Марина Тимашева, Москва: Сегодня Юрию Петровичу Любимову исполнилось 85 лет. В свой день рождения создатель и главный режиссер Московского театра драмы и комедии на Таганке преподнесет зрителям в подарок новый спектакль по "Фаусту" Гете.
Юрий Любимов - режиссер-диктатор, постоянно корящий российских артистов за разгильдяйство и растренированность.Он эксцентричен, чему свидетельством уже то, что перевалив 80-летний рубеж, он поставил два спектакля один за другим, а затем реставрировал "Доброго человека из Сезуанна" и параллельно репетировал шекспировские "Хроники" и "Евгения Онегина". Его последние спектакли наполнены буффонадой, клоунадой, музыкой и эквилибристикой. О "Добром человеке из Сезуанна" впору говорить, как о первом советском театральном мюзикле. По сей день Юрий Любимов весьма общественно активен, чему доказательством - книга "Записки старого ворчуна" и, опять же, спектакли. Он выбирает к постановке "Марата-Сада" Петера Вайса и публично клеймит коммунистов, о чем бы ни шел разговор.
Юрий Любимов: Пастернак пророчески писал в "Докторе Живаго", что мы, по-видимому, будем первой страной социализма, это так к нам прилипнет, что никак не отлипнем.
Марина Тимашева: Ритму жизни Юрия Петровича может позавидовать любой юноша. И когда его просишь об интервью, он никогда не ссылается на занятость и усталость, как его младшие коллеги. Он - профессионал и знает все законы всех жанров. Он превосходен на сцене: чего стоит его исполнение роли Сталина в "Шарашке"- спектакле по прозе Солженицына. Его актерские показы - образец мастерства.
Юрий Любимов: Жить стало лучше, товарищи, жить стало веселее...
Марина Тимашева: Когда-то Юрий Любимов был монтером. И до сих пор, несмотря на звездный статус, он - мастеровой, неустанно собирающий в единое целое разорванные клочья действительности. Ей Богу, мир почти не знает режиссеров, которые в таком почтенном возрасте могли бы создавать такие живые, современные, озорные, пульсирующие мыслью спектакли. Любимов не любит, когда его театр называют политическим - "Называйте политическим или - "историческим", хоть горшком, только в печку не ставь". Театр на Таганке поджаривали на медленном огне все годы его существования - бесконечные стенограммы худсоветов в присутствии первых государственных лиц и цензоров-церберов давно уже стали достоянием гласности. Один за другим по самым идиотским причинам закрывали спектакли. О Владимире Высоцком было нельзя, потому что боялись звука имени. О Борисе Годунове - потому что умер Брежнев. Самого Любимова заочно лишили гражданства. Дождавшись возвращения Юрия Любимова, тот, кто и звал его на Родину, Николай Губенко принял самое непосредственное участие в разделе труппы и театра.
И никто ничего не смог поделать ни с Петровичем, ни с его театром. Все победы оказались Пирровыми. Театр вошел в хрестоматии по искусству ХХ века, а мог бы войти и в книгу рекордов Гиннеса - куда еще люди стояли за билетами по ночам. Театр, а ведь Любимова всегда обвиняли в невнимании к артисту, выпестовал Высоцкого и Демидову, Славину и Шаповалова, Трофимова и Полицеймако, Хмельницкого и Шаповалова, Антипова и совсем молодую Иру Линдт. Театр-легенда сохранил себя живым организмом. Всем этим мы обязаны Юрию Любимову. Антисоветская сталь советской закалки оказалась удивительно прочным материалом.
Юрий Любимов - режиссер-диктатор, постоянно корящий российских артистов за разгильдяйство и растренированность.Он эксцентричен, чему свидетельством уже то, что перевалив 80-летний рубеж, он поставил два спектакля один за другим, а затем реставрировал "Доброго человека из Сезуанна" и параллельно репетировал шекспировские "Хроники" и "Евгения Онегина". Его последние спектакли наполнены буффонадой, клоунадой, музыкой и эквилибристикой. О "Добром человеке из Сезуанна" впору говорить, как о первом советском театральном мюзикле. По сей день Юрий Любимов весьма общественно активен, чему доказательством - книга "Записки старого ворчуна" и, опять же, спектакли. Он выбирает к постановке "Марата-Сада" Петера Вайса и публично клеймит коммунистов, о чем бы ни шел разговор.
Юрий Любимов: Пастернак пророчески писал в "Докторе Живаго", что мы, по-видимому, будем первой страной социализма, это так к нам прилипнет, что никак не отлипнем.
Марина Тимашева: Ритму жизни Юрия Петровича может позавидовать любой юноша. И когда его просишь об интервью, он никогда не ссылается на занятость и усталость, как его младшие коллеги. Он - профессионал и знает все законы всех жанров. Он превосходен на сцене: чего стоит его исполнение роли Сталина в "Шарашке"- спектакле по прозе Солженицына. Его актерские показы - образец мастерства.
Юрий Любимов: Жить стало лучше, товарищи, жить стало веселее...
Марина Тимашева: Когда-то Юрий Любимов был монтером. И до сих пор, несмотря на звездный статус, он - мастеровой, неустанно собирающий в единое целое разорванные клочья действительности. Ей Богу, мир почти не знает режиссеров, которые в таком почтенном возрасте могли бы создавать такие живые, современные, озорные, пульсирующие мыслью спектакли. Любимов не любит, когда его театр называют политическим - "Называйте политическим или - "историческим", хоть горшком, только в печку не ставь". Театр на Таганке поджаривали на медленном огне все годы его существования - бесконечные стенограммы худсоветов в присутствии первых государственных лиц и цензоров-церберов давно уже стали достоянием гласности. Один за другим по самым идиотским причинам закрывали спектакли. О Владимире Высоцком было нельзя, потому что боялись звука имени. О Борисе Годунове - потому что умер Брежнев. Самого Любимова заочно лишили гражданства. Дождавшись возвращения Юрия Любимова, тот, кто и звал его на Родину, Николай Губенко принял самое непосредственное участие в разделе труппы и театра.
И никто ничего не смог поделать ни с Петровичем, ни с его театром. Все победы оказались Пирровыми. Театр вошел в хрестоматии по искусству ХХ века, а мог бы войти и в книгу рекордов Гиннеса - куда еще люди стояли за билетами по ночам. Театр, а ведь Любимова всегда обвиняли в невнимании к артисту, выпестовал Высоцкого и Демидову, Славину и Шаповалова, Трофимова и Полицеймако, Хмельницкого и Шаповалова, Антипова и совсем молодую Иру Линдт. Театр-легенда сохранил себя живым организмом. Всем этим мы обязаны Юрию Любимову. Антисоветская сталь советской закалки оказалась удивительно прочным материалом.
