В пятницу министр экономики России Эльвира Набиуллина рассказывала в Государственной думе о том, что делает российское правительство для модернизации российской экономики. Многие депутаты и экономические аналитики критикуют кабинет Владимира Путина, говоря, что под словом "модернизация" российская власть понимает не те меры, которые действительно необходимы для подъема российской экономики.
Эльвира Набиуллина начала свое выступление перед депутатами с абсолютно правильных слов. В оценках того, в каком состоянии находится промышленность, финансовая сфера, научная деятельность, связанная с экономикой, мало кто расходится с министром экономики. Ключевой задачей при выходе из кризиса Эльвира Набиуллина назвала модернизацию экономики:
- Кризис явно показал, что размер спада, который мы имеем, это не просто результат мирового кризиса, но - главным образом - низкой конкурентоспособности большинства секторов несырьевой части экономики и отсутствия на рынке собственных "длинных" денег для модернизации. Эти системные структурные недостатки невозможно было в полной мере компенсировать никакими антикризисными мерами. Для нас сейчас самое главное - не просто восстановить рост, но и обеспечить его качество, обеспечить модернизацию.
С тем, что нужно обеспечить модернизацию российской экономики и обеспечить ее рост, спорить никто не собирается. Но какие же меры российский кабинет пытается предпринимать, чтобы этот рост зафиксировать? Прежде всего, Эльвира Набиуллина говорит о государственных программах, которые должны способствовать тому, чтобы российская экономика стала обновленной, чтобы она работала на более новом оборудовании, чтобы наука была задействована лучше:
- В бюджете последующих лет необходимо осуществлять федеральные целевые программы по модернизации, по высокотехнологичным секторам, по поддержке науки и образования, по развитию инфраструктуры, а по сути - исполнять бюджет развития. Второе: задействовать механизм госзакупок и закупок со стороны госкорпораций, естественных монополий для создания спроса на инновационную высокотехнологичную отечественную продукцию. Третье: поддержка проектов модернизации через институты развития (инвестфонд, банк развития) и определенные преференции для крупных инвестиционных проектов по модернизации по примеру формирования класса приоритетных инвестпроектов в лесопромышленном комплексе; создание механизмов поддержки экспорта высокотехнологичной продукции и, безусловно, реализация проектов, выделенных в рамках приоритетов комиссий президента по модернизации и технологическому развитию.
Депутаты согласны с тем, что нужно организовывать государственные закупки, государственное финансирование и идеологическую поддержку модернизации российской экономики. Но правительство и раньше заявляло о том, что надо слезать с нефтяной, и вообще сырьевой, "иглы", что нужно как-то способствовать тому, чтобы появлялось новое отечественное оборудование и т. д. Делалось в этом смысле очень мало. Даже коммунисты критиковали правительство именно за это. Вот что сказал представитель КПРФ Виктор Коломейцев:
- Я проанализировал заявления бывшего президента, а ныне премьера, нового президента и ключевых министров за 10 лет. И проанализировал еще не подчиненную Минэкономразвитию статистику. Она удручающая. Потому что цифра в динамике наиболее точно отражает происходящие в стране процессы. За 10 лет трата на завоз продовольствия увеличилась в 5 раз и составляет 35 млрд долларов. Умножьте на 30 и отнимите 190, которые отданы сельскому хозяйству. Министр экономики, я смею заявить, не в курсе дела, что сегодня себестоимость продукции сельского хозяйства (как зерна, так и молока) примерно на треть выше, чем закупочные цены. И значительная часть еще ныне живых буренок, купленных за 3 тысячи евро, будет вырезана к 1 января.
Но профессиональные экономисты, в частности, бывший зампред Центрального банка России, директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики Сергей Алексашенко, говорят о том, что вообще Россия должна стать свободнее, чтобы развиваться успешнее. Отчасти Алексашенко является оптимистом, но оптимистом с достаточно грустным взглядом на действительность:
- Мне пока хочется верить в обратное. Я помню, как в 1985 или в 1986 году Михаил Сергеевич Горбачев говорил о перестройке и о гласности. Когда он первый раз об этом сказал, на это никто всерьез внимания не обратил, а потом выяснилось, что перестройка и гласность - это серьезно. Поэтому, возможно, у этих людей тоже что-то серьезное за душой, что называется, есть. Год или два года назад на эту тему никто не говорил. Это означает, что наши политические лидеры неким образом осознали, что ситуация стала другой. Видимо, они тоже понимают, что жизнь такой, какая она была некоторое время назад, уже вряд ли повторится. Они правда считают, что что-то нужно менять. Знаете, когда вы решаете какую-то задачу, особенно политическую, у вас всегда есть какие-то ограничения. И вот Дмитрий Анатольевич в своей статье очень четко эти ограничения обозначил: мы политическую систему менять не будем. А когда в таких рамках ты начинаешь рассуждать, то у меня не получается понять, как можно устроить модернизацию в стране и в обществе, не трогая политическую систему.
Но даже если не трогать политическую систему, говорит Сергей Алексашенко, нужно предпринимать какие-то конкретные экономические меры. А вот этого как раз за правительством тоже не наблюдается:
- А что они такого поменяли? Малый бизнес только стонет, что его еще больше стали проверять. Налоги повышают. Пенсионную систему не реформируют. Иностранные инвестиции, запретительный закон. Они еще ничего не сделали в рамках того, что президент называет модернизацией. Только комиссию по модернизации или по инновациям при президенте создали. Такая бюрократическая игра: есть проблема - давайте создадим комиссию. Пока из дел анализировать нечего. Поступков не было.
Эльвира Набиуллина сразу же после того, как вышла из зала заседания Госдумы, фактически отказалась дать интервью Радио Свобода, но все же ответила на короткий вопрос:
- Имеете ли вы в виду то, что говорите? Серьезны ли вы, когда говорите о модернизации?
- Да, мы предельно серьезны. И у нас есть программа.
Программа, а не конкретные меры и не политическое освобождение - это именно то, о чем говорят критики российского правительства, утверждая, что его разговоры о модернизации не являются серьезными.
Эльвира Набиуллина начала свое выступление перед депутатами с абсолютно правильных слов. В оценках того, в каком состоянии находится промышленность, финансовая сфера, научная деятельность, связанная с экономикой, мало кто расходится с министром экономики. Ключевой задачей при выходе из кризиса Эльвира Набиуллина назвала модернизацию экономики:
Для нас сейчас самое главное - не просто восстановить рост, но и обеспечить его качество, обеспечить модернизацию
- Кризис явно показал, что размер спада, который мы имеем, это не просто результат мирового кризиса, но - главным образом - низкой конкурентоспособности большинства секторов несырьевой части экономики и отсутствия на рынке собственных "длинных" денег для модернизации. Эти системные структурные недостатки невозможно было в полной мере компенсировать никакими антикризисными мерами. Для нас сейчас самое главное - не просто восстановить рост, но и обеспечить его качество, обеспечить модернизацию.
С тем, что нужно обеспечить модернизацию российской экономики и обеспечить ее рост, спорить никто не собирается. Но какие же меры российский кабинет пытается предпринимать, чтобы этот рост зафиксировать? Прежде всего, Эльвира Набиуллина говорит о государственных программах, которые должны способствовать тому, чтобы российская экономика стала обновленной, чтобы она работала на более новом оборудовании, чтобы наука была задействована лучше:
- В бюджете последующих лет необходимо осуществлять федеральные целевые программы по модернизации, по высокотехнологичным секторам, по поддержке науки и образования, по развитию инфраструктуры, а по сути - исполнять бюджет развития. Второе: задействовать механизм госзакупок и закупок со стороны госкорпораций, естественных монополий для создания спроса на инновационную высокотехнологичную отечественную продукцию. Третье: поддержка проектов модернизации через институты развития (инвестфонд, банк развития) и определенные преференции для крупных инвестиционных проектов по модернизации по примеру формирования класса приоритетных инвестпроектов в лесопромышленном комплексе; создание механизмов поддержки экспорта высокотехнологичной продукции и, безусловно, реализация проектов, выделенных в рамках приоритетов комиссий президента по модернизации и технологическому развитию.
Депутаты согласны с тем, что нужно организовывать государственные закупки, государственное финансирование и идеологическую поддержку модернизации российской экономики. Но правительство и раньше заявляло о том, что надо слезать с нефтяной, и вообще сырьевой, "иглы", что нужно как-то способствовать тому, чтобы появлялось новое отечественное оборудование и т. д. Делалось в этом смысле очень мало. Даже коммунисты критиковали правительство именно за это. Вот что сказал представитель КПРФ Виктор Коломейцев:
- Я проанализировал заявления бывшего президента, а ныне премьера, нового президента и ключевых министров за 10 лет. И проанализировал еще не подчиненную Минэкономразвитию статистику. Она удручающая. Потому что цифра в динамике наиболее точно отражает происходящие в стране процессы. За 10 лет трата на завоз продовольствия увеличилась в 5 раз и составляет 35 млрд долларов. Умножьте на 30 и отнимите 190, которые отданы сельскому хозяйству. Министр экономики, я смею заявить, не в курсе дела, что сегодня себестоимость продукции сельского хозяйства (как зерна, так и молока) примерно на треть выше, чем закупочные цены. И значительная часть еще ныне живых буренок, купленных за 3 тысячи евро, будет вырезана к 1 января.
Но профессиональные экономисты, в частности, бывший зампред Центрального банка России, директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики Сергей Алексашенко, говорят о том, что вообще Россия должна стать свободнее, чтобы развиваться успешнее. Отчасти Алексашенко является оптимистом, но оптимистом с достаточно грустным взглядом на действительность:
- Мне пока хочется верить в обратное. Я помню, как в 1985 или в 1986 году Михаил Сергеевич Горбачев говорил о перестройке и о гласности. Когда он первый раз об этом сказал, на это никто всерьез внимания не обратил, а потом выяснилось, что перестройка и гласность - это серьезно. Поэтому, возможно, у этих людей тоже что-то серьезное за душой, что называется, есть. Год или два года назад на эту тему никто не говорил. Это означает, что наши политические лидеры неким образом осознали, что ситуация стала другой. Видимо, они тоже понимают, что жизнь такой, какая она была некоторое время назад, уже вряд ли повторится. Они правда считают, что что-то нужно менять. Знаете, когда вы решаете какую-то задачу, особенно политическую, у вас всегда есть какие-то ограничения. И вот Дмитрий Анатольевич в своей статье очень четко эти ограничения обозначил: мы политическую систему менять не будем. А когда в таких рамках ты начинаешь рассуждать, то у меня не получается понять, как можно устроить модернизацию в стране и в обществе, не трогая политическую систему.
Но даже если не трогать политическую систему, говорит Сергей Алексашенко, нужно предпринимать какие-то конкретные экономические меры. А вот этого как раз за правительством тоже не наблюдается:
- А что они такого поменяли? Малый бизнес только стонет, что его еще больше стали проверять. Налоги повышают. Пенсионную систему не реформируют. Иностранные инвестиции, запретительный закон. Они еще ничего не сделали в рамках того, что президент называет модернизацией. Только комиссию по модернизации или по инновациям при президенте создали. Такая бюрократическая игра: есть проблема - давайте создадим комиссию. Пока из дел анализировать нечего. Поступков не было.
Эльвира Набиуллина сразу же после того, как вышла из зала заседания Госдумы, фактически отказалась дать интервью Радио Свобода, но все же ответила на короткий вопрос:
- Имеете ли вы в виду то, что говорите? Серьезны ли вы, когда говорите о модернизации?
- Да, мы предельно серьезны. И у нас есть программа.
Программа, а не конкретные меры и не политическое освобождение - это именно то, о чем говорят критики российского правительства, утверждая, что его разговоры о модернизации не являются серьезными.
