Александр Генис: Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, но говорят, что кризис отступает. Экстренные меры, принятые Белым Домом привели к тому, что рецессия затормозила на самом краю пропасти, свалившись в которую она бы стала депрессией. Теперь Америке надо расплатиться за спасение. Экономисты насчитали дефицит в 9 триллионов долларов на следующие 10 лет. И это значит, что пора перестать тратить. Первая остановка на пути к экономии – прекращение автомобильных дотаций. Из всего огромного пакета мероприятий, стимулирующих экономику, самым популярным оказалась мера, позволяющая сменить старую машину на новую, получив от правительства скидку около 4 тысяч. Благодаря этой эффективной, но, конечно, дорогой программе этим летом было заключено 11 тысяч сделок. Американская автомобильная промышленность получила передышку, на дорогах оказались более экономичные машины, и впервые за весь кризис с облегчением вздохнули продавцы автомобилей.
С одним из них – его зовут Билл Хуугевин – нас сегодня познакомит Владимир Морозов в очередном радиоочерке своего авторского цикла “Необыкновенные американцы”.
Владимир Морозов: Цена бензина опять пошла вверх, и я снова заехал к знакомому продавцу машин. Тема у нас одна, не пора ли мне пересесть с “Тойоты-Кемри” на “Тойоту-Приус”. Экономия бензина почти двойная. Одна беда – “Приус” стоит дороговато. И смогу ли я втиснуть в эту машину свои метр девяносто? Но Билл гораздо массивнее меня.
Билл Хуугевин: Рост у меня 6 футов 5 дюймов. 195 сантиметров. Вес -240 фунтов, то есть 109 килограммов.
Владимир Морозов: Это звучало обнадеживающе, я тут же забрался в его “Приус”, почувствовал себя там, как дома, но на покупку так и не решился. Билл, как идут машины сейчас?
Билл Хуугевин: Прошлые годы мы продавали все подряд, а сейчас лучше идут средние и компактные – “Корола”, “Ярис”, “Кэмри”, “Приус. Похуже - большие машины типа “Тойота-Авалон”. Сколько она стоит? От 32 тысяч до 36, в зависимости от того, как она укомплектована.
Владимир Морозов: А как цена бензина влияет на продажу машин?
Билл Хуугевин: Связь тут прямая. Как только цена превышает 3 с половиной доллара за галлон (около доллара за литр), то у нас тут же раскупают все компактные машины. Поворотный момент - 3.50.
Владимир Морозов: Ему 51 год. Семь лет назад он был фермером, как и его родители. Знаешь, Билл, я с таким трудом научился произносить твою фамилию…
Билл Хуугевин: Хуугевин - это голландская фамилия. Мои родители приехали оттуда, они фермеры. Владею ли я голландским? Понимаю хорошо, но говорю с трудом.
Владимир Морозов: Семья Хуугевинов начинала с пары коров, в конце они имели больше 500. Чтобы накормить такое стадо, растили корма и обрабатывали 500 акров земли.
Это порядочно. Так ты был богатым фермером! И много народу у тебя работало?
Билл Хуугевин: Нет, не богатым, а самым средним. У меня были 6 постоянных работников и трое временных на полставки.
Владимир Морозов: Почему ты бросил это дело? Ведь был сам себе начальник!
Билл Хуугевин: Я был фермером всю жизнь. Цены на молоко - то вверх, то вниз. Иногда ты можешь хорошо заработать, иногда - сплошные потери. Смолоду такой риск мне нравился. Потом я просто устал. Надоело спрашивать с людей, отвечать за них. Уж лучше вкалывать одному. Пусть у босса за других голова болит.
Владимир Морозов: А как получилось, что ты стал продавать машины?
Билл Хуугевин: У меня были советники, которых я нанял много лет назад. Они каждый месяц проверяли мои бухгалтерские книги и советовали мне что купить, что продать. Самому с финансами трудно разобраться. Эти ребята знали, что я подумывал продать ферму. И как-то они звонят мне и говорят, что сейчас самое время продавать, можно получить хорошую цену. Один из них и посоветовал мне заняться машинами. Я ему говорю, что, мол, никогда их не продавал, у меня ничего не выйдет. Но он уверил меня, что это как раз мое дело. И у меня получается.
Владимир Морозов: Но с твоей работы многие уходят в первый же год?
Билл Хуугевин: Около 70 процентов людей, которые пробуют продавать машины или что-то другое, в первый же год это дело бросают. Так что, я был готов к неудаче. Подкопил малость денег, чтобы было, на что жить, пока я стану искать другую работу. Выручило то, что как фермер я постоянно что-то покупал и продавал - корма, зерно, коров, молоко, трактора. Привык иметь дело с людьми. Знал, как с ними торговаться, как настаивать на своем, никого не обижая. Мне повезло, я продал много машин прямо с самого начала.
Владимир Морозов: Помогла, видимо, и внешность - белокурый великан с простодушным лицом и на удивление тихим голосом… Билл, а как в твоем деле измеряют успех?
Билл Хуугевин: Продавец должен сбывать от 8 до 10 машин в месяц. Это не так трудно. В прошлом году я продавал в среднем по 17 в месяц. Сейчас поменьше из-за рецессии. Сколько я получаю комиссионных, если продаю 10 машин в месяц? От 30 до 40 тысяч долларов год.
Владимир Морозов: Наш разговор идет в новом доме, который Билл построил года два назад. Высокие потолки, окна на три стороны света такие большие, что похожи на сплошную стеклянную стену. За этот дворец ему еще платить и платить. Денег на все не хватает, и хорошей стиральной машины с сушилкой у них пока нет. Белье висит возле сарая на веревке. Дом устроился на солнечном пригорке и с трех сторон его отделяет от леса кукурузное поле с более полкилометра шириной. А кто его обрабатывает?
Билл Хуугевин: Всю жизнь я обрабатывал. Сейчас его арендует у меня сосед-фермер. А мы с женой смотрим в окно, как он сажает кукурузу, как потом убирает урожай. Мне уже не надо так много вкалывать. Но я и завидую ему. Я скучаю по всей этой работе.
Владимир Морозов: Рядом с домом - небольшой огород. Кабачки, лук, помидоры, морковь, свекла….
Билл Хуугевин: Каждый день мы видим оленей, диких индеек, койотов, зайцев, белок, бурундуков, иногда лиса пробежит, они поосторожнее. Постой, вон, смотри - олень! Где? А вон там, на краю кукурузного поля. Два взрослых оленя и с ними малыш. А вон и четвертый из леса выходит.
Владимир Морозов: Я поправляю очки и наконец-то различаю едва заметные силуэты оленей. Билл, а у тебя зрение – дай Бог каждому. Как получилось, что ты не охотник!
Билл Хуугевин: Пацаном я пару раз ходил на охоту. Видел, как стреляют оленей. Но мне приятнее на них смотреть. Мои сыновья иногда охотятся. Тогда мы и едим оленину. Осенью один заканчивает колледж, второй только поступил. Они живут с матерью, но заходят каждый день. Горячие ребята. Младший тут подрался. Ему чуть голову не проломили. А дочь живет со мной, ей 17 - спокойная, рассудительная дама.
Владимир Морозов: Ни за что не поверю! В 17 лет она просто обязана устраивать вам веселую жизнь!
Билл Хуугевин: Это было только один раз, когда она выбрала самый дорогой в штате Университет святого Иоанна. Почти 40 тысяч в год. Нет, мы не богатые люди. Все, что мы можем сделать, это поручиться за нее, когда она станет брать заем в банке. А платить долг будет она сама. Сама оплатит свое образование. Мне останется только платить проценты с этого долга.
Владимир Морозов: Билл с женой обещали дочери, что оплатят все до цента, если она пойдет в вуз подешевле. Но нет, девочка настояла на своем. “Она и на моих гитарах не играет, хотя у меня их три, - жалуется Билл. Хотя музыку любит, вот ее банджо”. Однажды на концерте я встретил их всех троих – он, его новая жена и дочь. Потом он их оставил и поднялся на сцену, выступала самодеятельность. Билл Хуугевин еще и поет. А ты думал о карьере певца?
Билл Хуугевин: Ну, если бы у меня был талант, а бы, конечно, пошел в профессионалы. Но у меня голос слабоват. Может, это и хорошо. Певцы, музыканты, они же постоянно гастролируют с места на место. Это не жизнь. Я же деревенский парень. Люблю сидеть дома и смотреть в окно на оленей. Это для меня кайф.
