В интервью Радио Свобода корреспондент газеты "Таймс" Роджер Бойз рассказал о впечатлениях от встречи с перебежчиком из ФСБ Алексеем Потёмкиным, который, по его словам, командовал группой прикрытия во время расстрела шести врачей и медсестер из миссии Красного Креста в чеченском селе Новые Атаги в 1996-ом.

- Как вам удалось выйти на Алексея Потёмкина?

- На прошлой неделе в Берлине со мной встретился другой перебежчик и экс-офицер КГБ Виктор Калашников, с которым я был знаком и о котором рассказывал в одной из статей в "Таймс". У нас состоялся довольно интересный разговор, по ходу которого мы обсуждали его таинственное отравление ртутью и его лечение. После публикации статьи о Калашникове ко мне через посредника обратился Потёмкин и сообщил, что он живет в Германии, а до этого последние семь лет работал как агент-нелегал ФСБ. Он сказал, что у него есть для меня интересный материал о Чечне. Я встретился с ним в греческом ресторане. Вообще вся ситуация напоминала эпизод из фильма о Джеймсе Бонде. Потемкину казалось, что за нами кто-то следит, мы три-четыре раза останавливались, петляли по городу. У Потёмкина был специальный мобильный телефон для связи, который трудно засечь. Он явно опасался людей из ФСБ. Всё это мало походило на театр и выглядело вполне реальным.

Потёмкин оказался в Германии потому, что был там членом шпионской сети ФСБ. Он рассказал мне, почему решил бежать на Запад. Сейчас он ведет переговоры с сотрудниками двух различных западных спецслужб. Он намерен просить политического убежища в одной из стран Евросоюза. Кажется, не в Германии. В Германии он проживает нелегально, нарушив тем самым германский иммиграционный закон. Это не очень подходяшая ситуация для получения политического убежища. Если окажется, что он передал серьезную информацию западным спецслужбам, ситуация его намного улучшится, ему предоставят защиту, новые документы, и он исчезнет из поля зрения возможных преследователей. Потёмкин полагает, что публичность может послужить ему защитой. После того, как он решился публично дать знать о себе, связавшись с "Таймс", редакция попросила ФСБ прокомментировать его рассказ о Чечне и предоставленный им документ о тайной операции их спецназа. Позавчера мы отправили туда письмо по электронной почте, но ответа не получили.

Потемкин рассказал мне немного о своем прошлом. Сейчас ему 37 лет. В 1996 году он начал служить в спецназе ФСБ. На службу в это ведомство он поступил в 1991 или 1992 году после окончания академии ФСБ. В академии он познакомился со своей будущей женой, которая тоже служила в ФСБ. У них трое детей. Все они сейчас на Западе.

- Объяснил ли Потёмкин, почему он решил стать перебежчиком?

- Он рассказал, что в 2007 году от сердечного приступа при довольно странных обстоятельствах скоропостижно скончался его непосредственный начальник в ФСБ. В ФСБ, по его словам, существует нечто вроде системы покровителей. Это обычно начальники, которые ведут своих подчиненных с начала их карьеры и страхуют от разного рода неприятностей. Этот человек, по сути дела, воспитал Потемкина. У него были враги в ФСБ, и когда он неожиданно скончался, у Потёмкина не оказалось в Москве другого такого покровителя и наставника. После этого он стал подумывать о переходе на Запад. Он сказал, что и другие офицеры ФСБ подумывают об этом. Но только сейчас Потёмкин набрался мужества совершить этот поступок, который, по его словам, дался ему очень нелегко. Он обсудил всё с женой – им предстояла полная опасностей жизнь. Решение было нелегким. Но, готовясь к этому шагу, ему нужно было запастись документами, которые представляли бы ценность для западных спецслужб. Одним из таких документов и была переданная мне копия секретной расшифровки переговоров во время операции в чеченском госпитале Красного Креста в Новых Атагах. У него есть и другие документы. Невозможно бежать на Запад без того, чтобы не иметь чего-то, что можно там предложить.

- Рассказал ли Алексей Потёмкин, с каким заданием он и его группа были заброшены из Москвы в Чечню в декабре 1996 года?

- Какой бы ни была причина, по которой их переправили в Чечню, - была ли это попытка дискредитировать Чечню, была ли это диверсия или акция, которая вышла из-под контроля – в конце концов, это не имеет значения. Главное, что из этого следует: за убийство в госпитале и военные преступления несет ответственность российская сторона. И, как я отметил в своей статье, семьи погибших, если убийство будет доказано, смогут обратиться с иском к российским властям. Мне это кажется важным – достаточно важным, чтобы об этом написать. Сам Потёмкин хорошо осознает всё значение переданного мне документа. Возможно, что он сам в определенной мере был участником этой операции и его трудно назвать полностью невиновным. Однако Потёмкин дал мне понять, что сознает: он был свидетелем не просто мелкого исторического эпизода и этот документ проливает свет на значение чеченской войны в целом и на отношения между Россией и Чечней.

- Поверили ли вы Потемкину? Показались ли вам его рассказ и документ, который он вам представил, заслуживающими доверия?

- Да, показались. Видите ли, чтобы подвергнуть всё это сомнению, необходимо быть опытным экспертом по документальному анализу. Для непрофессионала переданный мне документ выглядит абсолютно подлинным и заслуживающим доверия. На это работает его язык, его стиль, его содержание. Всё в нем выглядит заслуживающим доверия. Многое в рассказах и биографии Потёмкина представляется мне также заслуживающим абсолютного доверия. Этот документ – еще одна часть исторической мозаики. Из него со всей очевидностью явствует, что речь идет именно о российской операции. Мне он кажется абсолютно аутентичным. Все его детали представляются подлинными – печати, имена участников операции, даже имя стенографистки. По всей видимости, расшифровка документа была сделана в 2006 году. Из него следует, что его копия была передана Следственному комитету Генпрокуратуры. Это тоже добавляет ему подлинности, поскольку в 2005-2006 годах в России возобновился интерес к этому делу, в то время два чеченца были арестованы по подозрению в этих убийствах.

* * *

От редакции:

Сотрудник правозащитного центра "Мемориал" Александр Черкасов, неоднократно бывавший в Чечне и работавший в селе Новые Атаги, считает, что заявления бывшего майора ФСБ Алексея Потемкина имеют мало общего с реальностью. "Но в Чечне есть люди, которые могут рассказать правду о тех событиях", - утверждает правозащитник.