Список Шляйера. Испанская трагедия

Иван Толстой: История 20-го века оставила нам немало имен тех, кто в самые тяжелые времена спасали людей, рискуя собственным благополучием и даже жизнью. К примеру, всем известны имена шведа Рауля Валленберга или немца Оскара Шиндлера. Об их гуманной деятельности в годы Второй мировой войны немало написано, сняты кинофильмы. Они названы ''праведниками мира''. Немец Феликс Шляйер известен лишь единицам и почетных званий не имеет, хотя в списке спасенных им людей не меньше фамилий, чем в знаменитом ''Списке Шиндлера''. Впрочем, есть и разница. Свой гражданский подвиг Шляйер совершил, спасая людей не от холокоста, а от так называемого ''красного террора'', который свирепствовал в годы гражданской войны в Испании конца 30-х годов. Рассказывает наш мадридский автор Виктор Черецкий.

Виктор Черецкий: Ноябрьским утром 1936 года у дворца Буэнависта, что на мадридской площади Сибелес, остановился дипломатический ''мерседес''. Из него вышел пожилой иностранец внушительной наружности – элегантно одетый, высокий, с пышными усами. Ополченцы-милисьянос, охранявшие вход во дворец, где располагалось военное ведомство, не осмелились остановить важного посетителя, который на испанском, но с сильным немецким акцентом, бросил им на ходу, что идет к самому генералу Хосе Миаха.

Генерал, назначенный лишь несколько дней назад, после бегства из столицы правительства Народного фронта, председателем Хунты обороны Мадрида, немедленно принял посетителя. Ну, а тот без особых дипломатических церемоний прямо с порога накинулся на военного: ''Что творится в Мадриде! Я требую немедленно прекратить кровавый произвол! В противном случае буду вынужден рекомендовать европейским странам принять против вас лично и Народного фронта все необходимые меры!''

Миаха прямо-таки опешил от неожиданности и едва сдержался от грубого ответа типа: ''Не суйся не в свои дела''... Сдержался, поскольку знал, что имеет дело с самим Феликсом Шляйером, человеком известным, прекрасно информированным, и, главное, весьма влиятельным в дипкорпусе. И это при том, что дипломат, осмелившийся угрожать ему – одному из самых авторитетных генералов Народного фронта, – был всего лишь консулом и даже не Америки, Британии или Франции, а Норвегии. Вдобавок немцем по национальности, которого подрядили, поскольку сами норвежцы не очень рвались в воюющую Испанию. Между тем, генерал Миаха понимал и то, что для возмущения у незваного гостя был веский повод. Знал он, что неоправданные убийства, террор в оставленном ему на попечение Мадриде, никогда не найдут понимания ни в Европе, ни в Америке.

Что же конкретно побудило Шляйера устроить разнос генералу, явно выходящий за рамки его полномочий в Испании? Профессор истории католического университета Святого Павла Луис Тогорес считает, что дипломат был потрясен происходящим в испанской столице:

Феликс Шляйер

Луис Тогорес: 6 ноября 1936 года ''национальные силы'', как назывались войска воюющего с Народным фронтом генерала Франко, вплотную подошли к Мадриду. Правительство социалиста Франсиско Ларго Кабальеро, боявшееся, что город мог в считаные дни попасть в руки франкистов, приняло решение перебраться в Валенсию. И одновременно оно решило защищать Мадрид любой ценой. Три последующих года, во время которых Народный фронт контролировал столицу, послужили ему для преднамеренного и организованного уничтожения заподозренного в нелояльности гражданского населения. В массовых убийствах без суда и следствия участвовали коммунисты, которые со временем стали ведущей силой в Народном фронте, социалисты, синдикалисты, и так далее. Всего в Мадриде ими было уничтожено более 25 тысяч человек, хотя точной цифры никто не знает.

Некоторые исследователи утверждают, что террор являлся следствием стихийно проявляемого народного гнева, накопленного за сотни лет угнетения со стороны правящих классов. Это неверно. Люди становились жертвами заранее разработанного деятелями Народного фронта плана по уничтожению потенциальных политических противников. Расстрелы производились в таких мадридский пригородах, как Аравака, Торрехон и особенно Паракуэльос-де-Харама. В последнем, рядом с территорией аэропорта Барахас, произошло наиболее массовое убийство за все время войны. Осенью 36-го года здесь погибли тысячи людей – жертвы революционеров, которые правили ''красным Мадридом'' в годы гражданской войны.

Виктор Черецкий: Был и еще один фактор, которым историки объясняют поведение Шляйера. Как и Рауль Валленберг, он не был карьерным дипломатом и, возможно, поэтому не обладал навыком относиться к происходящему, как говорится, ''дипломатично'', а проще – осторожно, терпимо, без эмоций и даже безразлично. Шляйер был инженером, изобретателем, бизнесменом, человеком высокой культуры – знатоком и коллекционером живописи, меценатом. В частности, до войны он спонсировал работу немецкого колледжа в Мадриде, различных художественных выставок и других мероприятий культурного характера. Кроме того, он был гуманистом, человеком отзывчивым и эмоциональным, воспринимавшим чужие беды как свои. Много тратил на благотворительность, помогал неимущим соотечественникам в Испании и испанцам. В этой стране Шляйер работал с молодых лет, был женат на испанке, прекрасно знал Испанию. Массовые убийства ни в чем неповинных людей, свидетелем которых он стал, вызвали в нем бурное негодование. Позднее Шляйер в своей книге под названием ''Дипломат в красном Мадриде'' описал события осени 36 года с присущей ему эмоциональностью. И особенно то, что увидел, побывав на месте казни в Паракуэльос-де-Харама.

Мильсьянос

Диктор: ''У одного из милисьянос, участников расправы, я выяснил, что к месту казни людей доставляли двухэтажными городскими автобусами. Выводили по 10 человек связанными по двое. Отбирали верхнюю одежду, обувь, портсигары, бумажники... Ставили у глубокой траншеи и расстреливали из пулемета. Затем часть милисьянос, многие из которых принадлежали к уголовной среде, уходила за новой партией жертв, а остальные скидывали в траншею и засыпали слоем земли расстрелянных, порой еще живых людей... Побывав на месте трагедии, я убедился, что длина рва составляла не менее 300 метров. Таким образом в нем могло находиться от 500 до 600 трупов. Тела некоторых жертв частично виднелись во рву, поскольку были едва присыпаны землей. Речь не шла о приговоренных к смерти более или менее легальным путем. Они стали жертвами произвола со стороны лиц, не обличенных какой-либо юридической властью. Расстреливали даже по анонимным доносам. Хватали демократов, республиканцев, либералов, центристов и консерваторов, а также людей, безразличных к политике, – за их социальную принадлежность, за непролетарскую форму зарабатывать себе на жизнь. Люди, не нарушившие никакие законы, оканчивали свой жизненный путь на краю расстрельного рва. Причем с каждым днем уничтожалось все больше людей: подлинная большевистская оргия грабежей и убийств!''

Виктор Черецкий: Почему большевистская? Да потому что ни для кого, в том числе и для Шляйера, не было секретом, что за массовыми расстрелами стояли сталинские советники Народного фронта, направленные в Испанию в начале гражданской войны. Именно они рекомендовали как можно скорее уничтожить предполагаемых мадридских ''врагов народа'' и даже подсказали эффективный метод массового уничтожения на краю заранее вырытых глубоких траншей. Историк, автор книг о гражданской войне Сесар Видаль.

Сесар Видаль: Я думаю, что в истории с Паракуэльосом роль советских советников была решающей. Действительно, советские эмиссары упорно настаивали на необходимости расстрелять всех потенциальных противников Народного фронта, чтобы не допустить их перехода в стан франкистов. Они же научили испанцев методике массового уничтожения людей. Эта методика в свое время уже применялась в России – во времена гражданской войны. Я имею в виду расстрел у заранее вырытого гигантского рва с тем, чтобы тела погибших затем сбросить в этот ров. Ни до, ни после этого в Испании так людей не уничтожали. Присутствие сотрудников НКВД в стране наблюдалось с июля 1936 года.

Виктор Черецкий: Между тем Шляйер не опускал руки и пытался противостоять как мог ''красному террору''. До и после упомянутого визита к генералу Миаха, который, по свидетельству дипломата, заявил ему, что знать ничего не знает о творимых в столице злодеяниях, консул неоднократно посещал мадридские тюрьмы – Модело, Сан-Антон и Порлиер – в сопровождении представителя Международного Красного Креста швейцарца Джорджа Хенни. Посещал Шляйдер и так называемые ''чекас''. Эти карательные органы, названные в честь советского ЧК, имелись в каждом мадридском квартале. Они занимались арестами, пытками и уничтожением без суда и следствия предполагаемых врагов Народного фронта. Часто самосуды производились прямо на улице, в парках или на шоссе вблизи столицы.

Кроме того, дипломат выяснил, что каждую ночь из тюрем и отделений ''чекас'', под предлогом перевода в места заключения в тыловой Валенсии вывозились на автобусах сотни арестованных. Их поездка длилась недолго: маршрут заканчивался в Паракуэльосе. Не смог ничего добиться норвежский консул и от деятельницы Компартии Долорес Ибаррури. Она тоже якобы ничего не знала об убийствах, но при этом ''Пасионария'' уверенно заявила, как вспоминал Шляйер, что ''для достижения мира в стране необходимо, чтобы одна половина Испании, а именно та, что представлена Народным фронтом, физически уничтожила другую половину – франкистскую''.

Ничего не знал о массовых расстрелах и заместитель Миаха по вопросам безопасности Сантьяго Каррильо, будущий генсек компартии. Он даже гарантировал Шляйеру, что арестованный накануне испанский адвокат норвежского консульства Рикардо де-ла-Сьерва жив-здоров и скоро обретет свободу. И это при том, что к моменту разговора Шляйера с Каррильо адвоката уже не было в живых. Его уничтожили как сына бывшего ''реакционного'' министра. Между тем Каррильо обещал дипломату, что все выяснит и, если нарушение законности действительно имеет место, то оно будет пресечено. Вот что пишет в своих воспоминаниях об этой встрече Феликс Шляйер.

Сантьяго Каррильо

Диктор: ''Каррильо утверждал, что понятия не имел о творимых злодеяниях, что показалось мне откровенной ложью. Несмотря на его обещание разобраться, в последующие дни расстрелы продолжались. Людей по-прежнему вывозили из тюрем и убивали. Таким образом, ни Миаха, ни Каррильо ничего не сделали, чтобы прекратить террор. Кроме того, они по-прежнему утверждали, что не смогли ничего выяснить о расстрелах, о которых мы им сообщали''.

Виктор Черецкий: С Каррильо я был знаком и неоднократно общался в Москве, а затем и в Испании: вплоть до кончины этого коммунистического деятеля в 2012 году. Он даже как-то взял у меня интервью по поводу советской перестройки, поскольку, оставив должность генсека компартии, одно время подвязался в качестве спецкора мадридской газеты ''Паис''. Помню, что во время ужина в московской гостинице ''Октябрьская'', нынешнем ''Президент-Отеле'', осмелев после нескольких рюмок "Столичной", я прямо спросил его о расстрелах в Паракуэльосе и получил в ответ, что, мол, расстреляли всего-то ''парочку матерых фашистских убийц-заговорщиков, врагов свободы и демократии'', а скандал вокруг этого дела раздул один иностранный консул – ''нацист, личный эмиссар Гитлера'', – чтобы заработать и заодно оклеветать Народный фронт.

Я промолчал, тем более, что в то время еще не знал, что в Паракуэльосе было убито порядка 10 тысяч человек. Ведь в СССР об этом никто даже не заикался. Разумеется, не говорилось и о том, что речь шла об организованном и систематическом уничтожении по сталинским стандартам в основном представителей мадридской интеллигенции: писателей, университетской профессуры и школьных учителей, журналистов, юристов, священников, аристократов, предпринимателей и так далее. Среди расстрелянных ''матерых фашистских убийц и заговорщиков'' оказалось и 270 детей. Их уничтожили вместе с родителями. Так что Каррильо продолжал лгать спустя много лет. Ну а Шляйер, убедившись, что не в состоянии остановить творившийся произвол, попытался обратиться к мировой общественности. Рассказывает историк Антонио Мануэль Мораль, профессор Университета Алькала-де-Энарес.

Антонио Мануэль Мораль: Феликс Шляйер не только обнаружил и разоблачил, но и поведал миру об убийствах в Мадриде. В первую очередь, он сообщил о них руководителям других дипломатических миссий, к примеру, послу Аргентины Эдгарду Пересу. Последний также отправился к месту массовых казней, обнаружил рвы с телами убитых и убедился, что расстрелы действительно имели место. Об этом он составил подробный доклад, который и отправил в Аргентину. Ну, а поверенный в делах посольства Великобритании попросил у него копию этого документа и отправил ее в форин-офис. В Лондоне, где многие сочувствовали Народному фронту, он произвел эффект разорвавшейся бомбы.

Вдовы расстрелянных в Паракуэльосе на месте трагедии

Виктор Черецкий: Помимо аргентинского дипломата, Шляйер убедил заняться спасением мадридцев и других коллег. Особо стали помогать ему послы Чили, Кубы и Чехословакии. Между тем, немец составил собственный доклад о трагедии в Мадриде. Он содержал обширную информацию, основанную на увиденном, на беседах с руководителями Народного фронта и на свидетельских показаниях участников расправ. К тому же Шляйеру удалось составить поименный список расстрелянных, хотя и не полный. Доклад предназначался для Лиги наций, а доставить его в женевскую штаб-квартиру этой организации должен был представитель Красного Креста Джордж Хенни. Однако, до Женевы самолет Хенни не долетел – был сбит истребителями, предоставленными СССР Народному фронту вместе с летчиками. Историки считают, что происшествие не было случайным – за Хенни и перевозимыми им документами велась охота. Народный фронт не был заинтересован в том, чтобы они попали в Лигу наций. Рассказывает мадридский историк Педро Корраль.

Педро Корраль: Представитель Международного Красного Креста Хенни вылетел 8 декабря из аэропорта Барахас на самолете Потэ, обслуживающем французское посольство. Он вез всю документацию, касающуюся убийств, – только хорошо проверенные сведения. Сначала к его самолету приблизился советский истребитель с опознавательными знаками Народного фронта. Ничего не подозревавший пилот французского самолета продолжал полет. Но вдруг появился еще один истребитель и в упор расстрелял Потэ. Несмотря на это, самолету удалось приземлиться в провинции Гваделахара. Правда, при этом он перевернулся. Из пассажиров сразу никто не погиб, хотя через несколько дней от полученных ран скончался один из них – корреспондент Paris-Soir Луи Делапрэ. Правительство Народного фронта, как и в случае с расстрелами в Мадриде, скрыло факт своего участия в этом деянии. Оно обвинило в нападении франкистскую авиацию. Таким образом, речь шла, во-первых, о попытке уничтожить Хенни и его документы, а затем скрыть это преступление.

Виктор Черецкий: Надо сказать, что затея частично удалась. Хенни оказался надолго в госпитале, а его портфель с документами, собранными консулом Шляйером, исчез. Тем не менее, правда о преступлениях в Мадриде со временем стала известна в мире.

Впрочем, большинство испанских историков считает, что главным в деятельности Шляйера в годы войны было все же не его разоблачение Народного фронта, а спасение людей. В 1936 году посольство Норвегии на улице Хосе Абаскаль в районе Чамбери, а также снятое на личные средства консула большое соседнее здание, на которое он вывесил норвежский флаг, стали убежищем для почти тысячи жителей Мадрида, в том числе 120 детей. Любопытная деталь: чтобы снабжать детей молоком, консул приобрел несколько коров и содержал их в посольском гараже. За продуктами еженедельно отправлялись в ближайшие деревни два грузовичка посольства. И тоже с риском для жизни. Один из сотрудников диппредставительства, ведавший снабжением, был схвачен милисьянос и казнен.

С участием врачей, монахинь и священников, которые укрывались в посольстве, Шляйер создал медпункт и, как теперь говорят, группу психологической поддержки. Ведь обстановка среди постояльцев Шляйера была непростая. Здесь было много пожилых и больных, люди не могли месяцами выходить на улицу или даже подойти к окнам – посольство постоянно было окружено милисьяноc, которые время от времени стреляли по окнам и норовили прорваться в здание, чтобы расправиться с его обитателями. Многие из тех, кого укрывал Шляйер, страдали нервными расстройствами, поскольку сами едва избежали гибели, потеряли близких или не знали об их судьбе. Консул делал для людей все что мог, но тем не менее продуктов и особенно лекарств постоянно не хватало.

Справа – бывшее посольство Норвегии, слева – здание, снятое для спасенных мадридцев

Католический священник отец Эухенио Мартинес, многие годы изучающий историю Шляйера, считает, что его имя незаслуженно забыто.

Эухенио Мартинес: Помимо того, что Шляйер был одним из разоблачителей преступлений в Паракуэльосе, он спас от верной смерти почти тысячу человек. Он дал им убежище, воспользовавшись тем, что фактически выполнял функции посла Норвегии, поскольку такового в Испании не было. Здание посольства и прилегающий дом он превратил в жилье для спасенных. Среди них было много детей. К сожалению, наши кинематографисты до сих пор не обратили внимания на фигуру Шляйера, ведь о нем можно было создать прекрасный сериал. Несмотря на то что как дипломат он пользовался иммунитетом, риск был огромным. Ему приходилось добывать питание для всех этих людей, которые жили в посольстве целый год, пока их не удалось вывести из города. Он старался спасти как можно больше жителей Мадрида от репрессий, людей, которых убивали даже за посещение церкви, за католическую веру или просто за то, что они были одеты в костюм, а не в рабочую робу, и носили галстук.

Виктор Черецкий: Несмотря на острые проблемы, в посольстве жизнь шла своим чередом – здесь справлялись свадьбы, рождались дети. Между тем, Шляйер продолжал почти ежедневно посещать тюрьмы. Во-первых, чтобы препятствовать расстрелам, а во-вторых, чтобы как-то облегчить жизнь заключенных, особенно женщин. Он лично на посольской машине сопровождал автобусы с арестованными при их транспортировке, наблюдая, чтобы они не были казнены по дороге, как это не раз бывало. В женскую тюрьму он привозил продукты. Консулу удалось добиться освобождения десятков арестованных и добыть для них документы для выезда из Испании. Ну а когда милисьянос разгромили посольство Германии, он смог вывести скрывавшихся там людей и укрыть в посольстве Норвегии.

Эухенио Мартинес: Шляйер взял на себя труд посещать тюрьмы, особенно женскую тюрьму, с тем, чтобы улучшить содержание арестованных. С этой же целью он общался с многими руководителями Народного фронта. Он добивался у них приема, звонил, настаивал, делал все возможное. Так что этот человек с большой буквы достоин нашего уважения. Он был большим и физически – высокого роста, атлетического телосложения и огромной энергии, хотя ему в те времена было около 70. Своей смелостью, самопожертвованием, гуманизмом, своими деяниями он нисколько не уступает Оскару Шиндлеру и другим людям, признанным праведниками. Грустно лишь, что деяния нашего героя никем по достоинству не оценены. А ведь это наша история, история подвига во имя жизни, совершенного с июля 36-го по середину 37-го года.

Виктор Черецкий: Действительно, к июлю 37 года Шляйер вконец разругался с властями Народного фронта. Его лишили консульской экзекватуры и даже попытались арестовать по обвинению в шпионаже. Дипломат сначала выехал в Германию, но уже к зиме того же года возвратился в Испанию. Поселился в Сан-Себастьяне, находившемся под контролем франкистов, откуда пытался, через свои связи в Мадриде, помочь в эвакуации своих подопечных испанцев. Кроме того, он испросил аудиенцию у Франко и уговорил его предпринять обмен пленных с Народным фронтом. Затем посредничал при этом обмене. После войны Шляйер возвратился в Мадрид и продолжил заниматься предпринимательской деятельностью. Он написал две книги – первую, уже упомянутую, ''Дипломат в красном Мадриде'', Шляйер опубликовал еще в конце 30-х годов. Вторая работа – автобиография вышла в свет лишь в 2006 году. Это посмертное издание. Книга называется ''Шваб в Испании''.

Могила Шляйера

Умер Шляйер в 1950 году. Похоронен на небольшом так называемом Гражданском кладбище испанской столицы. По иронии судьбы его могила находится недалеко от захоронения Долорес Ибаррури, премьера Ларго Кабальеро и других деятелей Народного фронта, с которыми он в свое время отчаянно боролся. Любопытно, что в последние десятилетия некоторые испанские исследователи левой ориентации попытались ''раскрутить'' тезис Сантьяго Каррильо о том, что Шляйер вовсе не был гуманистом, а спасал исключительно за деньги фашистских преступников, врагов свободы. И одновременно, по заданию нацистской Германии всеми силами досаждал Народному фронту. Однако изыскания оказались напрасными – никаких доказательств бизнеса Шляйера на спасении людей, ни его связей с нацистами, ни шпионской деятельности в пользу франкистов, обнаружено не было – ни в Испании, ни в Германии.