Фигура Авраама Линкольна привлекает особое внимание в стране, где столь высокого уровня достигла политическая поляризация, резко разделившаяся на поклонников Буша и его противников. Сейчас, когда политические дискуссии в Вашингтоне часто ведутся с религиозным рвением, нередко вспоминают самое, наверное, мудрое высказывание Линкольна. Когда, в Гражданскую войну, один из его помощников сказал: «Бог на нашей стороне», — Линкольн ответил: «Нет, друзья, надеюсь, что это мы на стороне Бога».
Недавно были изданы две новые биографии Авраама Линкольна: Джошуа Шенк «Меланхолия Линкольна: как клиническая депрессия влияла на его президентство» (Joshua Wolf Shenk, Lincoln's Melancholy: How Depression Challenged a President and Fueled His Greatness) и Дорис Гудвин «Команда соперников, или Политический гений Авраама Линкольна» (Doris Kearns Goodwin, Team of Rivals: The Political Genius of Abraham Lincoln). В обеих книгах приводятся новые эпизоды и сцены из жизни Линкольна, основанные на воспоминаниях современников. (Кстати, до недавнего времени ученые историки пренебрегали такими свидетельствами в связи с их возможной неточностью. Но сейчас отношение изменилось, тем более, что часто мемуары — единственный источник информации о Линкольне).
Среди новых эпизодов один, описанный Львом Толстым, приводится обоими авторами, правда, с разным подходом. Это комментирует рецензент Калеб Крэйн в журнале The New Yorker:
Описание этого эпизода было опубликовано в 1908 году в газете World: Лев Толстой в горах Северного Кавказа показал одному горцу портрет Линкольна, и, по словам Толстого, «горец пристально смотрел на него несколько минут в полном молчании, словно молился». Биограф Шенк, чья книга называется «Меланхолия Линкольна», объясняет эту реакцию горца тем, что тот увидел в глазах на портрете тайную глубокую печаль, которая его заворожила. Другой автор, Дорис Гудвин, включившая в название своей книги слова: «политический гений Линкольна», согласна с Толстым, писавшем: «превосходство Линкольна — в особенной моральной силе, которая от него исходит, в величии характера».
Это разночтение толстовского наблюдения дает представление о разных направлениях двух новых биографий Линкольна. Шенк собирает все факты, свидетельствующие о постоянной клинической депрессии Линкольна. Например: кто-то писал в 1859 году, что таких печальных глаз, как у Линкольна, он не видел никогда в жизни. Или автор напоминает, что первый из двух тяжелых нервных срывов Линкольна случился, когда ему было всего 26 лет, что его дядя был параноиком, а дочь его кузена провела годы в больнице для душевнобольных. Даже тот факт, что люди охотно и безвозмездно помогали Линкольну, Шенк объясняет его неизбывной меланхолией.
Однако, по сведениям других биографов, первый нервный срыв Линкольна убедительно объяснялся скоропостижной смертью от тифа его юной невесты Энн Рутледж. А приведенный Шенком пример бескорыстной помощи человека, ставшего потом лучшим другом Линкольна, даже не очень требует объяснения (хотя один биограф, например, намекает, что помощь была не такой уж абсолютно бескорыстной, поскольку в то время Линкольн, хоть и безденежный, был уже восходящей политической звездой). Как считает рецензент обеих новых биографий историк Крэйн, Линкольн был слишком сложной личностью, чтобы в его жизни и карьере отводить главную роль его депрессии. Крэйн пишет:
В личности Линкольна всё сложно. Он писал другу: «Ну, не парадокс ли, что я, который был не в состоянии отрубить голову курице, оказался в центре страшной войны, и кровь залила все вокруг меня». Но если охватить взглядом всю жизнь Линкольна, то становится заметным, что парадокс был чуть ли не ключевым словом в его судьбе. Он был меланхоликом и при этом человеком активным и честолюбивым. Он был застенчив с женщинами и чрезвычайно благороден в своем отношении к ним, но при этом флиртовал, писал дамам соблазнительные стихи, откровенно возбуждался от присутствия женщин. И, возможно, его жена была не так уж не права в её ярой ревности».
Дорис Гудвин назвала свою книгу: «Команда соперников, или Политический гений Авраама Линкольна». Она сосредотачивается на одном поразительном решении Линкольна (тогда новоиспеченного президента): включить в свой министерский Кабинет четырех своих главных соперников. Автор приводит объяснения этого поступка рационалистами: «Люди бизнеса, — говорят они, — знают, что только та фирма выйдет на мировой рынок, которая сумеет пережить яростные несогласия внутри своего совета директоров». Однако в биографии Линкольна 1995 года ее автор Дэвид Доналд включил и объяснения самого Линкольна, который сказал:
Правительство нуждается сейчас в самых сильных политиках, и я не имею никакого права лишать страну услуг таких людей.
Возможно, в этом была и дипломатическая хитрость. Это ведь Линкольн сказал когда-то: «Я выработал очень действенный метод уничтожения врагов: я делаю из них друзей». Прослеживая биографии всех четырех соперников Линкольна, Гудвин подтверждает плодотворность этого метода. Двое соперников президента честно служили его правительству, третий – Уильям Сюард — стал его горячим и искренним почитателем и другом, и только четвертый — Салман Чейз — так и не оценил своего щедрого и мудрого врага. Не исключено, что одной из причин этого неприятия стало то, что Чейз был начисто лишен чувства юмора. Шутки же Линкольна составляют солидную часть сокровищницы американского фольклора.
Биограф Шенк приводит популярный во времена Линкольна анекдот о двух старых леди, рассуждавших о том, кому Всевышний дарует победу в Гражданской войне: Линкольну или его противнику, президенту южан Джефферсону Дэвису. Одна леди сказала: «Конечно, Дэвису. Он, по крайней мере, молится Богу». Другая возразила: «Но мистер Линкольн тоже молится». — «Возможно, — сказала первая леди, — но Господь думает, что это шутка».
По выражению жены, Линкольн «технически говоря, никогда не был христианином». Если бы не это, его, великого американского президента, наверное, причислили бы к лику святых. Во всяком случае, после его убийства сравнения его с Христом то и дело мелькали в печати — тем более, что его убили в Страстную пятницу. Сам же Линкольн, как ни гордился составленной им прокламацией об отмене рабства, никогда не относился к себе серьезно. А после Гражданской войны он признавался, что считает себя не простым грешником, а тем, у которого нет надежды на прощение. Он часто цитировал, применительно к себе, монолог Клавдия из шекспировского «Гамлета»:
О, мерзок грех мой, к небу он смердит;
На нем старейшее из всех проклятий —
Братоубийство! <…>
[Перевод М.Лозинского]
Весь мир простил Линкольну Гражданскую войну... кроме него самого.
