"Пытали, пытают и собираются пытать"

• Как служба исполнения наказаний пытается переключить внимание с темы пыток.

• Беспокоятся ли россияне о своих правах? Как менялось отношение к правам человека в России?

СПЕЦОПЕРАЦИЯ В ПРИМОРЬЕ

В конце ноября в России сняли с должности главу ФСИН Александра Калашникова. Но это не остановило пытки и нарушения прав заключенных.

Спецоперация в Приморье

Ситуацию комментирует основатель проекта Gulagu.net Владимир Осечкин.

Что все-таки произошло в исправительной колонии 27: спецоперация по захвату опасной банды внутри колонии или акция устрашения заключенных?

^{Видеоверсия программы}

Владимир Осечкин: Формально это были оперативно-розыскные мероприятия в рамках уголовного дела о так называемом АУЕ. Но то, что было сделано бойцами отрядов специального назначения ФСБ и ФСИН, является очевидным превышением должностных полномочий с применением насилия, истязаний, пыток. Около 150 человек были избиты, примерно 10 часов они находились на полу, не имели права вставать. Основной массе заключенных демонстрировалось, как одного из заключенных, Сергея Савина, насиловали шваброй. Эту фотографию им приносили и показывали оперативники: "Смотрите, один из ваших так называемых "блатных" сейчас подвергся унижению, он уже больше не "блатной". То есть совершались насильственные действия в извращенной форме. И в результате этой страшной акции у одного из заключенных не выдержало сердце, он погиб от неоказания медицинской помощи.

То, что учинили там чекисты и спецназ ФСИН, это не "незаконные действия", а самое настоящее преступление против человечности. Они сделали то же, что в апреле 2020 года в исправительной колонии номер 15 в Ангарске. Правозащитники, журналисты, блогеры, политики, международное сообщество требуют от России прекратить страшные пытки, извращения и бесчеловечность, а генералы ФСИН и ФСБ всем показывают, что они плевать хотели на общественное мнение, на международные стандарты и обязательства России. Они пытали, пытают и собираются пытать дальше. И вот с этим нам всем нужно что-то делать.

Марьяна Торочешникова: А к вам прежде обращались с жалобами люди, отбывавшие наказание в этой колонии в Приморье?

Владимир Осечкин: Эта колония построена, по сути, на деньги заключенных и их родственников. Были сообщения от родственников о том, что их близкие постоянно просят перевести денежные средства на какие-то карты, купить стройматериалы, привезти их с чеками. Деньги, выделяемые из бюджета на ремонт и обустройство исправительной колонии номер 27, расхищались руководством УФСИН. Соответственно, заключенным в обмен на более-менее льготные условия содержания, поощрения, предоставление длительных свиданий, условно-досрочное освобождение приходилось закупать стройматериалы.

Владимир Осечкин

То, что произошло сейчас, – это достаточно подлая история. Оперативники ФСИН прекрасно понимали, каким образом выстроена внутренняя иерархия, и использовали ее для контроля основной массы заключенных; подобная иерархия воссоздана по так называемым "гулаговским понятиям" в сотнях учреждений ФСИН. Вся уголовно-исполнительная система в России организована именно так. Они показывают: "Смотрите, в этой колонии был смотрящий, какая-то группа так называемых "блатных"...". Но это есть в любом учреждении ФСИН!

Но интересно другое. Нам показывают: "Мы провели спецоперацию, чтобы задержать какую-то ячейку АУЕ". Давайте вспомним 2019 год, когда мы на Gulagu.net показали уникальные кадры из "пресс-хаты" питерского СИЗО номер 1, где капо-"разработчики", одетые в майки "АУЕ - Актив УФСИН Един", избивали битами заключенных, вымогали деньги. В той же саратовской ОТБ-1 был дневальный начальника Сергей Ананьев по кличке Ананас, который руководил всеми избиениями и изнасилованиями, получая команду от руководства УФСИН и эфэсбэшников. Была бригада тех, кто бил, пытал, насиловал, принуждал к самооговору, вымогал деньги. Но почему ни в одно пыточное учреждение, где практикуется подобный пыточный конвейер, ни разу не забежал никакой спецназ ФСБ и ФСИН, ни разу не остановил швабру, не арестовал капо-"разработчиков" и все руководство учреждения?!

Понятно, что там, где заключенные пытаются самоорганизоваться, они сейчас собираются это показательно криминализовать и сместить внимание с обсуждения пыточных конвейеров на повестку "мы только что прозрели: оказывается, у нас есть какие-то сообщества, которые живут по так называемым "понятиям". Хотя вся уголовно-исполнительная система пронизана этими "понятиями", они действуют даже в исправительных колониях для бывших сотрудников правоохранительных органов.

Нужно начинать не с ареста кого-то, кто собирает сигареты и чай для распределения нуждающимся, а с ареста тех садистов и коррупционеров, которые парализовали нормальную деятельность уголовно-исполнительной системы и превратили ее в место для кормления.

Марьяна Торочешникова: С нами член президентского Совета по правам человека Ева Меркачева.

Ева, буквально на прошлой неделе закончился ваш "тюремный вояж" – ревизионная поездка трех членов президентского Совета по российским колониям и тюрьмам. О чем вы узнали в ходе поездки?

Ева Меркачева: Мы посетили не только колонии, но и СИЗО, как мужские, так и женские, общались с заключенными. Конечно, улучшились условия содержания, хотя мы находили и камеры, требующие ремонта, где масса всяких вопросов. Но чаще всего мы все-таки обнаруживали, что они стали совершенно другими по сравнению с тем, что было пять-десять лет назад. Одна из колоний произвела на меня сильное впечатление: там в каждом отряде были видеотаксоматы, и осужденные могли сколько угодно звонить близким.

Ева Меркачева

В нескольких колониях мы увидели, что в регионе есть программа, которая позволяет осужденным платно получать высшее образование. Уже есть статистика, показывающая: среди людей, которые получили высшее образование в области психологии или юриспруденции, вообще не было рецидивов.

Из негативного. Все-таки остались камеры, где все как в прежние времена. В некоторых учреждениях осталось и отношение к осужденным, как к людям "второго сорта". В одном из СИЗО есть горячая вода, но ее не стали включать в мужских камерах, потому что, по мнению начальника, это не является обязательным условием.

Марьяна Торочешникова: Вас все-таки пустили в саратовскую тюремную больницу. Удалось ли вам пообщаться с теми, как их называют, "капо-"разработчиками", которые, по заявлениям заключенных, участвовали в пытках и по-прежнему там работают?

Ева Меркачева: Мы пообщались с потерпевшими. Некоторые не соглашались рассказывать, что они тоже жертвы пыток, опасаясь новых истязаний и того, что об этом узнают близкие, соседи. Нам рассказывали, что некоторые "активисты", например, использовали электрошокер. Основных "активистов" осужденные называют "гадье". Они все вывезены из саратовской больницы, находятся в СИЗО. Но остались люди, которые выполняли какие-то мелкие роли: держали за ногу, стояли у двери и следили, чтобы не зашел никто из проверяющих, снимали на видеорегистратор. И поскольку в показаниях они не фигурировали как главные мучители, то, возможно, отделались легким испугом. Один осужденный очень переживал, что если они не понесут наказания, то скоро снова почувствуют себя в силе и займут место тех, кого отодвинули.

В этой истории никто не должен уйти от ответственности! Должна быть наказана вся цепочка, чтобы никто не говорил: "Смотрите, можно выйти сухим из воды".

Марьяна Торочешникова: В других колониях кто-нибудь жаловался на похожие пытки?

Ева Меркачева: Были жалобы в Кировской области, в колонии "Черный дятел". Мы это все задокументировали. С нами даже был областной прокурор, снимавший некоторые показания на видео. Там люди рассказывали, что с ними происходило примерно то же, что и в саратовской ОТБ. СК заявил, что занимается этой историей. Кстати, мы там видели тех "активистов", на которых указывали осужденные. Это накаченные молодцы, все они получили большие сроки либо за убийства с отягчающими обстоятельствами или за сексуальные преступления. И они нам рассказывали, что тоже были жертвами насилия, и якобы у них был выбор: либо их продолжают насиловать, либо они насилуют других. На мой взгляд, многие из них имеют психические отклонения. Все, что они делали в саратовской ОТБ, – это про расчеловечивание.

ДЕНЬ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ДЕНЬ КОНСТИТУЦИИ

На эту неделю приходятся сразу две даты, которые должны напоминать о ценности жизни каждого человека: 10 декабря – День прав человека, 12-е – День конституции России.

День прав человека учредили в 1948 году, когда Генеральная Ассамблея ООН провозгласила Всеобщую декларацию прав человека. И уже на протяжении нескольких лет именно 10 декабря президент России традиционно встречается со своим же президентским Советом по правам человека. Правозащитники используют эту встречу как возможность на самом высоком уровне хотя бы заявить о конкретных проблемах в России и рассказать о наиболее резонансных сфабрикованных уголовных делах.

День прав человека

На видеосвязи с нами – член Московской Хельсинкской группы, доктор юридических наук Илья Шаблинский.

Как менялось в России отношение к идее верховенства прав человека?

Илья Шаблинский: В СССР была выстроена некая идеологическая схема, согласно которой самые важные права – это право на труд, на обеспечение государством экономических условий. Пропаганда работала на то, что права человека важны, но прежде всего социально-экономические, а политические отодвигались на задний план: говорили, что они тоже есть, просто все нормальные люди поддерживают политику партии.

Илья Шаблинский

После развала СССР стали говорить о политических правах, поскольку началась реальная политическая борьба. Эти права – избирательное, право на критику власти, право на свободу слова – стали набирать популярность.

Марьяна Торочешникова: Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав человека и гражданина – обязанность государства. Это вторая статья российской Конституции. На этой неделе Основному закону страны исполняется 28 лет. Год назад, правда, Конституцию отредактировали, но вторую статью не трогали, так что власти по-прежнему обязаны с ней считаться.

Но что происходит на самом деле и чувствуют ли себя люди защищенными законом от произвола? Этот вопрос мы задали научному руководителю "Левада-центра", социологу Льву Гудкову (Минюст называет Центр "иноагентом").

Лев Гудков: Примерно треть населения заявляет о том, что их права в той или иной степени нарушались. Но трудно найти защиту, обращаясь в государственные органы, в полицию, в суд: это люди считают довольно нерезультативным. Более эффективным оказывается обращение к правозащитникам. В большинстве случаев люди добиваются восстановления своих прав или какой-то защиты. Но известность правозащитных организаций очень невелика – туда обращается примерно 8–9% населения.

Больше всего люди чувствуют себя уязвимыми от произвола, административного давления, безобразий в полиции. В большей степени они говорят о необходимости защиты социальных прав – права на жизнь, свободу, личную неприкосновенность, медицинскую помощь. Но последние пять лет, после того, как начала рассасываться крымская имперская мобилизация, резко выросло ощущение незащищенности людей, несправедливости, усиления насилия государства.

Лев Гудков

Очень сильно увеличилась потребность в свободе слова: если в 2016–17 годах о важности этого права говорили 34%, то сейчас – 61%. Люди ощущают резкое давление со стороны властей, ущемление этих прав и обеспокоенность, чувство несправедливости. Индекс страха перед государственным насилием, перед возвратом к массовым репрессиям за последние два года вырос вдвое.

Марьяна Торочешникова: Можно ориентироваться на социологические исследования, а можно отмотать назад, в декабрь 2011 года, когда в России после думских выборов начались массовые протесты, и посмотреть, к чему мы пришли десять лет спустя.

"Мы стали ближе к развязке": 10 лет после Болотной

Илья Георгиевич, и Всеобщая декларация, и Конституция России ставят во главу угла именно права человека, утверждают, что жизнь любого человека выше и важнее интересов государства. Не обесценивается ли намеренно эта идея современной российской пропагандой? Может быть, именно поэтому люди так напуганы вероятностью новых репрессий?

Илья Шаблинский: С одной стороны, Путин и его окружение знают о том, что есть доктрина прав человека, живут в мире, где в большинстве демократических процветающих государств эти права защищаются судами, а суды являются независимыми. Но у них есть корыстные интересы – защищать статус-кво. И исходя из этого они предпринимают спорадические атаки на правозащитное движение, на тех правозащитников, которые кажутся им особенно опасными, как, скажем, Лев Пономарев. Они периодически предпринимают шаги по дискредитации правозащитного движения, которое по старой пропагандистской схеме ассоциируют с вмешательством извне.

Марьяна Торочешникова: А люди понимают, что государство не должно их использовать, что они в этом государстве главные, а государство вторично?

Илья Шаблинский: Нет, так вопрос не ставится. Часть населения просто живет, особо не задумываясь о государстве и политических отношениях. Это люди с очень невысокими доходами. Но если речь заходит о политике, то они склонны доверять государству, особенно если оно говорит о внешних врагах. А о своих правах они готовы думать, если возникает конкретная ситуация. В последние четыре года у огромного слоя людей (примерно того же, который склонен во всем поддерживать власть) постоянно снижаются доходы, так как цены растут.

Марьяна Торочешникова: Почему же люди никак не увязывают нынешнее бедственное экономическое положение с тем, что на протяжении уже многих лет у них нет реальной возможности выразить политическую волю, реализовать свои политические права и свободы? Ведь именно над этим есть смысл задуматься.

В Советском Союзе во времена "митингов молчания" было сложно даже представить, что совсем скоро правозащитные организации, как российские, так и зарубежные, будут работать в России легально, не боясь преследования за отстаивание прав человека. Так и было некоторое время. Но после принятых в 2012 году поправок к закону "О некоммерческих организациях" в России появилось понятие "иностранный агент". Власти тогда заявляли, что подобный статус никак не помешает работе НКО, однако все оказалось иначе.

Власти против "иностранных агентов"

ДУМА НАДУМАЛА

Больше половины россиян, согласно опросу Фонда "Общественное мнение", нуждаются в улучшении жилищных условий. Депутаты Госдумы решили им помочь и немного изменили законы.

"Дума надумала": как депутаты решили улучшить жилищные условия россиян