Программу ведет Петр Вайль. Участвуют: корреспондент Радио Свобода в Бонне Евгений Бовкун; режиссер и историк кино Олег Ковалов, филолог-германист Марина Коренева - с ними беседовал Дмитрий Волчек.
Петр Вайль: В четверг 22 августа исполнилось сто лет немецкому кинорежиссеру Лени Рифеншталь. Она прославилась документальными фильмами "Триумф воли" - о съезде нацистской партии в Нюрнберге, и" Олимпия" - об Олимпийских играх в Берлине в 1936-м году. Эти картины называют апологией нацизма. После войны Рифеншталь была арестована за пособничество гитлеровскому режиму, однако, через три года обвинение было снято. Долгие годы показ ее фильмов был запрещен. К своему столетнему юбилею Рифеншталь выпустила свой документальны фильм "Подводные ощущения", над которым работала с середины 70-х годов. В основу фильма лег материал, отснятый во время двух тысяч погружений под воду. О судьбе Лени Рифеншталь и ее кино в Германии - наш корреспондент в Бонне Евгений Бовкун:
Евгений Бовкун: Для большинства немцев Лени Рифеншталь служит классическим воплощением конфликта между эстетикой и моралью. Однако немцы признают, что никогда не смогут оценить объективно роль этой женщины в искусстве и политике. Одни по-прежнему ненавидят ее, другие пытаются разграничить творчество Рифеншталь на периоды до и после национал-социлизма.
До войны ее называли женщиной с серебряным взглядом. Она обладала способностью покорять сердца мужчин легко и надолго, и сама неоднократно увлекалась. Сегодня бывшая красавица не считает зазорным признаться, что попала в свое время под влияние личности Гитлера, и только позже распознала в нем демоническую силу. Утверждали, что она была любовницей и будто бы танцевала перед ним на столе обнаженной. Престарелая дива слухи не опровергает, но и в грехах не признается. Фактом остается, что Гитлер относился к Лени Рифеншталь с большой симпатией, и что во многом благодаря этому она сделала головокружительную карьеру в довоенном кино. По поручению фюрера и министерства Геббельса она снимала пропагандистские ленты, а сейчас ставят фильмы о самой Лени. Обладательницы "Оскара" Джуди Фостер и Мадонна спорят о том, кто бы из них лучше сыграл роль этой женщины, которую и раньше многие любили, и столь же многие ненавидели. Некоторые немецкие искусствоведы по-прежнему восхищаются ее критериями эстетики, историки предпочитают говорить о намеренном приукрашивании преступного режима с помощью художественных средств. Но, по общему мнению, Лени Рифеншталь заслуживает того, чтобы историю ее жизни экранизировали.
Карьера Лени Рифеншталь началась в Берлине в 20-е годы. Она прославилась как танцовщица и исполнительница драматических ролей в кинофильмах "народного" направления, ее приглашали в Голливуд, но дорожку ей перебежала конкурентка Марлен Дитрих. Тогда Рифеншталь основала собственную киностудию, снимаясь в главных ролях тех фильмов, которые сама же ставила как режиссер. Политикой она заинтересовалась лишь в 1932-м году, случайно увидев в газете фотографию Гитлера, человека, который обещал ликвидировать безработицу. Она решила, во что бы то ни стало, с ним познакомиться, написала ему письмо. Он пригласил ее к себе, состоялась встреча. Фюрер, в свою очередь, восхитился талантом Рифеншталь, его покорил ее знаменитый "Танец на берегу моря".
После войны Рифеншталь пришлось расплачиваться за близость к национал-социализму, хотя она уверяла что ничего не знала о концлагерях, американцы посадили ее в тюрьму. Выйдя на волю, она долго искала работу и занялась художественной фотографией, новая жизнь началась для нее сравнительно поздно, после того, как она выпустила несколько впечатляющих фотоальбомов. В 72 года Лени Рифеншталь занялась подводными съемками и сейчас считается одним из лучших специалистов в этой области. Она до недавних пор опускалась с фотоаппаратом в морские глубины, говоря, что счастлива там больше, чем на земле. Очевидно, потому что обитатели океана умеют молчать и не задают вопросов.
Петр Вайль: Петербургский режиссер и историк кино Олег Ковалов не уверен, что запрет на публичную демонстрацию фильмов Лени Рифеншталь оправдан, однако, считает, что ограничения на показ "Триумфа воли2 все же следует установить. С Олегом Коваловым беседовал мой коллега Дмитрий Волчек:
Дмитрий Волчек: Фильмы Лени Рифеншталь из тех, которые запоминаются даже не сценами, а отдельными кадрами. Это, конечно, классическое начало "Олимпии", подсвеченный Нюрнбергский стадион в "Триумфе воли". Один кадр, который у меня остался в памяти - это начало "Триумфа воли" - Гитлер въезжает в Нюрнберг, камера застывает на окне дома, украшенного нацистским флагом, и над этим флагом на подоконнике сидит такой упитанный серый кот. Очень многозначительный кадр, на самом деле. Думаю, что и у вас в памяти должны остаться такие вот кадры, почти фотографии, верно?
Олег Ковалов: Я скажу вещь довольно аморальную, потому что ярче всего в моем сознании отпечатался тот кадр из "Триумфа воли", где трепещущие знамена со свастиками образуют геометрический рисунок. Вот вы кота запомнили, а я авангардист, я весь вышел из культуры 20-х годов, и в этом кадре был поразительный момент, когда отвратительная нацистская символика резонирует в ритме прекрасного авангардного искусства 20-х годов. Вот этот кадр у меня вызвал шок своей геометрией - куски неба образовывали ромбы, красивые ромбы, красивые знамена со свастикой в кружочке, тоже геометрическая, то есть, геометрия, которая оказалась лишена черт идеологического начала.
Дмитрий Волчек: Я первый раз смотрел фильмы Рифеншталь 10 лет назад в Мюнхене. Я их взял в американской видеотеке, они стояли на такой специальной полочке и висела табличка: "Гражданам ФРГ эти кассеты не выдаются". Мне это тогда показалось довольно диким, а вот сейчас я даже не знаю, столько аргументов и за, и против. На ваш взгляд, следовало ли превращать работу Рифеншталь в такой вот запретный плод?
Олег Ковалов: Сказать, что нужно ее запрещать - значит встать на сторону цензуры. Сознание мое либерала противится этому. С другой стороны, ее имя связано с пропагандой нацистской идеологии, глубоко омерзительного явления для меня. Несколько лет тому назад я бы сказал: "Да, стоит запретить". Но, как ни странно, сейчас, когда вновь идет волна неофашизма, когда нацистские тенденции очень сильно сказываются в повседневной жизни России. когда стремительно фашизируется жизнь, вот видно же невооруженным глазом, вот именно сейчас, как ни странно, у меня есть сомнения, я бы не стал запрещать ее картины. Безусловно, картину "Триумф воли2 нужно показывать в узкой аудитории, не для широкого зрителя, делаю оговорку. Я был возмущен тем, что эту картину пытались показать на Невском даже в кинотеатре - преступление перед, громкое слово, перед нравственностью, что ли.
Дмитрий Волчек: Я говорил на днях с одним известным киноведом и тоже приглашал его на эту передачу, и он сказал что "Я вообще не хочу слышать этого имени, и позор то, что ее сравнивают с нашим великим Эйзенштейном", Вас я хочу спросить как специалиста по Эйзенштейну, человека, который поставил фильм об этом режиссере, вообще возможна ли такая параллель? И, как вообще многие считают, фильмы Рифеншталь просто мастерски сделанной политической пропагандой. Или это действительно большое явление в кино, и уже политика не имеет такого превалирующего значения?
Олег Ковалов: Мне кажется, что у Эйзенштейна и Лени Рифеншталь есть одна общая черта в творческом методе. Как историю взятия Зимнего дворца, историю Октябрьской революции поколения людей воспринимали по кадрам фильма Эйзенштейна "Октябрь". Это поразительное явление, когда миф вытеснил реальность из сознания людей. Точно так же фашизм - это Лени Рифеншталь. Когда мы говорим "фашизм" - механически в сознании возникают кадры из фильма "Триумф воли" потрясающе огромный стадион, говорящий вождь, геометрические массовки... Это человек, который одарил нацизм мифом, изобразительным мифом. В этом отношении фигура, конечно, мощна фигура знаковая, потому что фашизм без мифа - это ничто. Что касается Эйзенштейна, то я бы, во-первых, сравнил Лени Рифеншталь скорее с Вертовым, чем с Эйзенштейном по методу своей нереальности, однако, от советских мастеров ее отличает одно качество: Лени Рифеншталь - романтик. Трагизма нет в ее мире. Это воплощение идей Ницше о том, что волна романтизма сметет сонного филистера, который трясется над кубышкой, вытирает носы своему потомству, а нужно жить на горной вершине, не знать ни добра, ни зла, и самое ценное - это жизни порыв. Вот это она и показала на экране. Мир, лишенный трагизма. Мир, программно отрицающий трагизм. Фильмы Вертова документальные - это мучительное размышление об эпохе, это рефлексия, рефлексия интеллигента, а Рифеншталь - режиссер, напрочь лишенный этого начала. В ее фильмах нет рефлексии.
Это уникальное явление, которое не укладывается даже в параметры немецкого кино. Мы же знаем, великое немецкое кино, даже начиная с картины "Кабинет доктора Калегара" и заканчивая звуковыми картинами Ланга - это кинематограф напряженных предчувствий, тревожного трагизма и мучительной рефлексии. Пришла Лени Рифеншталь и блистательно отменила рефлексию. Фантастика - "я освобождаю вас от химеры, которая называется совестью", - вот она и освободила.
Лени Рифеншталь родилась в тот год когда еще только начинали громыхать раскаты первой русской революции, и мы вместе с ней вошли фактически в XXI век, фигура, которая казалось давно исчезнувшая, выбывшая из кинопроцесса, вдруг вырастает такая волна славы, совершенно иррациональной. Сьюзен Зоннтак пишет статью "Магический фашизм", статья вроде бы развенчивающая поэтику, тем не менее, она очень сильно как бы укрепляет имидж Лени Рифеншталь в сознании левого интеллигента. Она пишет о том, что фашизм - это явление не политическое, а скорее сексуальное, и Лени Рифеншталь выразила сексуальную мощь фашистской идеологии.
Дмитрий Волчек: То, что писала Сьюзен Зоннтаг - это ведь очень точно. На самом деле, эта магия фашизма - она даже осталась в тех камнях в Нюрнберге, я был на этом стадионе, который, в общем, сейчас заброшен шпееровский стадион... Где здесь находится этот гений Рифеншталь? Понимаете, мы говорим об игровом кино Эйзенштейна, о документалистике Вертова, которая тоже ближе к игровому кино. Рифеншталь была все-таки скорее хроникером, можно ли назвать ее кино авторским?
Олег Ковалов: Я не согласен с тем, что она - хроникер. По сути дела, она не сняла ни одного хроникального кадра. Все массовки были организованы ею же. Она об этом писала в своих книгах. Съезд нацистской партии в Нюрнберге - это мистерия, организованная с начала и до конца. Я как режиссер много работал над нацисткой хроникой. И я видел, что обычные выпуски киножурналов, которые при Геббекльсе выпускались - потрясающе безымянные немецкие мастера снимали действительно немецкую улицу, два статиста поднимают руки в нацистском приветствии и изображают какой-то невероятный энтузиазм, но я вижу на заднем плане кто-то иронически ухмыляется, кто-то почесывается, сидит рабочий, дремлет на заводе, когда митинг идет, это все отразила хроника. Кажется, что это снимали какие-то антифашисты. У Рифеншталь ничего подобного нет. Это миф в чистом виде. Нет ни куска хроники. Один момент скрытой камеры, как готовят, скажем, трибуну для Гитлера, разоблачил бы весь этот апофеоз. Чисто постановочное игровое начало есть в этих картинах.
Дмитрий Волчек: В Германии они запрещены для немцев, в принципе, и в России их показывали только один раз, насколько я знаю, на большом экране, когда она приезжала в Петербург, в Доме кино, и публика, надо сказать, ей аплодировала.
Олег Ковалов: Я не аплодировал, кстати. Видел эти овации, но овации были объяснимы, я скажу объективно, шел фильм "Олимпия", когда были конные состязания, и застыла летящая лошадь над барьером, в свет вдруг вышла Лени Рифеншталь. Это был такой эффектно подготовленный выход на сцену, и она хищно и молодо оглядела весь зал, и зал взорвался аплодисментами. Опять же, аплодировали не идеологии, а вот этому вот мощному эффекту.
Петр Вайль: Филолог германист Марина Коренева сопровождала Лени Рифеншталь во время ее визита в Петербург по приглашению кинофестиваля "Послание к человеку" в июне 2001-го года. Дмитрий Волчек попросил Марину Кореневу поделиться впечатлениями от общения с Рифеншталь:
Дмитрий Волчек: Как реагировала публика на Рифеншталь, как сама Рифеншталь относилась к этой поездке и воспринимала все, что происходит вокруг нее, и как организаторы вот этого фестиваля "Послание к человеку", которые пригласили Рифеншталь, чувствовали себя в этой, очевидно все-таки очень двусмысленной атмосфере?
Марина Коренева: Атмосфера была действительно двусмысленна. Три совершено разных аспекта. Я могу сказать только о том, что я видела со стороны, потому что находилась все время рядом с фрау Рифеншталь и как бы видела это ее глазами. Публика внешне реагировала естественно восторженно. Но восторженно, наверное, не столько потому, что перед ними стояла на сцене режиссер, вошедший в историю мирового кинематографа, наверное, скорее потому, что стояла очень старая красивая женщина, женщина, которая прожила на той момент почти сто лет, видела много, как мы говорим, видела Ленина, но в данном случае видела Гитлера, ну, вот так на нее и реагировали. Даже, пожалуй, слишком восторженно, что мне, например, было даже как-то не по себе. Фрау Рифеншталь, естественно, эта реакция для нее была совершенно ошеломляющая, она не ожидала, что здесь в России ее будут встречать так. Во-первых, потому что мало что знает об этой стране и как-то плохо себе представляла, кто эти русские, как они живут и знают ли действительно, кто такая фрау Рифеншталь, и была действительно крайне удивлена, что ее здесь знают. И вот на волне этого изумления восторженная такая реакция была для нее самой чем-то ошеломляющим. Когда она получила Гран-При неожиданно, то первая ее фраза была: "Теперь я знаю, для чего я прожила так долго". Насколько это было искренне - трудно судить, Но это была эмоциональная такая реакция.
Дмитрий Волчек: Помимо вот этой неожиданно теплой реакции аудитории, что ее заинтересовало в России, что удивило, что, может быть, раздражало?
Марина Коренева: Вы знаете, она ведь приехала сюда на очень короткий срок и не затем, чтобы посмотреть Россию, посмотреть людей, которые живут здесь. Помимо этой реакции ее, наверное, здесь ничего не удивило, потому что она приехала не за тем. Она приехала из какого-то внутреннего видимо куража и для того, чтобы в тысячный раз выяснить отношения с самой собой, со своими соотечественниками. Для нее визит сюда - это было своего рода гипероправдание, то есть, если ее здесь в России примут, то, соответственно, ее соотечественники, которые к ней относятся весьма неоднозначно, уже после этого, наверное, должны были бы молчать, что если прощают русские, принимают ее, так что же вообще ожидать от немцев. И для этого она, собственно говоря, сюда и приехала. На этом она была сосредоточена всю свою поездку, и даже когда ехали по городу, она, конечно, смотрела на этот город, но, тем не менее, постоянно повторяла тот текст, который она хотела бы сказать в будущем зрителям, журналистам, которые должны были бы прийти на пресс-конференцию, то есть, она внутренне все время и вслух проговаривала потенциальные ответы на потенциальные вопросы, которые - она заранее знала, какими они будут. Для этого она сюда и приехала. И, собственно говоря, цель была достигнута.
Петр Вайль: В четверг 22 августа исполнилось сто лет немецкому кинорежиссеру Лени Рифеншталь. Она прославилась документальными фильмами "Триумф воли" - о съезде нацистской партии в Нюрнберге, и" Олимпия" - об Олимпийских играх в Берлине в 1936-м году. Эти картины называют апологией нацизма. После войны Рифеншталь была арестована за пособничество гитлеровскому режиму, однако, через три года обвинение было снято. Долгие годы показ ее фильмов был запрещен. К своему столетнему юбилею Рифеншталь выпустила свой документальны фильм "Подводные ощущения", над которым работала с середины 70-х годов. В основу фильма лег материал, отснятый во время двух тысяч погружений под воду. О судьбе Лени Рифеншталь и ее кино в Германии - наш корреспондент в Бонне Евгений Бовкун:
Евгений Бовкун: Для большинства немцев Лени Рифеншталь служит классическим воплощением конфликта между эстетикой и моралью. Однако немцы признают, что никогда не смогут оценить объективно роль этой женщины в искусстве и политике. Одни по-прежнему ненавидят ее, другие пытаются разграничить творчество Рифеншталь на периоды до и после национал-социлизма.
До войны ее называли женщиной с серебряным взглядом. Она обладала способностью покорять сердца мужчин легко и надолго, и сама неоднократно увлекалась. Сегодня бывшая красавица не считает зазорным признаться, что попала в свое время под влияние личности Гитлера, и только позже распознала в нем демоническую силу. Утверждали, что она была любовницей и будто бы танцевала перед ним на столе обнаженной. Престарелая дива слухи не опровергает, но и в грехах не признается. Фактом остается, что Гитлер относился к Лени Рифеншталь с большой симпатией, и что во многом благодаря этому она сделала головокружительную карьеру в довоенном кино. По поручению фюрера и министерства Геббельса она снимала пропагандистские ленты, а сейчас ставят фильмы о самой Лени. Обладательницы "Оскара" Джуди Фостер и Мадонна спорят о том, кто бы из них лучше сыграл роль этой женщины, которую и раньше многие любили, и столь же многие ненавидели. Некоторые немецкие искусствоведы по-прежнему восхищаются ее критериями эстетики, историки предпочитают говорить о намеренном приукрашивании преступного режима с помощью художественных средств. Но, по общему мнению, Лени Рифеншталь заслуживает того, чтобы историю ее жизни экранизировали.
Карьера Лени Рифеншталь началась в Берлине в 20-е годы. Она прославилась как танцовщица и исполнительница драматических ролей в кинофильмах "народного" направления, ее приглашали в Голливуд, но дорожку ей перебежала конкурентка Марлен Дитрих. Тогда Рифеншталь основала собственную киностудию, снимаясь в главных ролях тех фильмов, которые сама же ставила как режиссер. Политикой она заинтересовалась лишь в 1932-м году, случайно увидев в газете фотографию Гитлера, человека, который обещал ликвидировать безработицу. Она решила, во что бы то ни стало, с ним познакомиться, написала ему письмо. Он пригласил ее к себе, состоялась встреча. Фюрер, в свою очередь, восхитился талантом Рифеншталь, его покорил ее знаменитый "Танец на берегу моря".
После войны Рифеншталь пришлось расплачиваться за близость к национал-социализму, хотя она уверяла что ничего не знала о концлагерях, американцы посадили ее в тюрьму. Выйдя на волю, она долго искала работу и занялась художественной фотографией, новая жизнь началась для нее сравнительно поздно, после того, как она выпустила несколько впечатляющих фотоальбомов. В 72 года Лени Рифеншталь занялась подводными съемками и сейчас считается одним из лучших специалистов в этой области. Она до недавних пор опускалась с фотоаппаратом в морские глубины, говоря, что счастлива там больше, чем на земле. Очевидно, потому что обитатели океана умеют молчать и не задают вопросов.
Петр Вайль: Петербургский режиссер и историк кино Олег Ковалов не уверен, что запрет на публичную демонстрацию фильмов Лени Рифеншталь оправдан, однако, считает, что ограничения на показ "Триумфа воли2 все же следует установить. С Олегом Коваловым беседовал мой коллега Дмитрий Волчек:
Дмитрий Волчек: Фильмы Лени Рифеншталь из тех, которые запоминаются даже не сценами, а отдельными кадрами. Это, конечно, классическое начало "Олимпии", подсвеченный Нюрнбергский стадион в "Триумфе воли". Один кадр, который у меня остался в памяти - это начало "Триумфа воли" - Гитлер въезжает в Нюрнберг, камера застывает на окне дома, украшенного нацистским флагом, и над этим флагом на подоконнике сидит такой упитанный серый кот. Очень многозначительный кадр, на самом деле. Думаю, что и у вас в памяти должны остаться такие вот кадры, почти фотографии, верно?
Олег Ковалов: Я скажу вещь довольно аморальную, потому что ярче всего в моем сознании отпечатался тот кадр из "Триумфа воли", где трепещущие знамена со свастиками образуют геометрический рисунок. Вот вы кота запомнили, а я авангардист, я весь вышел из культуры 20-х годов, и в этом кадре был поразительный момент, когда отвратительная нацистская символика резонирует в ритме прекрасного авангардного искусства 20-х годов. Вот этот кадр у меня вызвал шок своей геометрией - куски неба образовывали ромбы, красивые ромбы, красивые знамена со свастикой в кружочке, тоже геометрическая, то есть, геометрия, которая оказалась лишена черт идеологического начала.
Дмитрий Волчек: Я первый раз смотрел фильмы Рифеншталь 10 лет назад в Мюнхене. Я их взял в американской видеотеке, они стояли на такой специальной полочке и висела табличка: "Гражданам ФРГ эти кассеты не выдаются". Мне это тогда показалось довольно диким, а вот сейчас я даже не знаю, столько аргументов и за, и против. На ваш взгляд, следовало ли превращать работу Рифеншталь в такой вот запретный плод?
Олег Ковалов: Сказать, что нужно ее запрещать - значит встать на сторону цензуры. Сознание мое либерала противится этому. С другой стороны, ее имя связано с пропагандой нацистской идеологии, глубоко омерзительного явления для меня. Несколько лет тому назад я бы сказал: "Да, стоит запретить". Но, как ни странно, сейчас, когда вновь идет волна неофашизма, когда нацистские тенденции очень сильно сказываются в повседневной жизни России. когда стремительно фашизируется жизнь, вот видно же невооруженным глазом, вот именно сейчас, как ни странно, у меня есть сомнения, я бы не стал запрещать ее картины. Безусловно, картину "Триумф воли2 нужно показывать в узкой аудитории, не для широкого зрителя, делаю оговорку. Я был возмущен тем, что эту картину пытались показать на Невском даже в кинотеатре - преступление перед, громкое слово, перед нравственностью, что ли.
Дмитрий Волчек: Я говорил на днях с одним известным киноведом и тоже приглашал его на эту передачу, и он сказал что "Я вообще не хочу слышать этого имени, и позор то, что ее сравнивают с нашим великим Эйзенштейном", Вас я хочу спросить как специалиста по Эйзенштейну, человека, который поставил фильм об этом режиссере, вообще возможна ли такая параллель? И, как вообще многие считают, фильмы Рифеншталь просто мастерски сделанной политической пропагандой. Или это действительно большое явление в кино, и уже политика не имеет такого превалирующего значения?
Олег Ковалов: Мне кажется, что у Эйзенштейна и Лени Рифеншталь есть одна общая черта в творческом методе. Как историю взятия Зимнего дворца, историю Октябрьской революции поколения людей воспринимали по кадрам фильма Эйзенштейна "Октябрь". Это поразительное явление, когда миф вытеснил реальность из сознания людей. Точно так же фашизм - это Лени Рифеншталь. Когда мы говорим "фашизм" - механически в сознании возникают кадры из фильма "Триумф воли" потрясающе огромный стадион, говорящий вождь, геометрические массовки... Это человек, который одарил нацизм мифом, изобразительным мифом. В этом отношении фигура, конечно, мощна фигура знаковая, потому что фашизм без мифа - это ничто. Что касается Эйзенштейна, то я бы, во-первых, сравнил Лени Рифеншталь скорее с Вертовым, чем с Эйзенштейном по методу своей нереальности, однако, от советских мастеров ее отличает одно качество: Лени Рифеншталь - романтик. Трагизма нет в ее мире. Это воплощение идей Ницше о том, что волна романтизма сметет сонного филистера, который трясется над кубышкой, вытирает носы своему потомству, а нужно жить на горной вершине, не знать ни добра, ни зла, и самое ценное - это жизни порыв. Вот это она и показала на экране. Мир, лишенный трагизма. Мир, программно отрицающий трагизм. Фильмы Вертова документальные - это мучительное размышление об эпохе, это рефлексия, рефлексия интеллигента, а Рифеншталь - режиссер, напрочь лишенный этого начала. В ее фильмах нет рефлексии.
Это уникальное явление, которое не укладывается даже в параметры немецкого кино. Мы же знаем, великое немецкое кино, даже начиная с картины "Кабинет доктора Калегара" и заканчивая звуковыми картинами Ланга - это кинематограф напряженных предчувствий, тревожного трагизма и мучительной рефлексии. Пришла Лени Рифеншталь и блистательно отменила рефлексию. Фантастика - "я освобождаю вас от химеры, которая называется совестью", - вот она и освободила.
Лени Рифеншталь родилась в тот год когда еще только начинали громыхать раскаты первой русской революции, и мы вместе с ней вошли фактически в XXI век, фигура, которая казалось давно исчезнувшая, выбывшая из кинопроцесса, вдруг вырастает такая волна славы, совершенно иррациональной. Сьюзен Зоннтак пишет статью "Магический фашизм", статья вроде бы развенчивающая поэтику, тем не менее, она очень сильно как бы укрепляет имидж Лени Рифеншталь в сознании левого интеллигента. Она пишет о том, что фашизм - это явление не политическое, а скорее сексуальное, и Лени Рифеншталь выразила сексуальную мощь фашистской идеологии.
Дмитрий Волчек: То, что писала Сьюзен Зоннтаг - это ведь очень точно. На самом деле, эта магия фашизма - она даже осталась в тех камнях в Нюрнберге, я был на этом стадионе, который, в общем, сейчас заброшен шпееровский стадион... Где здесь находится этот гений Рифеншталь? Понимаете, мы говорим об игровом кино Эйзенштейна, о документалистике Вертова, которая тоже ближе к игровому кино. Рифеншталь была все-таки скорее хроникером, можно ли назвать ее кино авторским?
Олег Ковалов: Я не согласен с тем, что она - хроникер. По сути дела, она не сняла ни одного хроникального кадра. Все массовки были организованы ею же. Она об этом писала в своих книгах. Съезд нацистской партии в Нюрнберге - это мистерия, организованная с начала и до конца. Я как режиссер много работал над нацисткой хроникой. И я видел, что обычные выпуски киножурналов, которые при Геббекльсе выпускались - потрясающе безымянные немецкие мастера снимали действительно немецкую улицу, два статиста поднимают руки в нацистском приветствии и изображают какой-то невероятный энтузиазм, но я вижу на заднем плане кто-то иронически ухмыляется, кто-то почесывается, сидит рабочий, дремлет на заводе, когда митинг идет, это все отразила хроника. Кажется, что это снимали какие-то антифашисты. У Рифеншталь ничего подобного нет. Это миф в чистом виде. Нет ни куска хроники. Один момент скрытой камеры, как готовят, скажем, трибуну для Гитлера, разоблачил бы весь этот апофеоз. Чисто постановочное игровое начало есть в этих картинах.
Дмитрий Волчек: В Германии они запрещены для немцев, в принципе, и в России их показывали только один раз, насколько я знаю, на большом экране, когда она приезжала в Петербург, в Доме кино, и публика, надо сказать, ей аплодировала.
Олег Ковалов: Я не аплодировал, кстати. Видел эти овации, но овации были объяснимы, я скажу объективно, шел фильм "Олимпия", когда были конные состязания, и застыла летящая лошадь над барьером, в свет вдруг вышла Лени Рифеншталь. Это был такой эффектно подготовленный выход на сцену, и она хищно и молодо оглядела весь зал, и зал взорвался аплодисментами. Опять же, аплодировали не идеологии, а вот этому вот мощному эффекту.
Петр Вайль: Филолог германист Марина Коренева сопровождала Лени Рифеншталь во время ее визита в Петербург по приглашению кинофестиваля "Послание к человеку" в июне 2001-го года. Дмитрий Волчек попросил Марину Кореневу поделиться впечатлениями от общения с Рифеншталь:
Дмитрий Волчек: Как реагировала публика на Рифеншталь, как сама Рифеншталь относилась к этой поездке и воспринимала все, что происходит вокруг нее, и как организаторы вот этого фестиваля "Послание к человеку", которые пригласили Рифеншталь, чувствовали себя в этой, очевидно все-таки очень двусмысленной атмосфере?
Марина Коренева: Атмосфера была действительно двусмысленна. Три совершено разных аспекта. Я могу сказать только о том, что я видела со стороны, потому что находилась все время рядом с фрау Рифеншталь и как бы видела это ее глазами. Публика внешне реагировала естественно восторженно. Но восторженно, наверное, не столько потому, что перед ними стояла на сцене режиссер, вошедший в историю мирового кинематографа, наверное, скорее потому, что стояла очень старая красивая женщина, женщина, которая прожила на той момент почти сто лет, видела много, как мы говорим, видела Ленина, но в данном случае видела Гитлера, ну, вот так на нее и реагировали. Даже, пожалуй, слишком восторженно, что мне, например, было даже как-то не по себе. Фрау Рифеншталь, естественно, эта реакция для нее была совершенно ошеломляющая, она не ожидала, что здесь в России ее будут встречать так. Во-первых, потому что мало что знает об этой стране и как-то плохо себе представляла, кто эти русские, как они живут и знают ли действительно, кто такая фрау Рифеншталь, и была действительно крайне удивлена, что ее здесь знают. И вот на волне этого изумления восторженная такая реакция была для нее самой чем-то ошеломляющим. Когда она получила Гран-При неожиданно, то первая ее фраза была: "Теперь я знаю, для чего я прожила так долго". Насколько это было искренне - трудно судить, Но это была эмоциональная такая реакция.
Дмитрий Волчек: Помимо вот этой неожиданно теплой реакции аудитории, что ее заинтересовало в России, что удивило, что, может быть, раздражало?
Марина Коренева: Вы знаете, она ведь приехала сюда на очень короткий срок и не затем, чтобы посмотреть Россию, посмотреть людей, которые живут здесь. Помимо этой реакции ее, наверное, здесь ничего не удивило, потому что она приехала не за тем. Она приехала из какого-то внутреннего видимо куража и для того, чтобы в тысячный раз выяснить отношения с самой собой, со своими соотечественниками. Для нее визит сюда - это было своего рода гипероправдание, то есть, если ее здесь в России примут, то, соответственно, ее соотечественники, которые к ней относятся весьма неоднозначно, уже после этого, наверное, должны были бы молчать, что если прощают русские, принимают ее, так что же вообще ожидать от немцев. И для этого она, собственно говоря, сюда и приехала. На этом она была сосредоточена всю свою поездку, и даже когда ехали по городу, она, конечно, смотрела на этот город, но, тем не менее, постоянно повторяла тот текст, который она хотела бы сказать в будущем зрителям, журналистам, которые должны были бы прийти на пресс-конференцию, то есть, она внутренне все время и вслух проговаривала потенциальные ответы на потенциальные вопросы, которые - она заранее знала, какими они будут. Для этого она сюда и приехала. И, собственно говоря, цель была достигнута.
