Александр Генис: Сегодняшний "Американский час" завершит "Музыкальное приношение" Соломона Волкова. Соломон, что в вашем “Музыкальном приношении” сегодня?
Соломон Волков: Сегодня я бы хотел поговорить о трех людях, чьи юбилеи мы отмечаем в ноябре. И фигуры эти - это легенды российской культуры. Первый из них это Александр Годунов, танцовщик, которому в ноябре исполнилось бы 60 лет. Он умер в 1995 году, когда ему было всего 45 лет, дело это было в Лос-Анджелесе. С Годуновым мы здесь, в Америке, очень подружились. Когда произошла эта знаменитая история, и в 1979 году Годунов решил стать невозвращенцем, то в Аэропорту Кеннеди за Годунова и судьбу его жены Людмилы Власовой боролись Америка и Советский Союз, причем в дело включились с одной стороны - президент Картер, а с другой стороны - Леонид Брежнев. И все разрешилось тем, что Власова улетела, вернулась в Москву, а Годунов остался здесь. Самое активное участие в этом принимал, как вы помните, Иосиф Бродский, в качестве переводчика и конфидента Годунова. Из впечатлений Иосифа Бродского о Годунове мне запомнилась его описание всего этого противостояния и связанной с этим трагической ситуации, потому что Саша Годунов страшно переживал тогда, ему невероятно было тяжело расставаться с его женой Людмилой. Бродский, надо сказать, был очевидным образом тронут всей этой ситуацией, и он тогда сказал, что Годунов и его жена ему представлялись Ромео и Джульеттой 20-го века.
Александр Генис: Соломон, я, конечно, прекрасно помню всю эпопею Годунова и помню его тяжелую и мрачную жизнь в Америке. Этот блестящий талант, такой красивый мужчина, почему он не состоялся, почему не случилось так, как с Барышниковым?
Соломон Волков: Он ведь был превосходным человеком, он был замечательным танцовщиком, очень талантливым, я считаю, киноактером, потому что фильмы с его участием я до сих пор очень люблю пересматривать - даже там, где у него роли сравнительно небольшие, он все равно выделяется. Действительно, судьба трагическая, отсветы какого-то невероятного трагизма на всей его фигуре. Потому что, как все говорят, в Лос-Анджелесе он просто спился. Ничего подобного здесь, в Нью-Йорке, когда мы общались, не было.
Александр Генис: И он умер абсолютно одиноким человеком.
Соломон Волков: Никто даже не хватился его, обнаружили тело через несколько дней. Да, это трагическая ситуация, но как бы в утешение, что ли, нам всем, я могу сказать, что он остался легендой в истории русской культуры второй полвины 20-го века. И в память об этом я хотел бы послушать еще раз отрывок из “Ромео и Джульетты” Чайковского, но не из знаменитой его симфонической поэмы, а из дуэта на эту же тему для тенора и сопрано, который Чайковский набросал и не окончил, а за него это сделал его ученик Сергей Танеев. Это большая редкость, и запись, которую я покажу, это тоже старая, редкая запись. Поют Сергей Лемешев и Татьяна Лаврова, дирижер - Самуил Самосуд. Это незаконченное сочинение Чайковского, такое же незаконченное, какой была судьба Годунова.
Второй юбилей это 75-летие композитора Альфреда Шнитке, который умер в 1998 году, когда ему было 63 года. И Шнитке тоже легенда, хотя, конечно, совершенно другая. Он, безусловно, на сто процентов состоялся, просто жалко, что он умер таким сравнительно молодым человеком. У него была целая серия инсультов и постепенно он лишался владения своим организмом, руками, он потерял речь, но он все равно продолжал писать и окончил в набросках свою Девятую симфонию, которую реконструировал композитор Александр Раскатов, родившийся в 1953 году. Сейчас он живет в Европе. И Раскатов такой сделал постскриптум к этой симфонии Шнитке, которую он реконструировал, он добавил свою композицию “Памяти Альфред Шнитке”. И эта композиция была в 2007 году, в том же году, когда он ее завершил, исполнена здесь, в Нью-Йорке, оркестром Джулиартской школы под управлением Дэниса Рассела Дэвиса.
Александр Генис: Соломон, а как вообще Шнитке принимают в Америке?
Соломон Волков: Он один из популярных и, можно сказать, самый популярный автор, которого можно условно назвать современным, то есть сравнительно недавнего времени. Его никоим образом не забыли, и отношение к нему самое уважительное. Но для меня важнее то, что он остался легендой для последующего поколения композиторов. Потому что с той позиции, которую занимал Шнитке на переходе от советской власти к постсоветской ситуации, он еще и героическая фигура, а это всегда вызывает дополнительный интерес к творческой фигуре и, в частности, к нему. И в этом смысле я понимаю посвящение Раскатова, потому что это послание человеку, который существовал в эту героическую эпоху. А сейчас, как ни старайся, героем стать очень затруднительно. И Раскатов использовал свое сочинение, тоже слова Бродского из его стихотворения “Сретенье”: “Он шел умирать. И не в уличный гул он, дверь отворивши руками, шагнул, но в глухонемые владения смерти”. Да, это некролог Альфреду Шнитке.
Александр Генис: А сейчас - “Музыкальный антиквариат”.
Соломон Волков: В “Музыкальном антиквариате” мы отметим 80-летие великого скрипача Леонида Когана, он умер в 1982 году, когда ему было всего 58 лет, умер от разрыва сердца в поезде. О Когане сейчас не так часто вспоминают, а в наше время говорили “Ойстрах и Коган”. А сейчас как-то Коган немножко уходит в тень, и незаслуженно, потому что Коган - уникальный совершенно скрипач. И я, как бывший скрипач, понимаю всю недостижимую профессиональную высоту, на которой Коган работал, и она у него даже в пустяках проявлялась. И вот в том сочинении, которое я хочу сейчас показать, это мексиканский композитор Мануэль Понсе, пьеса называется “Эстрелита”. Это салонная пьеса, которых Понсе написал множество, но Коган делает из этой салонной штучки шедевр - изящный, ностальгический. Ты погружаешься в эту атмосферу до конца, это волшебство, и то, что так удавалось Когану - вот эти небольшие пьесы, в которых он выступал как самый лучший ювелир. Запись 1955 года, партию фортепьяно исполняет Андрей Мытник.
