Первый советский голодомор

Сергей Медведев: Сто лет назад, по окончании Гражданской войны Россию постигла гуманитарная катастрофа – голод 1921–22 годов в Поволжье и ряде других областей. Он унес по меньшей мере пять миллионов жизней, стал крупнейшей невоенной катастрофой в европейской истории со времен Средневековья.

Был он вызван засухой или политикой большевиков? И почему голодомор повторился еще дважды – в 1932–33 годах и 1946–47-м? У нас в гостях Виктор Кондрашин, руководитель Центра экономической истории Института российской истории РАН, доктор исторических наук, профессор.

Корреспондент: Массовый голод 1921–1922 годов, больше известный как "голод в Поволжье", охватывал огромную территорию и затронул примерно 28 миллионов человек в 40 губерниях страны. Современные историки сравнивают его с временами Великого мора при Борисе Годунове и считают крупнейшей катастрофой в европейской истории после Средневековья.

Причины голода – совокупность факторов: рискованное земледелие, засуха, разорение крестьян Первой мировой и Гражданской войной, а также действия большевиков. О количестве погибших точных данных нет, известна цифра в пять миллионов человек, но часть людей вообще не регистрировалась, многие стихийно мигрировали, некоторых вывозили, и они умирали в дороге, не было фиксации умерших и на отдаленных территориях. Умирали от болезней, которые разрастались до эпидемий. Фиксировались и случаи людоедства, в некоторых областях они стали приобретать массовый характер.

Свою роль сыграли иностранные гуманитарные миссии. Отчеты тех лет говорят, что ARA на некоторых территориях кормила около 75% населения: это больше, чем все остальные организации, включая Помгол. В Европе с первой мировой войны остались американские запасы продовольствия, которые тоже были направлены в Россию.

Сергей Медведев: 1921–22 годы – это голод или голодомор? Как вы относитесь к этим определениям?

Виктор Кондрашин: Второй термин – "голодомор" – приобрел свое содержание в связи с событиями на Украине. После этого это понятие стало трактоваться как намеренное уничтожение населения властью путем голода. В традиции голодных лет голодомором называли еще очень сильный голод, когда был массовый мор, массовая смертность населения. В 1921–22 годах, конечно, был голодный мор, поскольку жертвы были ужасными. Это было что-то, напоминающее начало XVII века, голод Великой смуты: по количеству попавших в эпицентр голода, по числу погибших. Это была страшная трагедия, ужасы голода, которых Россия не знала с XVII века.

Сергей Медведев: Случаи людоедства, съеденные кошки, собаки, черви… Ели и глину, а когда глина оказывалась не та, люди умирали.

Виктор Кондрашин: В каждом населенном пункте в эпицентре голода (а это порядка 30 миллионов человек) зафиксированы эти ужасные факты: и людоедства, и общих захоронений, и самоубийств целых семейств на почве голода.

Сергей Медведев: Это все крестьянство?

Виктор Кондрашин: Да, умирали крестьяне, как это ни парадоксально, хлеборобы.

Сергей Медведев: Города это не затронуло?

Виктор Кондрашин: Голод сильно затронул города, но там были единичные случаи. Голодало население и Петроградской, и Московской, и Пензенской, и других губерний. Голод затронул порядка 70 миллионов населения. Это была огромная гуманитарная катастрофа.

Сергей Медведев: В чем ее истоки? Наложилось, как я понимаю, несколько причин: и Первая мировая, и Гражданская война, и продразверстка, и засуха 1921 года.

Виктор Кондрашин: Тут комплекс причин. Конечно, очень сильным катализатором выступила засуха. Это была одна из самых сильных засух в истории России. Но, с другой стороны, такая же примерно засуха 1891 года не привела к таким последствиям. Наиболее подвержены засухам у нас были как раз районы Заволжья, юг России. Уже в 1920 году была засуха, но не такая сильная, а это пик продразверстки, начало антоновщины, восстания. Причем восстание началось в тех уездах, где была самая сильная засуха и где продотряды выгребали все, что было. В этом смысле голод 1921–22 годов был во многом спровоцирован последствиями прежде всего продовольственной политики большевиков и Гражданской войной в целом, так как не осталось запасов, которые обычно были у крестьян.

Сергей Медведев: Эта политика была очевидна для тех, кто осуществлял продразверстку? Они понимали, что будут настолько губительные последствия, или просто была идеология, что надо кормить города, а крестьяне прячут хлеб?

Виктор Кондрашин: Эпицентры голода 1921–22 годов находились в тех губерниях, которые были под советской властью и в годы Гражданской войны являлись основным источником продовольствия для Красной армии. Юг России, Украина, Сибирь – они все были отрезаны. Именно эти районы почти три года подвергались выкачке. И мужчин в армию забрали, и скотину, и лошадей, и посевы сократились, а тут еще засуха. В 1891–92 годах во время засухи были какие-то ресурсы, была возможность просто куда-то уехать. А куда поедешь в 1921–22 годах? Везде разруха, никто не мог оказать реальной помощи, как раньше.

Виктор Кондрашин

Основная масса мужчин была в армии или мобилизована. В деревне остались подростки, женщины, самые слабые. Вообще, надо иметь в виду: крестьяне никогда не будут ждать, когда наступит голод, они будут искать выход, бежать, идти на заработки. Но тогда возможности были очень ограниченны. Была пропаганда со стороны власти, что "не бросим, окажем помощь семенами".

Кстати, интересная деталь: пик крестьянского повстанческого движения в Поволжье был как раз весной 1921 года и дальше летом, когда уже наступал голод. Он начал угасать из-за того, что в деревню стало поступать семенное зерно. Крестьяне поняли, что власть дает им какое-то зерно. Кстати, это факт, что за счет внутренних ресурсов было собрано где-то 30, почти 40 миллионов пудов зерна, которое посеяли в 1922 году. Если бы не посеяли, там бы вообще все умерли. Семенная помощь была оказана ценой того, что до начала посева и до урожая все слабые и те, кто был в эпицентрах, поумирали.

Самый страшный голод был в начале 1922 года. Здесь очень сильно сработал международный фактор. Это и спасло слабых, поскольку сильные еще могли как-то выживать. Допустим, в Россию поступило 35 миллионов пудов зерна, которым кормили до 10 миллионов человек в месяц. Основная помощь была, конечно, от АRА. Она работала в 17 губерниях, там 300 было американцев и 10 тысяч русских сотрудников, которые прежде всего кормили детей, слабых. Это было очень важно.

Это вообще светлая страница американско-российских отношений. Американцы были очень благодарны России за поддержку, оказанную в период борьбы за независимость. Когда возникла трагедия 1891–92 годов, простые американцы откликнулись. Кстати, так же произошло и в 1921–22 годах, потому что основная помощь шла от простых людей. Это была очень благородная операция. А в 1891–92 годах корабли с американских зерном пришли в наши порты, и это зерно было использовано для помощи голодающим.

Сергей Медведев: Американцы вообще были очень привечаемы в Советском Союзе, охлаждение наступило потом.

Виктор Кондрашин: Сталин очень уважал США. Можно вспомнить, какие заказы там были размещены, что было сделано в годы первой пятилетки. Явного антиамериканизма не было. У нас больше клеймили Антанту, прежде всего Англию, Францию.

Летом 1921 года советское правительство обратилось с нотой к Лиге Наций, чтобы снять блокаду и закупить зерно и хлеб для голодающих. В это же время начала работать общественность, Всероссийский комитет помощи голодающим. Лига Наций, которую тогда возглавляли Англия, Франция, Италия, создала знаменитую комиссию во главе с норвежским исследователем Нансеном, и она стала работать.

В то время, в отличие от голода 1932–33 годов, советское правительство не скрывало факт гуманитарной катастрофы, оно обратилось за помощью, и эта помощь была предоставлена в очень больших размерах, и она позволила выйти из кризиса. За счет внутренних ресурсов были собраны средства для того, чтобы засеять поля и накормить работающих. 22 миллиона пудов собрали за счет внутренних ресурсов. А 35 миллионов пошло на то, чтобы кормить детей. Даже ученые высчитали: это значит, что 3,5 миллиона советских граждан были спасены зарубежной помощью. Благодаря этому сумели достаточно быстро выйти из голодного кризиса.

Сергей Медведев: Потеряв при этом пять миллионов жизней.

Виктор Кондрашин: Если говорить, был ли это голодомор… Вы знаете, это все-таки немножко не то, что было потом.

Сергей Медведев: А 1932–33 годы – это уже полностью рукотворный голод?

Виктор Кондрашин: Тот голод был в условиях продолжавшейся Гражданской войны, были восстания, страна еще бурлила, были тяжелейшие последствия Первой мировой войны. Здесь же было абсолютно мирное время. Конечно, голод – это прежде всего результат той политики, которую проводило советское государство.

Сергей Медведев: Можно назвать это политикой уничтожения крестьянства?

Виктор Кондрашин: Я думаю, все-таки нельзя. Эта политика предусматривала превращение крестьянства в советское колхозное крестьянство, которое будет более добросовестно работать и обеспечит государство нужным количеством ресурсов для проведения форсированной индустриализации. То есть этот голод не был запланирован как какая-то акция устрашения. Когда весной 1933 года Сталин осознал, что это катастрофа, ситуация изменилась, стали выдавать продовольственные, зерновые ссуды, создавать политотделы, наводить организационно-хозяйственный порядок.

Другое дело, что они усугубляли ситуацию своими действиями, завышенными планами хлебозаготовок, непродуманными насильственными методами создания колхозов, в которых была уничтожена материально-техническая база и крестьянами, и властью (скотину порезали, не была отработана система стимулирования, принимались какие-то дикие планы). Власть формировалась из числа людей, не совсем компетентных в сельском хозяйстве. Конечно, еще и раскулачивание, когда просто выкинули из деревни, уничтожили самую трудолюбивую часть крестьянства, чего, кстати, не сделали китайцы во время своих революций. Эта политика привела к резкому падению уровня сельскохозяйственного производства, наступил кризис, резко упала урожайность и поголовье скота. Все это было результатом политики.

Раскулачивание крестьянина, с. Удачное Постышевского района Донецкой области

Кстати, 1930 год, когда началась коллективизация, был идеальным в плане погоды, был собран самый большой урожай зерновых за всю историю. Сталин подумал: ага, это колхозы так сработали. В 1931 году, когда наступила засуха, они дали план еще больше и просто все вычистили. А в 1930 году даже большие урожаи тоже забирали целиком и уже к 1931-му отбили у людей всякую охоту работать, все начали разбегаться.

Сергей Медведев: Был ли тут какой-то специфический этнический принцип (украинцы говорят о голодоморе, для Казахстана это трагическая память)?

Виктор Кондрашин: Я соглашусь с мнением ведущего специалиста по сталинизму Олега Хлевнюка: не важно было, какой национальности крестьянин, важно было, чтобы там был хлеб, поэтому доили там, где можно было взять ресурсы для индустриализации, а это основные зерновые районы. Нужны были быстрые деньги для экспорта хлеба: продали, получили валюту, заплатили инженерам. Хлеб был очень удобным средством поддержания взятых темпов индустриализации. В 1933 году Торгсин начал собирать золото, потом развернули ГУЛАГ. Но надо было обеспечить темпы индустриализации валютой, ресурсами. Единственным ресурсом был хлеб.

Сергей Медведев: И ресурсом явилось население, крестьянство.

Виктор Кондрашин: Безусловно, существовал антикрестьянский настрой. Сталин поначалу был против Троцкого, который предлагал облагать крестьян данью, чтобы они оплатили индустриализацию, а потом он сам стал выступать с этой идеей. В 1927 году произошел кризис НЭПа, заключавшийся в том, что крестьяне проявили пораженческие настроения, выступили за крестьянский союз и, по сути дела, не оправдали ожиданий власти на то, что они будут патриотично, затянув пояса, платить повышенные налоги. Когда Сталин в конце 1927-го – начале 1928 года приехал в Сибирь, он понял, что проблема в саботаже. А кто саботажник? Зажиточное крестьянство, община. Поэтому надо сломить их сопротивление, тогда все получится.