Александр Генис: Сегодня в очередном выпуске авторской рубрики Владимира Морозова “Необыкновенные американцы” мы познакомимся с уборщицей Джослин Мока
Владимир Морозов: Джослин Мока я встретил у знакомых. Хозяева распивали со мной чаи, во двор въехала просторная “Вольво”. Вошла Джослин и присоединилась к нам. Потом перевернула пустую чашку вверх дном и заявила, что, мол, теперь всем нам, пора выкатываться, потому что сейчас придет ее бригада. Оказывается, она явилась убирать дом. Мы послушно выкатились. Разговор состоялся потом.
Джослин, сколько тебе платят за уборку вот такого небольшого двухэтажного дома?
Джослин Мока: 150 долларов за уборку, когда мы приходим раз в две недели. Это - чтобы поддерживать порядок. Но самая первая уборка, когда ты отодвигаешь от стен мебель, оттираешь пятна в ванной, моешь стены и потолок, - это 600 долларов. Дорого? Так и работы хватает.
Владимир Морозов: А много ли надо пахать, чтобы получить 150 долларов?
Джослин Мока: Пять часов, если работает один человек. А если нас трое, то часа полтора.
Владимир Морозов: Повлияла на твою клиентуру рецессия?
Джослин Мока: Нет, потому что жилье убирать все равно надо. Сейчас многие люди живут у себя дома, как в гостинице, ничего сами не делают. Им стираешь белье, моешь полы, посуду, убираешь кровати.
Владимир Морозов: Джослин, а сколько ты платишь женщинам, которых эксплуатируешь?
Джослин Мока: 9 долларов в час.
Владимир Морозов: Где ты берешь клиентов? Откуда люди о тебе узнают?
Джослин Мока: В основном, от знакомых. И еще печатаю объявление в нашей городской газете “Хроника”.
Владимир Морозов: Более или менее регулярно у Джослин работают 3 человека. Когда заказов много, нанимает еще. Иногда у нее подрабатывают дочери, 20-летняя Морлин и 17-летняя Риа. Старшая - студентка колледжа, младшая заканчивает школу. Джослин, ты, небось, дочерям-то поблажки делаешь? В ответ она фыркает – да, особенно старшей.
Джослин Мока: Надо придти к пяти, а она является на 10-15 минут позже. Это нехорошо, ведь мы работаем бригадой. Так что, теперь я перестала на нее ворчать, а просто вычитаю у нее из заработка то время, на которое она опоздала. Дочь могла обидеться? Не знаю, но она стала приходить во время.
Владимир Морозов: Жестка ты. Настоящий капиталист! Наверное, трудно детям с такой матерью?
Джослин Мока: Нисколько не трудно. Я воспитывала их одна, муж ушел. Тут не до баловства. Квартиру они у меня убирают, стрику делают по очереди. Я вечером с работы приду, еда уже приготовлена. Когда они еще маленькие были, говорят: “Мама, другим девочкам разрешают не убирать кровати, и посуду они не моют”. А я им отвечаю: “Только попробуйте!”. В их комнате с детства порядок, одежда не разбросана. Хорошие девчонки.
Владимир Морозов: Уж слишком ты самодовольна. Ты уверена, что они не попробуют наркотиков, выпивки, что они не забеременеют?
Джослин Мока: Ну, они мне обо всем говорят, как старшей сестре. Дочь, которой сейчас 20, рассказала мне о своем первом сексуальном опыте. Ей было 18 лет. Я ее не ругала, а просто сказала, что с сексом надо бы подождать, пока у нее не будет с парнем таких отношений, чтобы надолго.
Владимир Морозов: Но ведь дочерям 17 и 20 лет, за ними, наверное, молодые люди заезжают на машинах, как ты уследишь!
Джослин Мока: Когда за моими детьми кто-то заезжает, я выхожу, чтобы посмотреть, кто это, поговорить с парнем. Может, он выпивши, тогда я дочерей с ним не пущу. Я прошу у парня его водительские права, записываю номер машины. Ты не делай большие глаза. Я все знаю, а не только то, куда они едут.
Владимир Морозов: Да, ты настоящий домашний полицейский!
Джослин Мока: Я работала в приюте для трудных девочек-подростков, которые или из дома сбежали, или их мать лишили материнства. Знаешь, почему появляются трудные дети? Часто потому, что родители ничего с них не требовали, ни к какой дисциплине не приучали. И вот девчонка выросла выше матери, и тут мать с отцом пытается ей что-то сказать. Она и слушать не хочет, хлопнет дверью, уйдет, вернется под градусом. Я в том приюте 8 лет работала.
Владимир Морозов: Трудно было с этими девчонками?
Джослин Мока: Трудно с родителями. А сами дети – им нужно только, чтобы их кто-то любил и руководил ими. Они непослушные с родителями, а так - покладистые. В моей группе было 9 девчонок от 12 до 17 лет. И пять человек нас, воспитателей. Мы учили их, как покупать продукты и вещи. Как готовить. Как убирать. Как общаться между собой. Как вести себя на людях.
Владимир Морозов: Ну, и удалось тебе их чему-нибудь научить?
Джослин Мока: Помню одну 12-летнюю. Ее забрали от родителей. Они были пьяницы. А ребенок допивал то, что оставалось в стаканах. Девочка стала алкоголиком в 7 лет. Я водила ее на встречи анонимных алкоголиков. Теперь она взрослая. Работает в Уолмарте, замужем, не пьет, у нее трое детей. Другая работает в аптеке. Они стали нормальными людьми.
Владимир Морозов: Джослин Мока живет в городке Куинсбери. Здесь, как и во многих других районах на севере штата Нью-Йорк, афроамериканцев мало. Скажи мне, сколько чернокожих ребятишек было в школе в твоем классе?
Джослин Мока: Когда я заканчивала школу, было три, считая меня. Сталкивалась ли я с расизмом? Нет, ни разу в жизни. Может, за спиной кто-то что-то там и сказал, но чтобы мне в лицо, такого не было!
Владимир Морозов: Потому что ты такая душка-обаяшка?
Джослин Мока: А может, потому что я не разрешаю, чтобы ко мне плохо относились. Что это значит! А вот ты попробуй обойтись со мной грубо, тогда увидишь. Нет, я не стану тебя по морде бить, а срежу так, что тебе мало не покажется.
Владимир Морозов: Джослин, твой приятель - белый, вы вместе уже лет десять. Случалось вам между собой обсуждать расовые проблемы?
Джослин Мока: Нет, никогда. Нам это в голову не приходило. Конечно, есть в Америке такая проблема, расовая. Но не у нас в городе. Мы ходим в гости, в кино, в ресторан. Никогда никто не показал на нас пальцем.
Владимир Морозов: Но в отпуск вы часто ездите в другие штаты. И там нет расизма? Вот, скажем, в штате Алабама, откуда родом твои родители?
Джослин Мока: Нет, там по-другому. Белые южане - это высшая раса. Так уж их воспитали. Они считают себя лучше всех и не только лучше афроамериканцев, но лучше белых северян.
