Некоторые считают, что мы попали в ад и нас поджаривают на сковородках. А другие не понимают, почему такая паника из-за жары: дома прохладно (кондиционер), в машине прохладно (кондиционер), на работе прохладно (кондиционер). И в ресторанах, магазинах – везде прохладно. А на улице – ну сколько там проводишь? Полминуты - из машины и в машину.
Сейчас в Москве все поделились на две неравные части: раскаленное докрасна большинство занято тем, что спрыскивает дома занавески, обтирается мокрыми полотенцами, смотрит каждые полчаса на термометр, бросается к новому прогнозу погоды, будто это военные сводки, а кому еще приходится работать, как одному моему знакомому доктору скорой помощи – так, судя по его полуобморочному состоянию, помощи не жди. Они там в жерле вулкана, обтирайся – не обтирайся. Когда я услышала его полуобморочные стенания, поняла прочитанную накануне новость, что скорая помощь к больному выехала только после восемнадцатого звонка жены. Оказалось поздно. Это сидя в прохладном помещении не додуматься, почему только с восемнадцатого раза до врачей дошло, что надо ехать. Потому что "Вам плохо? А кому сейчас не плохо?".
Спасаются в водоемах – любых: фонтанах, заросших прудах, грязных речках и озерах. Я съездила на одно такое, в Суханово. Там дом отдыха архитекторов. Зрелище страшное: помойка на вытоптанной траве, и среди выеденных арбузов, пакетов из-под чипсов и бутылок из-под всех видов жидкостей - ликующие толпы ныряющих в коричневую воду, закусывающих колбасой и снова ныряющих, совсем не похожих на архитекторов товарищей. Я даже подумала, что Суханово у архитекторов все же отобрали (сколько-то лет назад убили подряд двух председателей Союза архитекторов за то, что отказывались отдать Суханово), потом углубилась в парк, там полуразрушенные особняки бывшей усадьбы Волконских, их могилки, с одной из которой сняли памятник и поставили отдельно, как скульптуру, столовая с подзабытыми запахами советского общепита, из нее выходят пожилые интеллигентные дамы, сидят на скамеечках вдоль аллеи и к озеру, видимо, не думают приближаться. Спросила – оказалось, остался Дом отдыха у архитекторов. Но в такой разрухе и в открытых широкой публике, рвущейся к водоему, воротах можно отдыхать только бесплатно, если совсем нет денег.
Я туда съездила, поскольку это рядом с дачей отца, на которой я укрывалась один день, у него даже вентилятора нет, а главное, кондиционер туда не поставишь: проводка довоенная, рассчитанная исключительно на лампочки Ильича. Почему они Ильича (а не Эдисона или хотя бы Яблочкова с Лодыгиным) – неизвестно, но в целом понятно. Отец благодарен Путину за то, что у него есть пенсия. Когда дают мало, понимаешь, что могли бы не дать ничего и даже что-нибудь отнять. Понятно, что он не ходит в магазины с кондиционерами и тем более - в кафе и рестораны. И сама мысль о кондиционере - при том, что он сердечник и жару, соответственно, переносит плохо - для него запредельна. Как-то ведь жили раньше…
У кого нет кондиционера и кто "принципиально" жил без него (от него кашляешь, в нем надо менять фильтры, лето короткое), этим летом поступился принципами. Люди ринулись в магазины: сперва были раскуплены все вентиляторы, затем мобильные кондиционеры, за тем и другим стояли очереди, как за колбасой. "Продам родину за кондиционер", - написал один мой знакомый арт-критик. Но увы – кондиционеры кончились. На те, которые надо устанавливать, заказы принимаются только на август, "через три недели", - говорят. Но надо-то сейчас, дышать нечем, в московском воздухе кончился кислород. Когда всенародный любимец Онищенко выступил с заявлением, чтоб все надевали респираторы, поскольку за сутки возникло 80 новых очагов торфяных пожаров вокруг Москвы, а температуры обещают под сорок – тут у меня возник приступ бессильной ярости. Почему, спрашивается, Москва находится в кольце торфяников, которые регулярно горят, а другие известные мне города живут припеваючи? Я в торфе ничего не понимаю, возможно, он неуничтожим, но знаю, что область вокруг Бордо когда-то была сплошным болотом, болота осушали, построили города и курорты, Ланды засадили лесом. Может, Москва проклятый город? Ну в самом деле, здесь самое дорогое всё, от кондиционеров, окон без щелей, до ресторанов и гостиниц. Самые дорогие в мире дороги, будто их строят из чистого золота. При этом плохие, и их мало, и торфяники в придачу! Рядом со мной открылось греческое кафе. Посмотрела меню, поскольку только что приехала с Крита, обнаружила: такой же, как там, ужин на двоих в этом кафе стоил бы в десять (!) раз больше. А зарплаты у наших людей, не говоря о пенсиях, такие, что большинству поехать в Грецию, не говоря о Франции, не светит, только в бесплатный дом отдыха, если таковые в самом деле остались.
В обычное время об этом как-то не думается, вернее, думает каждый в одиночку: одному похоронить не на что, другому операцию сделать, многие нашли психологический выход в персонификации внешнего (Запад) и внутреннего (евреи) врага и пугают друг друга на всяких форумах, другие чехвостят власть, но все это фрагментировано, общего поля для выяснения положения дел нет. И вот оно появилось: пекло. Одни кондиционны, кондиционированы, а другие, обтираясь мокрыми полотенцами, ждут апокалипсиса: скорей бы все кончилось. Апокалиптические настроения, как мы знаем по российской истории, чреваты революцией. Когда ничего нельзя сделать "по-хорошему", то – скорей бы всё кончилось.
Сейчас в Москве все поделились на две неравные части: раскаленное докрасна большинство занято тем, что спрыскивает дома занавески, обтирается мокрыми полотенцами, смотрит каждые полчаса на термометр, бросается к новому прогнозу погоды, будто это военные сводки, а кому еще приходится работать, как одному моему знакомому доктору скорой помощи – так, судя по его полуобморочному состоянию, помощи не жди. Они там в жерле вулкана, обтирайся – не обтирайся. Когда я услышала его полуобморочные стенания, поняла прочитанную накануне новость, что скорая помощь к больному выехала только после восемнадцатого звонка жены. Оказалось поздно. Это сидя в прохладном помещении не додуматься, почему только с восемнадцатого раза до врачей дошло, что надо ехать. Потому что "Вам плохо? А кому сейчас не плохо?".
Спасаются в водоемах – любых: фонтанах, заросших прудах, грязных речках и озерах. Я съездила на одно такое, в Суханово. Там дом отдыха архитекторов. Зрелище страшное: помойка на вытоптанной траве, и среди выеденных арбузов, пакетов из-под чипсов и бутылок из-под всех видов жидкостей - ликующие толпы ныряющих в коричневую воду, закусывающих колбасой и снова ныряющих, совсем не похожих на архитекторов товарищей. Я даже подумала, что Суханово у архитекторов все же отобрали (сколько-то лет назад убили подряд двух председателей Союза архитекторов за то, что отказывались отдать Суханово), потом углубилась в парк, там полуразрушенные особняки бывшей усадьбы Волконских, их могилки, с одной из которой сняли памятник и поставили отдельно, как скульптуру, столовая с подзабытыми запахами советского общепита, из нее выходят пожилые интеллигентные дамы, сидят на скамеечках вдоль аллеи и к озеру, видимо, не думают приближаться. Спросила – оказалось, остался Дом отдыха у архитекторов. Но в такой разрухе и в открытых широкой публике, рвущейся к водоему, воротах можно отдыхать только бесплатно, если совсем нет денег.
Я туда съездила, поскольку это рядом с дачей отца, на которой я укрывалась один день, у него даже вентилятора нет, а главное, кондиционер туда не поставишь: проводка довоенная, рассчитанная исключительно на лампочки Ильича. Почему они Ильича (а не Эдисона или хотя бы Яблочкова с Лодыгиным) – неизвестно, но в целом понятно. Отец благодарен Путину за то, что у него есть пенсия. Когда дают мало, понимаешь, что могли бы не дать ничего и даже что-нибудь отнять. Понятно, что он не ходит в магазины с кондиционерами и тем более - в кафе и рестораны. И сама мысль о кондиционере - при том, что он сердечник и жару, соответственно, переносит плохо - для него запредельна. Как-то ведь жили раньше…
У кого нет кондиционера и кто "принципиально" жил без него (от него кашляешь, в нем надо менять фильтры, лето короткое), этим летом поступился принципами. Люди ринулись в магазины: сперва были раскуплены все вентиляторы, затем мобильные кондиционеры, за тем и другим стояли очереди, как за колбасой. "Продам родину за кондиционер", - написал один мой знакомый арт-критик. Но увы – кондиционеры кончились. На те, которые надо устанавливать, заказы принимаются только на август, "через три недели", - говорят. Но надо-то сейчас, дышать нечем, в московском воздухе кончился кислород. Когда всенародный любимец Онищенко выступил с заявлением, чтоб все надевали респираторы, поскольку за сутки возникло 80 новых очагов торфяных пожаров вокруг Москвы, а температуры обещают под сорок – тут у меня возник приступ бессильной ярости. Почему, спрашивается, Москва находится в кольце торфяников, которые регулярно горят, а другие известные мне города живут припеваючи? Я в торфе ничего не понимаю, возможно, он неуничтожим, но знаю, что область вокруг Бордо когда-то была сплошным болотом, болота осушали, построили города и курорты, Ланды засадили лесом. Может, Москва проклятый город? Ну в самом деле, здесь самое дорогое всё, от кондиционеров, окон без щелей, до ресторанов и гостиниц. Самые дорогие в мире дороги, будто их строят из чистого золота. При этом плохие, и их мало, и торфяники в придачу! Рядом со мной открылось греческое кафе. Посмотрела меню, поскольку только что приехала с Крита, обнаружила: такой же, как там, ужин на двоих в этом кафе стоил бы в десять (!) раз больше. А зарплаты у наших людей, не говоря о пенсиях, такие, что большинству поехать в Грецию, не говоря о Франции, не светит, только в бесплатный дом отдыха, если таковые в самом деле остались.
В обычное время об этом как-то не думается, вернее, думает каждый в одиночку: одному похоронить не на что, другому операцию сделать, многие нашли психологический выход в персонификации внешнего (Запад) и внутреннего (евреи) врага и пугают друг друга на всяких форумах, другие чехвостят власть, но все это фрагментировано, общего поля для выяснения положения дел нет. И вот оно появилось: пекло. Одни кондиционны, кондиционированы, а другие, обтираясь мокрыми полотенцами, ждут апокалипсиса: скорей бы все кончилось. Апокалиптические настроения, как мы знаем по российской истории, чреваты революцией. Когда ничего нельзя сделать "по-хорошему", то – скорей бы всё кончилось.
