16 ноября 2006 года скончался Юрий Левада, выдающийся ученый, один из самых известных российских социологов, профессор, доктор философских наук, глава Аналитического Левада-центра.
Юрий Левада – основоположник российской независимой социологии. Даже в тяжелые для этой науки советские времена, уволенный из МГУ со строгим выговором "за идеологические ошибки в лекциях", он продолжал на полулегальных основаниях вести свой методологический семинар, объединивший единомышленников из разных научных сфер. С 1992 года по 2003 Юрий Левада возглавлял Всероссийский центр изучения общественного мнения. Но в двухтысячные, путинские годы, независимая социология оказалась в России не ко двору. 8 сентября 2003 года Левада был освобожден властями от должности директора ВЦИОМ без объяснения причин, после чего все сотрудники уволились вместе со своим руководителем и создали аналитическую службу, которая впоследствии получила название Левада-центра. О Юрии Александровиче вспоминает Борис Дубин, заведующий отделом социально-политических исследований центра:
– Для меня современная российская социология ассоциируется, прежде всего, с именем Юрия Левады. То, что он сделал и наметил, его коллеги пытаются сейчас развивать. Прежде всего, это касается культурно-антропологического проекта "Советский и постсоветский человек". Это попытка развернуть именно те составляющие в социальном поведении человека, в картине общества, которые связаны с культурой, с символами, с образами истории, с отношением к прошлому. Это очень сложный социологический проект, ориентированный, с одной стороны, на антропологию, а с другой – на исследование культуры.
– Какие труды Юрия Левады представляются вам наиболее значимыми?
– Обе его книги – и "Ищем человека", и "От мнения к пониманию" – это объемные сборники статей. Я среди них для себя выделяю то одно, то другое. Но при этом никогда не забываю о нескольких статьях, которые он написал еще до того, как его начали публиковать, в наиболее глухой, застойный период. Это были статьи о социологии культуры, об урбанизации, говоря сегодняшним языком – о модернизации. Статьи теоретические, очень сжатые. Как о них сказал мой коллега Алексей Левинсон, статьи с потенциалом книг. Это, мне кажется, очень серьезный вклад в социологию.
– Что для вас самое главное в работах Левады, в его идеях?
– Это идеи, которые способны развиваться. Скажем, идея о человеке, как институте – он несколько раз к этому тезису подходил, и пришел к выводу, что современный российский человек во многом человек советский, а человек советский – это во многом человек, сложившийся в 30-е – 50-е годы прошлого века. Связанный с этим круг проблем чрезвычайно важен – как воспроизводится этот человек, как существует эта конструкция, что в ней меняется, как при этом она сохраняет свою определенность и равенство себе?
– Насколько востребованы идеи Юрия Левады в современной России?
– Вопрос чрезвычайно сложный. Я вижу, скорее, попытки глухого сопротивления этому кругу идей со стороны, скажем так, игры в социологию, в социологию мелочей, в социологию повседневной жизни, в социологию головоломок.
– С каким чувством вы вспоминаете Юрия Александровича?
– Проще всего сказать – с чувством благодарности, любви, уважения. Понятно, что к этому примешивается сознание того, что моих усилий, усилий моих коллег было недостаточно, чтобы ему помочь. Конечно, есть ощущение, что все эти годы рядом был идеальный образец и профессионального, и человеческого поведения, крупная личность, сохранившая себя в условиях, когда, казалось бы, для этого не было ни времени, ни места. Это довольно сложный конгломерат чувств, в котором, конечно, преобладает чувство благодарности и радости, что хоть какое-то время мы были вместе.
Юрий Левада – основоположник российской независимой социологии. Даже в тяжелые для этой науки советские времена, уволенный из МГУ со строгим выговором "за идеологические ошибки в лекциях", он продолжал на полулегальных основаниях вести свой методологический семинар, объединивший единомышленников из разных научных сфер. С 1992 года по 2003 Юрий Левада возглавлял Всероссийский центр изучения общественного мнения. Но в двухтысячные, путинские годы, независимая социология оказалась в России не ко двору. 8 сентября 2003 года Левада был освобожден властями от должности директора ВЦИОМ без объяснения причин, после чего все сотрудники уволились вместе со своим руководителем и создали аналитическую службу, которая впоследствии получила название Левада-центра. О Юрии Александровиче вспоминает Борис Дубин, заведующий отделом социально-политических исследований центра:
– Для меня современная российская социология ассоциируется, прежде всего, с именем Юрия Левады. То, что он сделал и наметил, его коллеги пытаются сейчас развивать. Прежде всего, это касается культурно-антропологического проекта "Советский и постсоветский человек". Это попытка развернуть именно те составляющие в социальном поведении человека, в картине общества, которые связаны с культурой, с символами, с образами истории, с отношением к прошлому. Это очень сложный социологический проект, ориентированный, с одной стороны, на антропологию, а с другой – на исследование культуры.
– Какие труды Юрия Левады представляются вам наиболее значимыми?
– Обе его книги – и "Ищем человека", и "От мнения к пониманию" – это объемные сборники статей. Я среди них для себя выделяю то одно, то другое. Но при этом никогда не забываю о нескольких статьях, которые он написал еще до того, как его начали публиковать, в наиболее глухой, застойный период. Это были статьи о социологии культуры, об урбанизации, говоря сегодняшним языком – о модернизации. Статьи теоретические, очень сжатые. Как о них сказал мой коллега Алексей Левинсон, статьи с потенциалом книг. Это, мне кажется, очень серьезный вклад в социологию.
– Что для вас самое главное в работах Левады, в его идеях?
– Это идеи, которые способны развиваться. Скажем, идея о человеке, как институте – он несколько раз к этому тезису подходил, и пришел к выводу, что современный российский человек во многом человек советский, а человек советский – это во многом человек, сложившийся в 30-е – 50-е годы прошлого века. Связанный с этим круг проблем чрезвычайно важен – как воспроизводится этот человек, как существует эта конструкция, что в ней меняется, как при этом она сохраняет свою определенность и равенство себе?
– Насколько востребованы идеи Юрия Левады в современной России?
– Вопрос чрезвычайно сложный. Я вижу, скорее, попытки глухого сопротивления этому кругу идей со стороны, скажем так, игры в социологию, в социологию мелочей, в социологию повседневной жизни, в социологию головоломок.
– С каким чувством вы вспоминаете Юрия Александровича?
– Проще всего сказать – с чувством благодарности, любви, уважения. Понятно, что к этому примешивается сознание того, что моих усилий, усилий моих коллег было недостаточно, чтобы ему помочь. Конечно, есть ощущение, что все эти годы рядом был идеальный образец и профессионального, и человеческого поведения, крупная личность, сохранившая себя в условиях, когда, казалось бы, для этого не было ни времени, ни места. Это довольно сложный конгломерат чувств, в котором, конечно, преобладает чувство благодарности и радости, что хоть какое-то время мы были вместе.
