Признание Абхазии и Южной Осетии островным государством Науру, стоившее России, согласно публикациям некоторых масс-медиа, около 50 миллионов долларов – это лишь один довольно мелкий факт в дипломатической суете вокруг двух отколовшихся грузинских территорий. Главным же остается то, что эти республики признала Россия, и, как бы к этому факту ни относиться, теперь на России лежит основная ответственность за то, что там будет происходить. Именно к такому выводу приходят международные организации, призывающие Москву способствовать международному мониторингу ситуации в Абхазии и Южной Осетии.
В Абхазии в конце 2009 года прошли очередные президентские выборы, не признанные большинством стран мирового сообщества, но организованные вполне демократически. В Южной Осетии ситуация другая – там местный лидер Эдуард Кокойты подавил оппозицию, и как тратятся выделяемые Россией деньги – непонятно. Заместитель директора Института стран СНГ Владимир Жарихин говорит, что главное для обеих республик сейчас – это экономика:
- У стран, которые признаны одной или несколькими странами мира, положение достаточно сложное. Очень сложно восстанавливать экономику, находясь в таком положении. Но, тем не менее, это возможно. Здесь самое главное – эффективное восстановление для чего необходимо достаточно жесткое управление теми финансами, которые эти страны получают из России. Пока в Южной Осетии это получается не очень здорово. Я надеюсь, что ситуация наладится.
В Абхазии некие предпосылки для налаживания жизни в качестве непризнанного, но вполне функционирующего государства есть. Так считает политолог Дмитрий Орешкин:
- Абхазия – это территория, которая обладает ресурсами для развития самостоятельной государственности. У нее есть приличная, хотя и сильно разрушенная, экономика. У нее есть ресурсы. У нее есть выход в море. У нее есть ответственная элита, которая уже прошла через вторые выборы, причем, достаточно хорошего качества. Это значит, она может существовать более или менее независимо. Да, в тесной связи с Россией. Да, экономически очень сильно от нее завися. Но при этом обладает возможностями для поддержания отношений с какими-то третьими странами – будь то Турция или еще что-то.
Но всем, кто посмотрит на карту, становится ясно, что между Абхазией и Южной Осетией – большая разница. Поэтому сразу после войны 2008 года руководством Южной Осетии делались противоречивые заявления. То Кокойты говорил, что территория, которой он правит, войдет в состав России, то, наоборот, утверждал, что Южная Осетия с Северной объединяться не собирается.
Владимир Жарихин утверждает, что пока о присоединении Южной Осетии к большому и хорошо вооруженному брату речь не идет, но признает, что как отдельная административная единица территория вокруг Цхинвали скорее недоразумение, нежели реальность:
- У Абхазии есть значительные ресурсы. Если ими хорошо распорядиться, можно постепенно перейти к созданию собственного бюджета, не зависящего от помощи страны России. В Южной Осетии, безусловно, сложнее. Это не самый большой (я уж не говорю об области) район, если брать Российскую Федерацию или другие страны. В этой ситуации очень сложно вести полноценную политическую деятельность.
Гораздо пессимистичнее смотрит на проблему Южной Осетии Дмитрий Орешкин:
- Здесь нет ни экономики, на населения, которое оттуда разбегается, ни перспектив самостоятельного существования. Это просто российский придаток, который однозначно существует на российские средства. Причем, эти средства исчезают там, как в черной дыре. Если те же самые грузины уже приняли сотни тысяч абхазских беженцев и как-то их расселили, то, несмотря на существенные денежные вливания, которые измеряются цифрами, сопоставимыми с миллиардом долларов, в Южной Осетии прогресса мы не видим. Скорее всего, там просто идет мощные коррупционные освоения этих финансовых ресурсов, исходящих из России. Люди оттуда будут разбегаться. Причем, разбегаться оттуда они будут с оружием к нам - в Северную Осетию и дальше. Заниматься они будут, скорее всего, тем промыслом, которому их научили за эти годы, то есть крышеванием, бандитизмом и грабежом.
То, что последствия для всего региона от того, что Россия взяла две мятежные республики под крыло, в целом положительные, доказывал на последней сессии Парламентской Ассамблеи Совета Европы в Страсбурге осенью 2009 года глава Комитета Государственной Думы по международным делам Константин Косачев:
- Первое – там нет войны. Сегодня там не гибнут люди. Это огромный результат. Второе. Там не будет войны, потому что никакой, даже самый преступный политический лидер более не решится на военную авантюру образца августа прошлого года. Время лечит все раны. Именно – время. И мы применяем этот подход в других конфликтах. Раны есть. Их просто не надо беспокоить тупым политическим скальпелем. Наши действия должны быть точными, адекватными и честными.
Однако Дмитрий Орешкин убежден, что Россия гораздо больше потеряла, чем приобрела:
- Саакашвили некоторым образом приобрел, скорее, чем проиграл. Дело в том, что на нем жерновами висели обещания вернуть в состав Грузии две мятежные или сепаратистские республики. Теперь грузинское общественное мнение так или иначе осознало, что решить эту задачу в исторической перспективе невозможно. Против лома нет приема. И вряд ли человек вменяемый потребует от Саакашвили, чтобы он лез воевать с Россией, которая там держит свои войска. Таким образом, Россия сняла с Саакашвили эти два жернова и перевесила их себе на шею. Да, Саакашвили мог слететь по итогам этой войны, потому что Грузия была разочарована. Но он продержался год, выдержал этот шквал критики. И теперь, собственно говоря, с него и взятки гладки. Он может заниматься маленькой Грузией и пытаться сделать из нее европейски ориентированную территорию. К тому же, после последнего высказывания господина Кадырова, ему прямая дорога в НАТО. Потому что есть все резоны для того, чтобы говорить об угрожающей с севера агрессии.
Многие эксперты признают, что грузинское руководство вело себя по отношению к не желающим оставаться в составе Грузии республикам, мягко говоря, небезупречно. Но теперь Тбилиси не имеет там никакого влияния на происходящее, а Россия – наоборот. И нет никаких гарантий того, что безопасность и стабильность под влиянием Москвы в этом регионе действительно восторжествуют.
В Абхазии в конце 2009 года прошли очередные президентские выборы, не признанные большинством стран мирового сообщества, но организованные вполне демократически. В Южной Осетии ситуация другая – там местный лидер Эдуард Кокойты подавил оппозицию, и как тратятся выделяемые Россией деньги – непонятно. Заместитель директора Института стран СНГ Владимир Жарихин говорит, что главное для обеих республик сейчас – это экономика:
Самое главное – эффективное восстановление для чего необходимо достаточно жесткое управление теми финансами, которые эти страны получают из России
- У стран, которые признаны одной или несколькими странами мира, положение достаточно сложное. Очень сложно восстанавливать экономику, находясь в таком положении. Но, тем не менее, это возможно. Здесь самое главное – эффективное восстановление для чего необходимо достаточно жесткое управление теми финансами, которые эти страны получают из России. Пока в Южной Осетии это получается не очень здорово. Я надеюсь, что ситуация наладится.
В Абхазии некие предпосылки для налаживания жизни в качестве непризнанного, но вполне функционирующего государства есть. Так считает политолог Дмитрий Орешкин:
- Абхазия – это территория, которая обладает ресурсами для развития самостоятельной государственности. У нее есть приличная, хотя и сильно разрушенная, экономика. У нее есть ресурсы. У нее есть выход в море. У нее есть ответственная элита, которая уже прошла через вторые выборы, причем, достаточно хорошего качества. Это значит, она может существовать более или менее независимо. Да, в тесной связи с Россией. Да, экономически очень сильно от нее завися. Но при этом обладает возможностями для поддержания отношений с какими-то третьими странами – будь то Турция или еще что-то.
Но всем, кто посмотрит на карту, становится ясно, что между Абхазией и Южной Осетией – большая разница. Поэтому сразу после войны 2008 года руководством Южной Осетии делались противоречивые заявления. То Кокойты говорил, что территория, которой он правит, войдет в состав России, то, наоборот, утверждал, что Южная Осетия с Северной объединяться не собирается.
Владимир Жарихин утверждает, что пока о присоединении Южной Осетии к большому и хорошо вооруженному брату речь не идет, но признает, что как отдельная административная единица территория вокруг Цхинвали скорее недоразумение, нежели реальность:
- У Абхазии есть значительные ресурсы. Если ими хорошо распорядиться, можно постепенно перейти к созданию собственного бюджета, не зависящего от помощи страны России. В Южной Осетии, безусловно, сложнее. Это не самый большой (я уж не говорю об области) район, если брать Российскую Федерацию или другие страны. В этой ситуации очень сложно вести полноценную политическую деятельность.
Гораздо пессимистичнее смотрит на проблему Южной Осетии Дмитрий Орешкин:
- Здесь нет ни экономики, на населения, которое оттуда разбегается, ни перспектив самостоятельного существования. Это просто российский придаток, который однозначно существует на российские средства. Причем, эти средства исчезают там, как в черной дыре. Если те же самые грузины уже приняли сотни тысяч абхазских беженцев и как-то их расселили, то, несмотря на существенные денежные вливания, которые измеряются цифрами, сопоставимыми с миллиардом долларов, в Южной Осетии прогресса мы не видим. Скорее всего, там просто идет мощные коррупционные освоения этих финансовых ресурсов, исходящих из России. Люди оттуда будут разбегаться. Причем, разбегаться оттуда они будут с оружием к нам - в Северную Осетию и дальше. Заниматься они будут, скорее всего, тем промыслом, которому их научили за эти годы, то есть крышеванием, бандитизмом и грабежом.
То, что последствия для всего региона от того, что Россия взяла две мятежные республики под крыло, в целом положительные, доказывал на последней сессии Парламентской Ассамблеи Совета Европы в Страсбурге осенью 2009 года глава Комитета Государственной Думы по международным делам Константин Косачев:
- Первое – там нет войны. Сегодня там не гибнут люди. Это огромный результат. Второе. Там не будет войны, потому что никакой, даже самый преступный политический лидер более не решится на военную авантюру образца августа прошлого года. Время лечит все раны. Именно – время. И мы применяем этот подход в других конфликтах. Раны есть. Их просто не надо беспокоить тупым политическим скальпелем. Наши действия должны быть точными, адекватными и честными.
Однако Дмитрий Орешкин убежден, что Россия гораздо больше потеряла, чем приобрела:
- Саакашвили некоторым образом приобрел, скорее, чем проиграл. Дело в том, что на нем жерновами висели обещания вернуть в состав Грузии две мятежные или сепаратистские республики. Теперь грузинское общественное мнение так или иначе осознало, что решить эту задачу в исторической перспективе невозможно. Против лома нет приема. И вряд ли человек вменяемый потребует от Саакашвили, чтобы он лез воевать с Россией, которая там держит свои войска. Таким образом, Россия сняла с Саакашвили эти два жернова и перевесила их себе на шею. Да, Саакашвили мог слететь по итогам этой войны, потому что Грузия была разочарована. Но он продержался год, выдержал этот шквал критики. И теперь, собственно говоря, с него и взятки гладки. Он может заниматься маленькой Грузией и пытаться сделать из нее европейски ориентированную территорию. К тому же, после последнего высказывания господина Кадырова, ему прямая дорога в НАТО. Потому что есть все резоны для того, чтобы говорить об угрожающей с севера агрессии.
Многие эксперты признают, что грузинское руководство вело себя по отношению к не желающим оставаться в составе Грузии республикам, мягко говоря, небезупречно. Но теперь Тбилиси не имеет там никакого влияния на происходящее, а Россия – наоборот. И нет никаких гарантий того, что безопасность и стабильность под влиянием Москвы в этом регионе действительно восторжествуют.
