Владимир Кара-Мурза: В четверг члены Общественной палаты встретились с президентом РФ Дмитрием Медведевым. Они передали главе государства Доклад о состоянии гражданского общества за 2010 год. Президент поднял проблемы межнационального и межконфессионального согласия, поддержки ценностей и культур народов, живущих на территории страны, коррупции и необходимости обратной связи власть имущих с простыми гражданами. Глава государства попросил Общественную палату ежегодно готовить доклад об эффективности антикоррупционной работы. По мнению Медведева, следует уделить особое внимание вопросу соответствия деклараций о доходах госслужащих с их реальными зарплатами. Президент России пообещал продумать механизмы корректного контроля ситуации внутри судебной системы, чтобы снизить коррупциогенность судов. По словам Медведева, надо сделать так, чтобы суд был максимально независим от властей и в то же время абсолютно зависим от общества. Члены Общественной палаты РФ кинорежиссер Карен Шахназаров и протоиерей Всеволод Чаплин считают, что для решения межнациональных проблем важно повысить в обществе роль русского языка и культуры. Глава государства поблагодарил членов Общественной палаты, отмечающей в этом году пятилетие своей деятельности, сказав, что Общественной палате удалось стать влиятельным форумом, работающим "солидно и спокойно". О том, в состоянии ли Общественная палата реализовать новые пожелания президента, сегодня в день встречи ее актива с главой государства говорим с членами палаты адвокатом Еленой Лукьяновой, Вячеславом Глазычевым, профессором Московского архитектурного института, Аллой Гербер, президентом фонда "Холокост" и Александром Бродом, директором Московского бюро по правам человека в России. Какова была атмосфера сегодняшней встречи актива палаты с президентом?

Елена Лукьянова

Елена Лукьянова: Я молодой член палаты, поэтому я впервые встречалась с президентом. Для меня это было необычно и мне хотелось увидеть, каков президент не на телеэкране. На меня президент произвел очень хорошее впечатление. У меня была возможность сравнить его реакции с реакциями Барака Обамы, потому что была тоже на достаточно узкой встрече с Обамой, и он тоже отвечал на выступления всех присутствующих. Меня это сравнение очень серьезно удовлетворило. Мне понравился президент, мне понравился по-человечески, мне понравился особенно как юрист и как политик. Потому что он реагировал живо, была большая хорошая эрудиция. Это были правильные реакции.

Владимир Кара-Мурза: Каков был регламент сегодняшней встречи?

Вячеслав Глазычев

Вячеслав Глазычев: Дмитрий Анатольевич говорил недолго в начале. И в общем была возможность высказаться довольно большому числу моих коллег. Прежде всего очень важно, что было слово дано, то, о чем говорила только что Лена, относительно новым членам палаты – это правильно. И тематика, хотя и крутилась вокруг одного стержня по большому счету – культура в ее широком применении и широком понимании и применении, но захватывала от темы коррупции до поправок к конкретным законам. Поэтому разговор получился рабочий. Вот это очень хорошо.

Владимир Кара-Мурза: Какие вопросы вы бы подняли, доведись вам участвовать в сегодняшней встрече с главой государства?

Алла Гербер

Алла Гербер: Я слушаю моих коллег, моих друзей, потому что это как раз те члены Общественной палаты, которых я могу назвать друзьями, я, честно говоря, не поняла принципа, по которому отбирались люди на эту встречу. Наверное, есть какие-то критерии, мне неведомые. У меня было бы довольно вопросов. И самый главный, мой первый вопрос о том, как мы могли допустить вот этот расцвет ксенофобии. Потому что о том, что это возможно и так будет, об этом говорилось много лет, в частности, став членом Общественной палаты, а я уже пойдет сейчас четвертый год, как я член Общественной палаты, было много писем, много предложений тогда еще, когда все это только начиналось, еще до того, когда я была членом Общественной палаты. И вот только сейчас, когда началась бойня, когда начались погромы, когда начались откровенные Русские марши. Я только сегодня, кстати говоря, смотрела хронику последнего Русского марша, мне плохо было. До этого я смотрела гитлеровскую хронику и как будто одно накладывалось на другое. Вот это был бы мой первый вопрос. Я, конечно, спросила бы его о Ходорковском обязательно, как все такое могло произойти, как они сами сделали так, что нормальный, казалось бы, суд мог бы быть, если были какие-то причины, превратился просто в позорище, в посмешище и в трагическое такое посмешище. Я, конечно, спросила бы у него о тех претензиях, которые предъявляются очень многими людьми к чиновникам на самом низком уровне, к которым нельзя подойти, не заглянув при этом в бумажник, не рассчитав, сколько ему дать, а он, выясняется, хочет гораздо больше, я вместе с ним попыталась бы подумать, что нам с ними делать. Еще у меня много было бы других вопросов, но я бы не успела их задать, эти задала бы обязательно.

Владимир Кара-Мурза: Какие вопросы защиты прав человека вы бы подняли на сегодняшней встрече с президентом, доведись и вам участвовать в ней?

Александр Брод: Я бы прежде всего спросил о том, почему президент в своем послании Федеральному собранию не развил тему, которую он поднял в своем блоге накануне этого послания, где он говорил о симптомах застоя, о том, что нужна серьезная реформа политической сферы, что происходит стагнация, забронзовение партий, слабость оппозиции. Почему в послании, где говорились правильные вещи о социальных программах, о защите детства, мало было сказано о борьбе с коррупцией, о развитии многопартийности, о независимости СМИ, о поддержке правозащитного движения. Я бы спросил, почему президент не вернулся к своим тезисам прошлогоднего послания, где он говорил о создании реестра социально ориентированных некоммерческих организаций, о поддержке социально ориентированных НКО в том числе финансовой, в том числе информационной, предоставления помещений. Вместо всего этого, что не было сделано в прошлом году, в конце года по НКО ударили налогами, в совокупности они составляют 34% - это практически гибель для некоммерческого сектора. Мы сейчас думаем, как нам сохранить свое лицо, не скатиться к злоупотреблениям серыми схемами, а все-таки соблюдать законодательство. Но где взять необходимые ресурсы для зарплат, для аренды помещений. Я знаю, что для многих организаций этот налог просто стал губительным. Многие прекращают свою работу, сокращают свои штаты и так далее. И конечно, я бы спросил о "знаковых", печально известных событиях минувшего года, о том, почему у нас стали возможны и станица Кущевская, и Гусь-Хрустальный, и почему во время лесных пожаров власть показала свою бездеятельность. И вообще почему правильные слова, которые президент говорит, обращаясь к главам регионов, к другим чиновникам, откровенно саботируются, система не работает, растет коррупция по-прежнему, система судебной власти абсолютно непрозрачна. Каждый день мы получаем жалобы и письма из регионов о преследовании бизнесменов, о давлении на правозащитников, оппозицию. Почему не работает сама выстроенная вертикаль – вот это было бы моим основным вопросом.

Владимир Кара-Мурза: Павел Гусев, главный редактор газеты "Московский комсомолец", член Общественной палаты, ждет после сегодняшней встречи перемен к лучшему.

Павел Гусев: Если говорить о сегодняшней встрече, торжественности никакой не было. Это был разговор, больше касавшийся культуры, вопросов толерантности между людьми в государстве с большой национальной основой, а также вопросы, связанные с коррупцией и доверием к судам. Вот это, наверное, вопросы самые острые и самые важные. Потому что президент подчеркнул несколько раз, что нужно что-то менять в этом отношении. И более того, он сказал, что он сейчас думает о тех способах, что может сделать общество прежде всего, чтобы вернуть доверие к судам и как может общество влиять на отношение судов с обществом. Это очень важный момент, на мой взгляд. И он, кстати, подчеркнул, что некоторые западные руководители просили его вмешаться в решение некоторых судов. Понятно, о чем разговор – о Ходорковском. Он считает демократически неприемлемым, чтобы президент вмешивался. Вот такая история.

Владимир Кара-Мурза: Заговорили о деле ЮКОСа, этот вопрос как-то косвенно, по-моему, поднимался сегодня, судя по информационным сообщениям?

Елена Лукьянова: Естественно, потому что задан был главный вопрос о судах, о правосудии, о том, что появились новые термины наряду с "басманным правосудием", которые уже стало международным термином, термином неправосудных решений, появились такие термины, как территория "суверенного кривосудия" или даже "правовая шизофрения". Это все мы озвучили, что неправосудных решений много. Анатолий Кучерена поднял вопрос о замкнутости судейской корпорации, о том, что те же коллегии принимают судей для того, чтобы они вступили в свою должность, и те же применяют к ним дисциплинарные взыскания. Президент на это очень серьезно отреагировал. И причем такое мучение было, мука такая на лице, он сказал: я об этом очень много думаю. И действительно то, что мы специально в свое время наделили, когда устанавливалась судебная система России, судей гарантиями неприкосновенности для того, чтобы они были независимыми, сегодня в условиях коррупции обернулось бедой для нас. Но это не значит, что судей надо этой неприкосновенности лишать. Потому что сегодня мы лишим, завтра снова придется устанавливать для другого судейского сообщества. Надо искать выходы. Собственно мы сказали, что надо устанавливать как минимум общественный контроль за судами. Потому что даже когда студенты приходят в суд, судьи зачастую совершенно открытый процесс, объявляют его закрытым и вообще очень не любят наблюдателей. И есть общественные организации, которые тоже пытаются проводить контроль в судах, такие замеры своеобразные правовые. Президент это услышал и на это и последовала его реакция о том, что он будет думать над тем, как максимально конституционным способом все-таки осуществить этот общественный контроль за судами, чтобы выявлять и неправосудные решения, и грамотные решения, потенциально коррупциогенные решения.
Это серьезный прорыв, я от президента за все время, сколько мне приходилось говорить на эту тему, ни разу не слышала подобного ответа, всегда обычно был ответ такой: других судей у нас нет и не трогайте судей. Сегодня пришлось сказать, что если вы хотите бороться с коррупцией, если для примера взять великую фразу Архимеда о том, что дайте мне точку опоры, я переверну мир, в борьбе с коррупцией такой точкой опоры является нормальный суд. Пока нет правосудия, пока суд не станет препоной на пути недобросовестных чиновников, сотрудников правоохранительных органов, ничего не произойдет, с коррупцией бороться будет невозможно. Вот, собственно, по поводу того, о чем сказал Павел Николаевич Гусев, о том, что президент обратил внимание, что к нему обращаются в том числе зарубежные политики с просьбой повлиять на суд, например, решение какого-то суда, на что он сказал, что какой бы ни был наш суд, но, я считаю, что никакой политик, никакое должностное лицо не вправе воздействовать суды. Ну что ж, он смотрел пристально на меня, отлично зная, что я адвокат Михаила Борисовича Ходорковского, с которым мы вчера договорились, что мы не будем упоминать его фамилию на этой встрече, но зададим определенные вопросы про суды. Вот, пожалуй, все понимали, о чем идет речь. И в общем-то президент отвечал, не думаю, что он собирался говорить о судах, наверное, не очень хотел, но он был вынужден отвечать на эти вопросы и предлагать свои решения для затронутой темы.

Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Александра.

Слушатель: Добрый вечер. Не затрагивалась ли тема русофобии и откровенной ненависти российской либеральной интеллигенции, можно даже добавить российско-еврейской либеральной интеллигенции к русскому народу и к той ситуации, которая сейчас сложилась в межнациональных отношениях? Почему бы не затронуть эту тему? Ведь на самом деле то, что сложилось в национальном вопросе в настоящий момент, вина очень большая лежит на либеральной интеллигенции, которая, например, написала конституцию, в которой вообще отсутствует русский народ как таковой.

Владимир Кара-Мурза: В каком ключе рассматривалась межнациональная проблема?

Вячеслав Глазычев: Как раз в тех трех ключах, о которых шла речь, но только в другой тональности. Пункт первый – это вопрос о терпимости и умении слышать других. Пункт второй – о мощи русской культуры как единой, объединяющей, русского языка. В этом были едины все выступающие и президент тоже. И в-третьих, то о чем справедливо говорил один из наших коллег Максим Шевченко, об абсолютной необходимости присутствия других культур и других языков в зоне СМИ. И президент поддержал идею, высказанную сегодня, подготовка к этому идет, о создании радиостанции ФМ, которая давала бы современную этномузыку и соответствующие ей новостные передачи. Потому что присутствие страны, национальной России в СМИ чрезвычайно бедное. Это было очень важным.

Владимир Кара-Мурза: Насколько актуальна идея уделять внимание развитию культуры каждой нации, которая проживает в России высказанная на сегодняшней встрече?

Алла Гербер: Более чем актуальная, замечательно, что об этом говорили. Я очень рада, спасибо моим коллегам, что они об этом говорили. Потому что действительно мы многонациональная, многокультурная, многоязыковая страна. Наша родина русский язык, и я это всегда говорила, говорю и буду говорить. Мы выросли на русской культуре, она часть наша, она дух наша, наша душа. Но то, что мы ничего не знаем, очень мало что знаем о современной культуре и не только современной, вообще о традиционной культуре, о старой культуре тех народов, которые населяют нашу многонациональную страну, мне кажется, это замечательная идея. Потому что очень много талантливых людей живет в разных областях, замечательная есть музыка, я это знаю, и замечательная литература, просто не мне об этом рассказывать и кое-что я слышала. В принципе мы об этом знаем очень мало. Это прекрасно, что об этом говорили, что это подержано и что будет канал. Просто приветствую двумя руками.

Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Нижегородской области от радиослушателя Владимира.

Слушатель: Добрый вечер. У меня вопрос к старейшему участнику посиделок Алле Ефремовне. Я выслушал вас всех - это не сказали, то не сказали, пятое. Что же вы там говорили?

Владимир Кара-Мурза: Алла Ефремовна не была сегодня, она же вам сказала в начале.

Слушатель: Другие участники. Что, говорили, как он в Святой земле купался, что ли. Идет терроризация страны, террор докатился до столицы. Почему президент промолчал, когда Немцова в каталажку запихали на 15 суток?

Владимир Кара-Мурза: О судьбе политической оппозиции заговаривали сегодня на встрече?

Елена Лукьянова: Давайте мы договоримся так, что все-таки это была достаточно ограниченная по времени встреча, что она не была бесконечной и что нас было много. И нас заранее предупредили, что у нас лимит времени очень небольшой у каждого. Поэтому каждый постарался сказать о том, о чем мог. Мы знали, что у президента после этого встреча с Карзаем и что ночью он только прилетел, и поэтому максимально была уплотнена, и президент просил не превышать лимита больше двух-трех минут. Что можно сказать за две-три минуты? Говорили о судах. И в деле Немцова ведь тоже главными героями скандала являются новые звезды современного российского правосудия. Например, была фамилия, судья Тверского суда, одна Мосгорсуда Стрешнева, вторая Ольга Юрьевна Боровкова, звезда уже не одного процесса. И конечно, имелось в виду, когда мы говорили о неправосудных делах, не только такие приговоры абсурдные абсолютно 600-страничные, которые вынесены Ходорковскому и Лебедеву, но имели в виду и те суды, которые, например, в процессе "Речника" не приобщали доказательств, документов к делу, не оповещали сторону, не в пользу этих сторон, имеется в виду граждан, а в пользу государства проводили процессы, как и у Немцова. Это называется сейчас "синдром старшины Иванова", началось с каспаровского дела, с его ареста на митинге несколько лет назад, когда наряду с огромным количеством свидетелей, видеосъемки, показаний судья приобщил к делу, вынес свое решение только на основании показаний старшины Иванова, который в месте ареста не находился и не мог описать место ареста. Это все продолжается сейчас, та же самая история. Мы слышали на "Эхо Москвы" как представитель Мосгорсуда пыталась тупо оправдываться за то, что произошло: как это так, почему не приобщают, почему не слушают свидетелей, почему неравенство сторон в процессе, как это может быть. На что она говорила: не имею права комментировать процесс, решение уже вынесено, и вообще все свидетели были знакомы с Немцовым, а значит они были заинтересованы. Это что за позиция? Она категорически противоречит принципам общественного правосудия. Собственно об этом и шла речь.

Владимир Кара-Мурза: Сегодня на встрече ваши коллеги передали главе государства доклад о состоянии гражданского общества за 2010 год. Как вы оцениваете это состояние?

Вячеслав Глазычев: Доклад достаточно жесткий, потому что прежде всего при некоторых подвижках, давления общественных организаций, в том числе через Общественную палату, позволило кое-что откорректировать в ряде федеральных законов, речь идет о ЕГЭ, речь идет о законе о полиции, о всем остальном, на что ссылался и президент в своем вступительном слове. Но главное - это продолжающееся наступление на местное самоуправление, фактически ликвидация института выборных мэров, а это азбука демократии. В докладе отмечена чрезвычайно существенная, о чем мои коллеги говорили, это фактическое подавление деятельности общественных организаций через изменения в налоговой базе, об этом говорил Брод. Короче говоря, это очень жесткий доклад. Его надо изучать, он достаточно большой. Но самое ценное, самое важное, хотя коэффициент полезного действия как у паровоза, даст бог 9%, но действительно некоторые вещи удается вовремя поправить, и через общественные советы при части министерств удается вовремя корректировать некоторые будущие ошибки. Так что в администрации есть что читать.

Владимир Кара-Мурза: Борис Якеменко, руководитель Православного корпуса движения "Наши", член Общественной палаты доволен установлению диалога между властью и обществом.

Борис Якеменко: Что касается Общественной палаты, то за пять лет сделан один очень важный момент. Сегодня президент отмечал, что гражданское общество – это общество, в котором сокращена дистанция между государством и народом, людьми. Мне кажется, что как раз Общественная палата очень помогает эту дистанцию сократить. Потому что она является усилителем сигнала, который идет снизу и доходит благодаря Общественной палате до верха. Принят ряд важнейших законопроектов благодаря Общественной палате, учреждены наблюдательные советы за ключевыми проблемами, во многом благодаря Общественной палате решен вопрос с "Охта-центром", палата очень много сил отдавала этому вопросу. Сейчас принимаются важнейшие поправки в закон о культурном наследии, касающийся археологического наследия. Это революционные поправки, которые совершат переворот. Поэтому Общественная палата очень много, на мой взгляд, сделала за эти пять лет и находится она в периоде становления.

Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Вадима.

Слушатель: Оценка Якеменко, данная этой палате, говорит сама за себя. Раз Якеменко радуется, то значит надо вам двойку ставить - это же позор. Фактически роль Общественной палаты, известного архитектора, писателя, адвоката свелась к тому, что сообщать президенту, что происходит в стране. Как помощник с 10-классным образованием, а президент без вас не знает, что происходит в стране, что в Кущевке творится. Прочитайте "Новую газету", там мурашки по коже идут, что там происходит. Кущевка связана с Москвой, газета пишет, никто не опровергает. Поэтому удивляет, что Алла Гербер участвует. Ее даже не пригасили, ее это не оскорбляет. Элла Памфилова ушла и поняла, что это такое. Поэтому неужели вам непонятно, что вас используют?

Владимир Кара-Мурза: Что удалось сделать за пять лет существования общественной палаты?

Алла Гербер: Вы знаете, человек, который сейчас позвонил, мне было бы интересно с ним встретиться. Если бы у него будет такая возможность, я бы с удовольствием с ним поговорила, меня легко найти. Я совсем ничего не преувеличиваю. И надо сказать, что Общественная палата в последнее время стала более активным организмом, потому что ее формирует и конструирует гражданское общество. Не она общество, а общество ее. И когда общество стало более активным, когда общество перестало только молчать, перестало спать, когда у общества появилась какая-то энергия требовать, выходить в пикеты, выходить на митинги, писать письма, то есть, короче говоря, иногда это касается маленького участка ,чуть ли не районного центра, иногда это такие проблемы, как Химкинский лес, как проблемы правосудия и такие проблемы, как арест и посадка наших оппозиционеров и так далее. И Общественная палата больше тоже не может быть такой анемичной, какой, как мне кажется, она была поначалу. Она сейчас достаточно активно и во всяком случае там много людей, я не говорю, что все, я не хочу никого обижать, каждый, как говорится, живет по своему счету. Но в Общественной палате есть люди, которым небезразлично, что от них требует общество, и они отзываются на этот призыв общества, и действительно многое делают из того, что перечислено было и то, что говорила сегодня Елена Лукьянова. Единственное, мне действительно кажется, я понимаю этого слушателя, мне тоже не совсем приятно, что какие-то заслуги Общественной палаты, которые имеют место, они так отмечаются таким человеком, мало для меня уважительным, как Якеменко. Потому что я сейчас никого не осуждаю и не собираюсь судить Якеменко, но его мнение для меня просто противопоказано. Но тем не менее, надо сказать, что Общественная палата сейчас не спит, как не спит сейчас общество, оно уже не спит – это точно, это так, так перестала спать Общественная палата.

Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Николая.

Слушатель: Добрый вечер. Вам был вопрос человека таких националистических, скажем так, взглядов, который вы обошли вниманием, как что-то неприличное. Я постараюсь затронуть эту тему в более печальном тоне. Не кажется ли вам всем, присутствующим сейчас на передаче, что у людей, с уважением относящихся к русской истории, любящих русскую культуру и язык, есть некоторые причины в современной жизни ощущать довольно сильный и увеличивающийся дискомфорт. Не кажется ли вам, что огульные оскорбительные заявления о русских вообще - это повседневность в наших средствах массовой информации и что это ненормально? И не кажется ли вам, что беспокоит рост шовинистических, как вы говорите, шовинистических настроений, то стоило бы призывать не только к толерантности, но и убирать те моменты, которые эти настроения провоцируют?

Владимир Кара-Мурза: Насколько актуален сейчас вопрос межэтнических отношений и, в частности, роли русской нации? По-моему и президент, и Борис Грызлов а этих днях уделили этому внимание.

Елена Лукьянова: Я не знаю, что может сказать Борис Грызлов на эту тему, маловразумительные вещи говорит обычно. Но сегодня об этом говорилось, говорилось о культуре, и Карен Шахназаров, вот вам, пожалуйста, этнический армянин, у него был такой режиссерский выпад, он письмо президенту положил на стол, типа - подпишите. Говоря о том, что мы ехали в Горки-10 в приемную, здание, где принимает президент, палату, и мы проезжали Жуковку и там написано "Жуковка Плаза". Давайте обратимся в муниципалитет поселка Жуковка с просьбой переименовать в площадь. Это я вам просто маленькие примеры привожу, потому что о русской культуре как раз сегодня шла речь. Там выступал и директор Ясной поляны, там выступал на эту тему в том числе наиболее сильно Карен Шахназаров о русском языке, о русской культуре. В том числе о том, что танцующие лезгинку во дворах должны это делать корректно, не ущемляя, имелось в виду справлять свои праздники, не должны ущемлять привычек и обычаев постоянных жителей этих мест и так далее. Это все обсуждалось и обсуждалось всерьез. Были и другие точки зрения, которые говорили, что не только русские, наша страна - это созвездие огромного количества народов, огромного количества культур, огромного количества поэзии, музыки и всего остального. Это очень важно - мы живем в огромной многонациональной стране. И здесь баланс интересов, в чем задача Общественной палаты, попытаться найти баланс интересов. В переговорном процессе, а не в драке дубинками, выход из положения, быть буфером между властью и обществом по возможности, если справимся. Я не стала бы обращать внимания на оценки господина Якеменко, который, на мой взгляд, не очень искренен был в своих высказываниях, обычно он другое в своих блогах говорит. Но тем не менее, это все есть, это все живет. В палате, как и в обществе, должны быть люди разные, в том числе и представители "Наших". И у нас есть такие ребята из "Молодой гвардии". Разная палата должна быть, разная. И только в сочетании всех интересов мы можем выработать то решение, которое не будет однобоким или односторонним.

Владимир Кара-Мурза: Николай Сванидзе, телеведущий канала "Россия", удовлетворен итогами 5-летней деятельности Общественной палаты.

Николай Сванидзе: Когда мы начинали работать, была сплошная ирония со всех сторон и подколки, что, вот, президент создал очередную сервильную организацию бессмысленную. Знаете, как говорилось, даже самая красивая женщина может дать не больше того, что у нас есть, вот это же относится и к общественным институтам - мы не можем дать больше, чем мы можем, Общественная палата, мы не можем заменить собой все российское гражданское общество, которое оставляет желать много лучшего. Но тем не менее, сейчас к нам претензий, на мой взгляд, гораздо меньше и иронии очень мало. Потому что ясно, что есть люди, которые работают, ясно, что мы, да, наверное, в какой-то степени, в значительной степени несамостоятельны, но не в большей степени, чаще меньше, чем другие наши общественные институты, и тем более государственные институты. Я считаю, что палата достойно в целом провела эти пять лет.

Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Санкт-Петербурга от радиослушательницы Ирины.

Слушательница: Здравствуйте. Очень тяжело воспринимаю сегодняшний разговор, потому что очень много фарса, очень много несправедливости. Вместо того, чтобы говорить о том, что не сделано, ничего. Дмитрий Анатольевич Медведев два года у власти, он должен был сказать четко сегодня перед общественностью: вот что сделано по всем моментам. У нас же ничего не делается, абсолютно говорильня, красивые слова, обилие слов и все. Ведь ему осталось очень мало, что, он хочет так поговорить и остаться таким красивым, хорошим, а он нам всем, конечно, симпатичен и нравится, он умен, он политик. Но он боится Путина, а Путин командует. Распустился до такой степени, что нужно принимать какие-то меры. Общественники сейчас сидят, высокого уровня люди, заслуженные люди, пожившие серьезную жизнь и ни один режим пережившие, почему они ничего не скажут. Давайте предлагать Владимиру Владимировичу перечислить все, что он натворил, особенно в последние годы.

Владимир Кара-Мурза: Удалось ли поговорить с президентом о его ближайших планах или эти поручения, которые он дал вашим коллегам и есть его программа на оставшиеся два года?

Вячеслав Глазычев: Во-первых, это нельзя назвать поручениями. Действительно это диалог, а в диалоге бывают, хотя просьба президента может быть трактована как поручение. На мой взгляд, самое важное, и я рад, что мои коллеги успели об этом поговорить – это поддержка общественных палат в регионах. Потому что не может одна, даже симпатичная мне компания, справляться с невероятно мощным потоком жалоб, негодования, возмущения, иногда конструктивных предложений, которые идут из страны. Мы сегодня получили эту поддержку. Это, на мой взгляд, принципиально важно, так же как и вопрос, Дмитрий Анатольевич говорил, что ужасно низкая позиция суда в представлении россиян – это всеобщее дело, и безобразное поведение самого суда, понята необходимость нарушить корпоративную монолитностью судов, но и СМИ, и общества, и всего остального. Потому что когда мы говорим, что суд всегда неправеден, мы его сделаем неправедным непременно. Поэтому, на мой взгляд, прозвучало достаточное число вещей, над которыми нам придется всерьез работать. Обсудить все вещи на свете было бы невозможно – времени не было.

Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвички Валентины Ивановны.

Слушательница: Здравствуйте. Вы знаете, мне кажется, что Общественная палата - это ширма обыкновенная, а люди, которые сидят у вас, пытаются доказать, что они значимы. Дмитрий Анатольевич Медведев очень много говорил, много выступал, слова все правильные. Мы все присоединяемся к этим словам. Но что он сделал? Абсолютно ничего.

Владимир Кара-Мурза: Удается как-то вашим коллегам транслировать обществу пульс живой современной жизни, который вы чувствуете, очевидно, лучше многих?

Алла Гербер: В общем, конечно, частично удается, безусловно. У нас бывают часто встречи, у нас бывают довольно содержательные комиссии. Правильно сказал Глазычев, что мы не едины все, у нас очень разный состав, мы разных убеждений, разных взглядов, разных политических взглядов. Единственный критерий, который должен как-то объединять - это порядочность, ответственность перед теми, кого мы представляем. Я думаю, что есть какие-то глобальные проблемы, а есть проблемы частные, когда нужна срочная помощь какому-нибудь человеку, когда нужно устроить в больницу, даже такие вещи – это очень важно, и с помощью звания "член Общественной палаты" можно помочь. Но, конечно, иногда бывает состояние отчаяния, когда опять что-то такое, от чего начинается жуткая депрессия. Нельзя останавливаться, как говорил Твардовский, надо что-то делать и делать что-то надо. Мы, во всяком случае те, кто сегодня с вами в этом разговоре участвовали, как раз те самые люди, я не про себя говорю, а про своих коллег, которые делают все, что могут, и это очень важно, мне кажется. Мы никакая не ширма. Во всяком случае для меня это оскорбительно, я никогда не была ширмой. И мои коллеги, безусловно, нет.

Владимир Кара-Мурза: Слушаем москвичку Марину Николаевну.

Слушательница: Здравствуйте. У нас очень употребительное слово "элиты". У нас элита везде. Мне так кажется, что ваша Общественная палата входит в состав этих элит, но таких ущербных элит. Вам и времени дают поговорить очень ограниченно, еще не всех зовут, только определенных, вот Гербер не позвали. И эти элиты затмевают глаза и вам тоже. Я не спорю, что вы честные, порядочные люди, но в состав элит входить, наверное, для вас очень приятно.

Владимир Кара-Мурза: Причисляют ли себя члены Общественной палаты к элите страны?

Елена Лукьянова: Нет, ни в коем случае. Опять же это вопрос о терминах, что есть элита. К политической элите государства я не хочу себя причислять, к подобной элите ни в коем случае. Что же касается того, что мы там чем-то наслаждаемся - это большая тяжелая работа. У меня в жизни много могла бы сделать для себя, для своей семьи, если бы не работала в палате, палата отнимает очень много времени.

Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Игоря.

Слушатель: Добрый вечер. Я хотел бы задать вопрос Лукьяновой, вопрос простой: как она расценивает роль Горбачева и Лукьянова в развале Советского Союза?

Владимир Кара-Мурза: Давайте не будем вдаваться в политические проблемы. Наступил 2011 год, год 20-летия распада Советского Союза, очевидно, этот разговор еще впереди. Какие еще колоритные моменты были сегодня? Мы читали информационное сообщение о том, что похвалил президент Виталия Мутко за тягу к английскому языку.

Вячеслав Глазычев: Похвалой это, прямо скажем, не назовешь - это была в большой степени ирония. И на месте Мутко я бы сквозь землю провалился окончательно. Но на самом деле, вы знаете, прелесть в том, что особо колоритных моментов не было, разве что, когда мой дорогой друг Владимир Толстой, директор Ясной поляны, и мягко выражаясь, имеющий отношение к Толстому-первому, сказал о том, что речь идет, удается что-то сделать вопреки закону, что, конечно, у законника-президента вызвало, мягко выражаясь, сдержанную реакцию. Но на самом деле это был очень важный вопрос, поскольку пока нет статуса заповедника, музеев-заповедников, то угроза земле и угроза характеру памятников нашей отечественной культуры остается очень существенной. Поэтому меня радует, что особо пикантных моментов не было, был действительно рабочий разговор.

Владимир Кара-Мурза: Как вы считаете, станет ли когда-нибудь Общественная палата выборной?

Елена Лукьянова: Мы действительно находимся в процессе становления. И Общественная палата должна менять и своей статус, и свои полномочия, и порядок формирования. Давайте об этом думать. Я тоже до прихода в Общественную палату была в некотором заблуждении, даже будучи специалистом по конституционному праву, таких органов, как плата, как в палату по-настоящему, всерьез избирают. И две трети палаты реально избираются, избираются, правда, внутри палаты, не всенародным голосованием, но избираются. И только одну треть назначает президент. И надо сказать, что далеко не самых плохих людей в палату назначает президент – это наиболее активная часть общества. Посмотрим, я считаю, что должно меняться все. Орган новый, орган с де-факто повышающимися полномочиями. Сегодня, видите, нам сказали, что мы должны ежегодный доклад о состоянии борьбы с коррупцией, у нас комиссия такая еще всерьез не работает, как мы будем оценивать? Это сложная задача. Значит нужны другие полномочия или оценивать достоверность доходов должностных лиц или депутатов. Опять же нам нужны контрольные некие полномочия, по которым органы будут некоторые в той схеме, в которой мы придумаем, давать на это ответы. Пока они не обязаны это делать, пока труднореализуемо. Значит все это должно меняться. И вообще все, что касается статуса, оно должно двигаться вместе с жизнью любого органа, у одного должны прибавляться полномочия, у другого уменьшаться, третьи вообще надо упразднять за ненадобностью. Поэтому это вопрос времени, пять лет – это не так много, да еще из этих пяти лет некоторое время политического застоя, только сейчас все это начало оживать. А раз политический застой в обществе, то, соответственно, не работают общественные институты или работают вяло.

Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Рязани от радиослушателя Валентина.

Слушатель: Алла Гербер оскорбилась на то, что назвали ширмой Общественную палату. Я думаю, для того, чтобы не оскорбляться, нужно не быть ширмой, только и всего, и поменьше участвовать в таких организациях, подобных комиссиям по правам человека при президенте и так далее.

Владимир Кара-Мурза: Какие направления развития вашей деятельности вы бы видели по итогам прошедшего пятилетия?

Алла Гербер: Во-первых, я хочу ответить уважаемому радиослушателю, что я не член комиссии при президенте. Потом он же не знает, что я делаю, к сожалению, мне очень жалко, но я перед ним не отчитывалась, что может быть неправильно, кстати говоря. Может быть мы, члены Общественной палаты, должны делать так, чтобы о нас больше знали не в смысле нашей славы какой-то, а конкретно о наших делах. И тут, наверное, наши слушатели правы. Я думаю, что Общественная палата сейчас в таком, во всяком случае, многие члены в таком хорошем напряжении, с каким-то чувством ответственности перед обществом. И общество, еще раз повторяю, нас будоражит своей неспячкой сегодняшней, уже много есть тому примеров. И поэтому должны, во-первых, очень прислушиваться к тому, что происходит с обществом, что оно от нас требует, что оно от нас ждет. Во всяком случае моя комиссия, одна из таких на сегодняшний день комиссий, которые занимаются одним из самых больных вопросов – это вопрос ксенофобии, вопрос толерантности, вопрос конфликтов на национальной почве - это очень тяжелое дело. Кто-то, не знаю имени, сказал, что мы, интеллигенты, виноваты в русофобии. Какие основания это говорить, каких интеллигентах он имел в виду. Тех, которые ставят замечательные спектакли русской классики, будучи представителями разных национальностей, или которые ставят замечательные балеты или оперы? Или те, которые ученые, получают нобелевские премии? Кто эти русофобы, я бы хотела знать, чтобы не пожать руки, когда их встречу.

Владимир Кара-Мурза: Считаете ли вы, что одним из инструментов обратной связи между властью и обществом была отчетность периодическая о работе Общественной палаты?

Вячеслав Глазычев: Эта отчетность ежегодно происходит, потому что наш доклад и есть наша отчетность. Каждый из нас дает десятки интервью, пишет статьи, что можем, то делаем, об этом Алла справедливо говорила. Нельзя же требовать, потому что мы все работаем и зарабатываем на жизнь помимо палаты. Поэтому, что можем, то делаем. Отчетность наша в одном – крошечно, немного, но удалось больше доносить информации, которую власть воспринимает всерьез.