как явление, разрушающее истинные ценности человеческой жизни и самоубийственное по своей сути. Но сегодня оно никуда не исчезло, скорее наоборот.

Парадоксально, но эта пустота и нигилизм вызывают у человека необходимость компенсации именно через самоуверенность, желание показать свою власть и превосходство над другими людьми. А они, в свою очередь, ведут к празднословию как созданию своего иллюзорного, бессмысленного, неживого мира, проецирующего вовне исходную внутреннюю пустоту. Так саморазрушение приводит к попытке разрушить и всё вокруг.

Поэтому имеет смысл начинать с устранения истоков самонадеянности в праздности и её результатов в своеволии. Если жизнь человека наполнена движением к главным целям, сотрудничеством, смыслами, свободой и самодисциплиной, то ему некогда почивать на лаврах: самонадеянность уходит сама собой.

Опорой тут является вера в себя, которая является противоположностью самоуверенности. Вот как об этом говорил Антоний Сурожский: "Вера в себя… заключает в себе уверенность, что в каждом человеке – и во мне в частности – есть область, которая для меня самого неуловима; и что, будучи изо дня в день самим собой как можно более совершенно, сколь можно более искренне, правдиво, честно, смело, жертвенно, в конечном итоге, я буду раскрывать и приводить в движение всё новые и новые силы, которые ничем не могут быть остановлены".

Каждый из нас делает выбор, во что верить. Верить ли мне в то, что я превосхожу в чём-то других людей и это даёт мне право не обращать особо внимания на свои недостатки и ограниченность, не утруждать себя изменениями и при этом навязывать свою точку зрения. Или верить во что-то более крепкое и надёжное.

Аркадий Даваров – IT-специалист, психолог

Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции​