Какой будет операция против ХАМАС? Как связаны войны против Израиля и Украины? В эфире военные эксперты Юрий Федоров, Михаил Притула и главный редактор информационной службы 9-го израильского телеканала Дмитрий Дубов.
Видеоверсия программы
Михаил Соколов: Сегодня с нами будут военный эксперт Юрий Федоров, главный редактор информационной службы израильского 9-го канала Дмитрий Дубов и военный эксперт Михаил Притула. Для начала посмотрим обзор событий войны Израиля против ХАМАС.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Война Израиля с ХАМАС
Михаил Соколов: Действительно, погибло много людей – 1400 человек в Израиле, 200 взято в заложники. Какие бы вы извлекли уроки из этого внезапного нападения как военный эксперт?
Юрий Федоров: С моей точки зрения, это нападение явилось естественным результатом многих факторов. Мне кажется, один из главных выводов, который можно и нужно сделать из всей ситуации, которая возникла в результате террористического акта, нападения на Израиль, – это необходимость пересмотра стратегических установок цивилизованных тех стран, которые могут являться целью террористов, по отношению к террористическим организациям. Не секрет, что по отношению к ХАМАС, не только к его радикальному крылу военному, но и по отношению к политическому руководству, как мне кажется, недооценивалась опасность этой организации ни в самом Израиле, ни вокруг него, ни в мире в целом. Хотя военное крыло было объявлено террористической организацией, но в общем ХАМАС рассматривался как некий партнер, с которым можно иметь дело, в том числе и в Москве, где на протяжении последних двух лет руководство ХАМАС принимали как минимум три раза. Нужно пересмотреть стратегические установки, нужно бороться с этим злом. Попытки умиротворения этой конкретной организации и похожих на нее оборачиваются человеческими трагедиями и оборачиваются перспективой очень тяжелой войны, которая, скорее всего, все-таки будет осуществлена в Израиле против ХАМАС. Какую конкретно форму эта операция примет, мы пока не знаем. Возможно, этого не знают, пока еще окончательные планы не утверждены, в самом Израиле. Видимо, она неизбежно и неотвратимо приближается.
Михаил Соколов: Когда можно ждать начала этой наземной операции в Газе? Объяснения по поводу этой паузы, что погода мешает каким-то активным действиям авиации, насколько я понимаю, это похоже на некоторую отговорку все-таки. Чем будет заполняться эта пауза? Видимо, какими-то политическими действиями?
Юрий Федоров: Это будет заполняться тем, чем она заполнялась и до этого. С одной стороны, будет заблокирован периметр сектора, будут продолжаться ракетные удары по городу Газа прежде всего с целью уничтожения каких-то наземных военных объектов ХАМАС. Проблема в том, что с помощью авиаударов очень трудно уничтожить подземные коммуникации, сеть подземных туннелей, бункеров и всего прочего. Часто выходы из этого подземного лабиринта находятся в больницах, мечетях, школах, других общественных зданиях, которые армия обороны Израиля старается не затрагивать. Это, естественно, идет на руку боевикам. Будут продолжаться попытки эвакуации мирного гражданского населения из города Газа, из северной части сектора в южную часть сектора. Это говорит о том, что наземная операция планируется прежде всего в отношении северной части города Газа, плюс некоторых других поселений, сравнительно небольших городов, которые находятся там же. ХАМАС, естественно, будет препятствовать этой эвакуации с тем, чтобы использовать остающееся в городе население в качестве живых щитов, что, естественно, не облегчает проведения наземной операции. Пауза, я думаю, в последнюю очередь обусловлена погодными условиями, современная авиация действует в любых практически погодных условиях, за исключением очень экстремальных. Проблема заключается в том, что чем лучше подготовлена операция и полнее осуществлено планирование, яснее все задания доведены до командиров частей и подразделений, тем успешнее будет эта операция, тем меньше жертв понесет и армия, и гражданское населения.
Михаил Соколов: Что с обстановкой у вас происходит? Я так понимаю, что вы из убежища к нам в эфир вышли?
Дмитрий Дубов: Я сегодня работал в парламенте, где началась зимняя сессия Кнессета. Вдруг звучит сирена, нас всех погнали в защищенное помещение, причем всех – депутаты, министры, журналисты.
Михаил Соколов: Что обсуждалось на заседании Кнессета? Какие-то объяснения происшедшим событиям даны, планы на перспективу?
Дмитрий Дубов: Никакого объяснения произошедшим событиям пока не дает никто. Понятно, что есть ответственные за этот прокол. Кстати говоря, впервые сегодня глава Общей службы безопасности заявил, что ответственность лежит на нем. И это, наверное, логично, поскольку Общая служба безопасности именно подобного рода вопросами должна заниматься. Сейчас мы всей страной решили, что сейчас не время искать виновных, не время разбираться в том, как произошло, как это стало возможным. Будет создана правительственная расследовательская комиссия, которая найдет виновных, и будут сделаны какие-то персональные выводы. Поэтому этот вопрос сегодня не обсуждался. В прошлой жизни, до войны мы говорили о расколе и в Израиле, о противоречивых инициативах касательно юридической реформы, сейчас все эти вопросы сошли с повестки дня не просто потому, что война, а еще и потому, что в рамках нового расширенного кабинета официально объявлено о состоянии войны, создан так называемый кабинет войны, было договорено никакие законопроекты, которые не касаются напрямую и ведения боевых действий, и жизнеобеспечения, функционирования государства в военный период, на рассмотрение парламента не выносить. Сегодня все как один говорили плюс-минус одни и те же слова, даже не все парламентарии присутствовали, потому что очень многие из них сейчас, что называется, в поле, помогают людям, которых эвакуировали. Разрушены целые населенные пункты, людей сейчас расселяют по другим населенным пунктам. Поэтому очень тяжелая атмосфера. Вообще в стране очень тяжелая атмосфера, в парламенте очень тяжелая атмосфера. Мы понимаем, что будет наземная операция, мы не знаем, когда она начнется. Если она начнется – это будет нечто не имеющее аналогов. Последняя наземная операция была в 2014 году – это была пробная версия. То, что планируется сделать сейчас, по крайней мере на уровне декларативном, на уровне заявлений – это полностью уничтожить режим ХАМАС. Это значит, что армия значительной силы, невиданной доселе в своих масштабах, войдет на территорию сектора Газа. Абсолютно прав ваш собеседник, там есть вызовы в виде подземных туннелей, палестинские террористы как черти из табакерки просто выскакивают из-под земли в буквальном смысле слова, отрабатывают по нашим силам, ныряют обратно под землю. Там есть ложные туннели, туннели-западни. Это отдельная фортификационная система, которая заслуживает отдельного изучения, наверное, в учебниках войны. Но это, безусловно, осложняет нам задачу, мы понимаем, что этот вызов присутствует. Мы обожглись очень сильно в 2014 году, когда немало наших ребят погибло именно из-за этого, просто силы продвигались, а сзади выходили палестинские террористы, стреляли нам в спину, из туннелей прорытых выбегали и ныряли обратно. Эти туннели хороши и для того, чтобы хранить тела погибших или похищенных – это тоже для ХАМАС повод для торга. Я ничуть не сомневаюсь в том, что наши заложники, которые там находятся, они тоже под землей.
Михаил Соколов: Тема заложников как-то поднималась в последнее время, я имею в виду переговоры, что-то стало известно о людях?
Дмитрий Дубов: Тут надо понимать, что чем меньше мы знаем, тем лучше. Информации ноль. Есть какие-то косвенные признаки того, что госсекретарь США Энтони Блинкен сейчас занимается этим вопросом хотя бы потому, что среди заложников есть американские граждане, более 10. Есть косвенные признаки того, что пытаются подключить Катар к переговорам. ХАМАС нечего терять, он настолько сильно преуспел, что ответный шаг Израиля направлен на тотальное физическое его уничтожение. В борьбе за выживание уже не важны заложники. Если действительно стоит вопрос о том, жить ему или умирать, то он умрет, забрав с собой как можно большее количество людей. Это очень страшно звучит, то, что я сейчас говорю, но все это понимают. Конечно же, это в топе приоритетов. Если не началась до сих пор военная операция, то погода, кстати говоря, – это фактор для наших дронов, которые постоянно находятся в небе, контролируют, отслеживают, так или иначе свою задачу выполняют. Вполне возможно, наземная операция не началась еще и потому, что пытаются в оставшееся время использовать эту ситуацию по максимуму, максимум выжать из того, чтобы кого-нибудь все-таки отпустить. Не забываем, там есть дети, грудные дети, там есть женщины, старики, больные люди. По крайней мере, эти категории людей отпустить, есть надежда. Я не верю в человеческое обличие этой группировки, они давно уже, прошу прощения за формулировку, после того, что мы видели, слов других не остается, они давно уже озверели. Обращаться к ним на языке логики: давайте поменяем чуть-чуть заложников в обмен на возобновление гуманитарной помощи: свет, газ, топливо, пожалуйста, – они на это уже могут не пойти, уже пройденный этап.
Михаил Соколов: Как-то можно отделить ХАМАС от мирного населения какими-то методами? Этот вопрос ставится европейскими странами и Соединенными Штатами. Какой отклик на эти просьбы?
Дмитрий Дубов: Тут очень многоплановая на самом деле проблема. С одной стороны, это не секрет, ХАМАС использует собственное население в качестве живого щита. Я могу вам предоставить доказательства, озвученные жителем сектора Газа, он в этой беседе признается, что именно боевики ХАМАС не позволяют населению эвакуироваться на юг, поскольку, видимо, военные действия Израиль начнет на севере с сектора Газа. Я слышал сегодня от источников, которые заслуживают доверия, моего по крайней мере, что ХАМАС, дело доходит до того, что он просто расстреливает людей, которые идут на юг. Это просто говорит о степени его отчаяния. Поэтому какие претензии к нам по поводу того, как отделить мирное население от боевиков ХАМАС? Мы со своей стороны предупредили неоднократно мирное население Газы эвакуироваться. Еще один момент: любой удар израильской армии по целям сопровождается юридической консультацией относительно того, правомочен он или нет. Все держат в голове вероятность теоретическую того, что нас за это могут потом в судебном порядке преследовать. Поэтому все действия находятся в рамках правового поля. Если есть ошибки, они всегда есть, они никогда не бывают преднамеренными – это не злой умысел. Когда жителям Газы стало известно о том, что произошло в Израиле, они выходили на улицу и фестивалили, радовались. Теперь они бегут, потому что у каждого действия есть свои последствия, на каждое действие есть противодействие. Мы прекрасно понимаем, что мирное население ни в чем не виновато, но когда в Газу привозят труп солдата, и мирное население начинает его топтать и измываться над ними и радоваться, то я не вижу в этих людях признаков мирного населения. Да, существует проблема, действительно. Кстати говоря, больница, где находятся раненые, пострадавшие, больные, построена по образцу израильских больниц, является штаб-квартирой верхушки ХАМАС, правда, они под землей сидят, прикрываются этим мирным населением. Это нарратив – мирное население гибнет в результате действий израильской армии, он ложен. Мирное население Газы гибнет в результате действий ХАМАС, а не израильской армии.
Михаил Соколов: Если такие военные действия будут вестись наземные и подземные, то, естественно, потребуются разнообразные меры контроля, соответственно, придется задержаться, придется отвечать за поведение мирного населения, кормить его, поить, держать в каком-то нормальном состоянии. Господин Байден сказал, что оккупация была бы ошибкой. Что вы думаете по этому поводу?
Дмитрий Дубов: С господином Байденом согласен посол Израиля в США и посол Израиля в ООН, которые сегодня заявили открыто о том, что итогом этой войны не будет оккупация. Будет действительно вопрос вопросов, который вы задаете, который мы задаем, который я лично задавал до сих пор с момента начала войны, этого декларативного заявления, что целью войны является свержение режима ХАМАС: а что потом? Абсолютно понятно, что кто-то должен будет контролировать эту территорию, на которой проживает порядка двух миллионов человек, ими надо управлять. Понятно, что Газу необходимо восстанавливать, там должна быть какая-то гражданская администрация. Дело в том, что ХАМАС есть два: есть ХАМАС, который управляет, гражданский ХАМАС, и есть военизированное крыло ХАМАС. И те, и те террористы по большому счету. Но ХАМАС, который гражданский, – это тот ХАМАС, с кем мы прямо или косвенно до сих пор координировали поставки электричества, воды, стройматериалов, на которые надо строить дома, продуктов. Вопрос, с каким контрагентом мы будем работать после того, как мы свое бело-голубое знамя водрузим над каким-то объектом и скажем: все, мы победили? Ни у кого сейчас либо нет ответа, либо они пока не дают ответ на этот вопрос по разным причинам.
Абсолютно понятно, что оставаться на территории сектора Газа – это не то чтобы нежелательный вариант, он близок к самоубийственному варианту. Также абсолютно понятно, что вакуума не бывает, после уничтожения ХАМАС, если предоставить их самим себе, там возникнет монстр пострашнее ХАМАС в сто раз. У радикализма, как показывает практика, нет крайней черты. Кто-то там возникнет, и этот кто-то вновь будет заниматься террористической деятельностью. Тогда чего мы достигли этой операцией, этой войной, которая неминуемо будет сопровождаться жертвами, не говоря о том гигантском количестве людей, которые уже погибли. Со времен войны Судного дня не было таких жертв. Мы не знаем, что будет после победы, мы не знаем, что будет после войны. Это очень и очень важный вопрос, который необходимо задавать. Я думаю, что этот вопрос мы будем задавать чуть позже.
Если вы спросите меня, то на каком-то этапе мы начнем разделение между условным гражданским ХАМАС и военным ХАМАС. Военный ХАМАС необходимо нейтрализовать, ликвидировать, стереть с лица земли, выкалить каленым железом. Гражданский ХАМАС, если уместно говорить, он необходим только потому, что нам надо переложить ответственность за управление этой территорией на кого-то. У нас нет никакого желания ни оставаться там, ни вмешиваться в их дела. Это головная боль, от которой в свое время отказался Египет, понимая, что Газа ничего, кроме проблем, не сулит. Все время после того как Израиль вышел из Газы в 2005 году, год спустя боевики ХАМАС просто сбрасывали живыми всех, кто причастен к ФАТХу, с крыш многоэтажек. ХАМАС просто завоевал эту территорию с помощью террора, с помощью террора властвует над этой территорией. После того как этой террористической группировки не станет, возникает вопрос: кто будет править ХАМАС дальше? Я желал бы знать ответ на этот вопрос сейчас, но, к сожалению, я его не знаю.
Михаил Соколов: Михаил, что вы думаете о предстоящей операции Израиля как военный эксперт?
Михаил Притула: Я думаю, что Израилю приходится решать вопросы и с ХАМАС, и с "Хезболлой". Потому что ХАМАС и "Хезболла" так или иначе координируют свои действия, пусть не друг с другом координируют, но и со своим куратором. Нужно понимать, что "Хезболла" создана Ираном, прокси Москвы, ХАМАС можно рассматривать как организацию, которая была создана с помощью Москвы, по-другому рассматривать их действия вообще невозможно, включая то, что это началось 7 октября, в день рождения Путина. Эти организации создавались в 1985–87-м годах, когда уже Советский Союз начал трещать. Разведка Советского Союза раскладывала свои яйца, создавала напряженность в разных местах мира.
Михаил Соколов: Хотелось бы посмотреть в будущее прежде всего. Предстоит серьезная кровопролитная операция, которая в этой системе застройки сложной, с этими тоннелями. Это действительно тяжелое испытание, которое предстоит израильской армии.
Михаил Притула: Армия обороны Израиля поставила население Палестины перед таким очень интересным выбором: или вы будете сейчас собирать свои пожитки и пытаться переселиться куда-то, или что-то будете решать с ХАМАС. Интересно наблюдать за этим миллионом человек, которые готовы подняться и куда-то ехать вместо того, чтобы уничтожить боевиков, которых они знают. Тем не менее это их выбор, это их гражданская позиция, они имеют право уйти со своей земли, подождать, пока закончится военная операция. Меня больше всего в этой ситуации интересует позиция таких стран, как Египет, Иран или Сирия. Чего бы им не принять огромное количество беженцев из сектора Газа на свою территорию? Иран побеспокоился о том, как будет происходить жизнь людей из сектора Газа? Вот как раз по примеру Европейского союза принять у себя даже не 10 миллионов беженцев, как Европейский союз принял с Украины, а принять всего два миллиона беженцев из сектора Газа. Тем не менее почему-то ни Иран, ни Саудовская Аравия, ни Катар этого не делают. Очевидно, что удержание такого количества людей на этой территории – это является их целенаправленной политикой для того, чтобы можно было потом говорить, что мирное население, давайте будем с ним что-то делать и так далее. Это то мирное население, которое породило ХАМАС, то мирное население, которое его поддерживало как минимум последние 18 лет. Я согласен с Дмитрием, называть его мирным населением можно вполне условно. Мы видим, что даже те страны, которые якобы должны их поддерживать, принять у себя мирных граждан, они этого не делают. Это все единая политика, направленная на то, чтобы потом говорить, что Израиль нарушает гуманитарные права этой территории. Понятно, что логика терроризма, логика удержания мирного населения как заложников – это все логика, которая координируется из одного места, из одного центра, именно из того центра, откуда прислали инструкторов, откуда приходили разведданные для ХАМАС, для "Хезболлы". Если по большому счету говорить, это элементы одной войны, которую ведет Москва по всему цивилизованному миру.
Михаил Соколов: Каковы перспективы сейчас операции и дальнейших действий Израиля? Говорили о возможности оккупации, возможности тех же Организации освобождения Палестины, ФАТХ взять под управление этот сектор или какие-то силы появятся из арабского мира, все-таки возьмет Лига арабских государств под контроль. Что впереди?
Юрий Федоров: Мне представляется, что в будущем после проведения наземной операции, после разгрома ХАМАС, при всей сложности этого дела с военной точки зрения, с технической точки зрения, я думаю, это неизбежно, в качестве образца можно взять, например, так называемые зоны Б, которые на Западном берегу устроены в соответствии с соглашениями в Осло. Это зона, которая в гражданском отношении управляется палестинской национальной администрацией, действующей на Западном берегу, в отношении безопасности она управляется и контролируется израильскими службами соответствующими, там двойное управление за безопасность отвечает, за управление, за гражданскую ситуацию, за снабжение отвечает палестинская национальная администрация. Юридически сектор Газа является частью той территории, которая относится к Палестинской национальной автономии, которая сейчас обозначена как государство Палестина, но государство это самоназванное. Я не исключаю, что гражданская власть может быть передана тем или иным представителям палестинской национальной администрации, которая базируется в Рамалле. По крайней мере, какая-то юридическая основа под такой моделью есть. Что касается перспектив наземной операции, все зависит от того, насколько быстро она будет подготовлена, насколько хорошо она будет подготовлена. Я думаю, здесь торопиться ни к чему, нет оснований ради того, чтобы выиграть там два-три дня, проводить какие-то неподготовленные действия. Чем лучше она подготовлена, тем меньше жертв. Очевидны и трудности, которые есть. В какой мере можно говорить о том, чтобы штурмовая пехота, например, или спецподразделения Израиля шли бы вперед при поддержке артиллерии, бронетанков? Главное заключается в том, чтобы не бросить в городскую застройку бронетехнику – это самоубийственно. Другие варианты, я думаю, профессионалы в армии обороны Израиля разрабатывают соответствующие вещи, мы просто этого не знаем и не можем знать.
Михаил Соколов: Как вы прокомментируете позицию России, которую высказывает Владимир Путин? Тут и тезисы создания Палестинского государства, и выступления мирных палестинцев, и сегодня контакты с Сирией, Палестиной и Египтом? Не было звонка до сих пор, как я понимаю, Нетаньяху с соболезнованиями. Может ли этот подход Москвы изменить формально нейтральную по отношению к войне в Украине позицию правительства Нетаньяху?
Юрий Федоров: Последнее – да, скорее всего, это произойдет. Что касается участия России в поисках какого-то политического решения этого кризиса, который сейчас происходит, нет, я думаю, что Москва крайне негативного зарекомендовала себя и контактами с руководством ХАМАС, и контактами с другими радикальными экстремистскими палестинскими организациями на протяжении последних лет. После того, как началось движение в арабских странах в сторону установления дипломатических отношений с Израилем, так называемых авраамических соглашений, в палестинской среде, в политическом истеблишменте возникла паника, потому что этот процесс грозил отправить их вообще куда-то на совсем маргинальные роли. Москва всячески пыталась укрепить свое влияние в регионе, в комплексе проблем, связанных с израильско-палестинскими отношениями, играя именно на поддержании и расширении контактов с наиболее радикальным крылом палестинского политического истеблишмента, в том числе с ХАМАС. Это поставило сейчас Россию за пределами поисков политического урегулирования. Призывать можно к чему угодно, от призывов ничего не меняется.
Михаил Соколов: Выгодна для Путина эта война, которая происходит на Ближнем Востоке, отвлекает от Украины, например?
Юрий Федоров: Естественно. В условиях, когда ресурсов для какого-то вмешательства, экономического воздействия, да даже военного, потому что война в Украине отвлекла практически все возможные силовые ресурсы России, единственная возможность – это ловить рыбку в мутной воде. Чем сложнее обстановка, чем более напряженная, тем больше возможностей Москва видит для себя. Есть определенная черта, определенный рубеж, как сейчас ситуация зашла слишком далеко, Москва просто не имеет ресурсов. Есть контакты с Сирией, далеко не полностью режим Асада зависит от Москвы, он зависит еще от Тегерана в большей степени, чем от Москвы. Ресурсов у Москвы для воздействия на ситуацию очень немного. Поэтому все значимые политические силы сейчас на Ближнем Востоке смотрят прежде всего на Соединенные Штаты, на Египет, Саудовскую Аравию, на Катар, который поддерживает ХАМАС, в известной мере на Турцию. Москва особых рычагов влияния на ситуацию не имеет.
Михаил Соколов: От войны в Украине отвлекает война на Ближнем Востоке? Может быть, Украина не получит нужные ресурсы или получит все-таки?
Михаил Притула: Мы видели, что какое-то время Украине Соединенные Штаты и союзники не предоставляли самолеты, дальнобойные баллистические ракеты и другое вооружение, которое по логике войны они должны были бы предоставить. Логического объяснения этому не было никакого, кроме того, что предполагалось в экспертной среде, что идут какие-то торги, какие-то договоренности, что-то лежит на столе. На сегодняшний день очевидно, что таким предметом было подготавливаемое вторжение в Израиль, начало войны на Ближнем Востоке. Для того чтобы остановить эту войну, Украине придерживали основную часть необходимого вооружения. Но так как задержка вооружения не предотвратила начало войны на Ближнем Востоке, то теперь никаких ограничивающих факторов нет. Более того, Белый дом рассматривает предоставление помощи Израилю и Украине в одном пакете, то есть рассматривается как одна война, потому что источник этой войны один. Я не согласен с тем, что Москва не имеет влияния на те позиции, которые занимает ХАМАС, потому что ХАМАС приезжал к Лаврову и год назад, и недавно, контакты ХАМАС с Москвой никем не прикрываются, официальная информация. ХАМАС же туда не за благословением ездит, трудно представить себе Лаврова делающим намаз. Они ездят за более конкретными вооружениями, финансовой поддержкой. Учитывая ту сумму денег, которая прошла через московские банки накануне вторжения, я могу сделать вывод, что все-таки Москва имеет к этому большое отношение. Точно так же, как Москва имеет отношение к передаче в свое время технологий Ирану, Северной Корее. Ядерная программа Ирана делалась с помощью Северной Кореи. В данном случае Путин себе опять выстрелил в ногу: начав войну на Ближнем Востоке, он дал зеленый свет поставкам Украине самых ожидаемых вооружений.
Михаил Соколов: Юрий, вы написали недавно на своем сайте о стратегическом тупике в украино-российской войне. Где выход из этого тупика?
Юрий Федоров: Выход можно ожидать, наверное, весной будущего года, если, естественно, Украина получит достаточное количество вооружений, сможет использовать их, сможет организовать и укомплектовать несколько новых соединений с новым вооружением, которое она должна получить. Как коллега говорил, Ближний Восток изменит позицию Вашингтона по поставкам вооружений. Стратегический тупик, я бы назвал его скорее позиционным тупиком. Если весной вооруженные силы Украины смогут взять под контроль Токмак или выйти к Мелитополю, это может достаточно серьезно изменить всю стратегическую картину войны. Если не смогут, тогда тупик может продолжаться достаточно долго, до тех пор, пока у России есть хоть какие-то средства и силы для того, чтобы сохранять хоть какое-то вооружение армии, действующей в Украине. Тут нужно понимать, что в экономическом отношении, в военно-техническом отношении Россия намного, на два-три порядка отстает от развитых западных стран. Конечный итог понятен, вопрос, с моей точки зрения, заключается в том, насколько долгим может быть этот позиционный тупик. Хочется верить, что где-нибудь весной будущего года ситуация изменится.
Михаил Соколов: Михаил, что вы скажете? Сейчас тупик, сейчас позиционная пауза?
Михаил Притула: Нет, не тупик, потому что идет процесс борьбы за власть в Москве. Мы понимаем, что разная мотивация у Путина, у Шойгу. Шойгу эта война в принципе не нужна, он использует ее как элемент борьбы за собственную власть. Путин при этом теряет свои позиции. Ситуация будет развиваться таким образом, что по мере поставок вооружений Украине, продвижения украинских вооруженных сил, Путин будет терять прежде всего свой символ, то, ради чего он это делал, то есть он будет терять и Крым, и свою позицию, которую он декларировал, что он хочет воссоздать Советский Союз 2.0. Шойгу будет усиливаться, Россия получит военную диктатуру, но в этой военной диктатуре совершенно нет необходимости в продолжении войны, потому что Шойгу будет укреплять собственную власть, строить свои иерархии и так далее.
Михаил Соколов: Вы надеетесь на политические какие-то изменения в Москве. Некоторые другие аналитики такой перспективы не видят. Теперь у нас опрос: стало ли в мире жить опаснее?
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Стало ли в последнее время в мире больше войн?
Михаил Соколов: Еще одной опасной войны не ждете?
Юрий Федоров: Пока вроде бы не намечается. Но, знаете, пессимист, как говорят, это хорошо информированный оптимист.
Михаил Соколов: Будем надеяться, что кроме войны на Ближнем Востоке и российско-украинской войны в ближайшее время ничего к актуальной повестке ужасной не добавится.