Программу ведет Владимир Бабурин. Над темой работала Лиля Пальвелева.
Владимир Бабурин: Теракты перестали быть в России явлением исключительным, от посттравматического синдрома страдает значительная часть населения. В связи с этим в стране необходимо создать специализированную службу психиатрической помощи жертвам терактов. Так считает главный детский психиатр Минздрава России Владимир Волошин. Тему подготовила корреспондент Радио Свобода Лиля Пальвелева:
Лиля Пальвелева: Стресс, перенесенный во время теракта, зачастую не проходит бесследно, и если человеку не окажут вовремя психиатрическую помощь, он может годами страдать от разного рода психосоматических расстройств. Бессонница, повышенное давление, температура - самые невинные из них. Доктор Волошин предупреждает: постравматический синдром бывает не только у непосредственных жертв терактов, но также у их близких свидетелей, а порой даже просто телезрителей.
Владимир Волошин: Телевидение нам сейчас достаточно подробно показывает фрагменты человеческого тела, уже крови реальной. Мне могут возразить, сказать "а вот, блокбастеры, боевики, лужи крови", но простите, это разные вещи. Человек, когда смотрит фильм ужасов и внутренне психологически готов дать какую-то реакцию, он сам себе говорит: "Ну, это же актеры". А здесь это наяву. Вот наяву показать останки человека, который только что был, а сейчас остались фрагменты, это тоже способствует формированию постравматического стрессового расстройства. То, что надо показывать – вопросов нет, то, что надо говорить об этой проблеме, но зачем это делать так ужасающе? Это же фактор риска.
Владимир Бабурин: И вот какие категории людей, сообщает Владимир Волошин, наиболее подвержены такого рода риску.
Владимир Волошин: Особенно уязвимы молодые люди, дети и подростки, и особенно уязвимы пожилые лица - женщины чаще, чем мужчины, страдают этим нарушением, и если мы не знаем проявлений посттравматического стрессового расстройства, если мы его не заподозрили, то в последующем, что очень плохо, это переходит в состояние, которое называется хроническое изменение личности после перенесенного стресса, а когда личность развивается уже по болезненным механизмам, лечить ее уже очень и очень трудно.
Владимир Бабурин: Даже тотчас после теракта, по горячим следам, психологическая и психиатрическая помощь оказывается далеко не всем пострадавшим.
Владимир Волошин: Если у человека проявление аффективно шоковых реакций, конечно, это бросается в глаза, это невозможно не заметить, конечно, они в первую очередь попадают в поле зрения, а если это отставленные проявления, он своими ногами дошел домой, что часто бывает, с какими-то мелкими порезами, контуженный, чуть-чуть с проявлениями сотрясения головного мозга, отказался от госпитализации и пришел домой... Но дома же это все проявилось. Некоторые потом обращаются в стационар, но многие просто не обращаются к врачам. У населения бытует, к сожалению, идея такая, что была серьезная ситуация, я должен и переболеть этим, наверное, это и есть вот проявление в моей психике отголосков этой ситуации. Но человек совершенно не понимает, что это не происходит, это не день, не два, не неделя, и не месяц.
Владимир Бабурин: Даже в том случае, когда жертвы терактов кажутся вполне оправившимися от потрясения, убежден Владимир Волошин, отношение к ним должно быть особенно бережным:
Владимир Волошин: Конечно, вот этим людям нужна специализированная комплексная медицинская помощь, но наряду с этим не меньше, а может и больше, нужна помощь государства, социально-экономическая поддержка. В Штатах, например, очень много центров для лиц с посттравматическим стрессовым расстройством, лица, у которых этот диагноз, имеют большие льготы, послабления, и в налогообложении, и они получают финансовые дотации. У нас, увы, этого нет.
Владимир Бабурин: А еще мало специалистов, и оказываются они на месте происшествия далеко не всегда вовремя, особенно если трагедия происходит не в Москве, а в отдаленном от столицы регионе.
Владимир Волошин: Я провожу занятия с детскими психиатрами регионов России, как раз включая и эту проблематику, и убеждаюсь, что зачастую это "терра инкогнита" для многих хороших специалистов. Мне думается, что пора заканчивать нам каждый раз готовить какую-то группу, собирать специалистов, психиатров, психотерапевтов, и в срочном порядке засылать туда, где уже грохнуло, взорвалось. Пора, наверное, все-таки в каждом регионе за счет подготовки специальной иметь людей, которые готовы, которые знают, популяризировать эти знания, причем не пугая население, а подчеркивая, что это обратимое состояние, что можно с этим справиться, но если об этом сказать вовремя и лечить с головой.
Владимир Бабурин: Когда на долю человека выпадает не один посттравматический стресс, значительно меняются его психические реакции. Как говорит Владимир Волошин, у многих жителей Чечни острое тревожно-депрессивное состояние, характерное для времени первой войны, сменилось на апатию и тягостное безразличие. Особенный вред такое состояние приносит детям. При этом помощь, оказываемая жителям республики, явно недостаточна.
Владимир Бабурин: Теракты перестали быть в России явлением исключительным, от посттравматического синдрома страдает значительная часть населения. В связи с этим в стране необходимо создать специализированную службу психиатрической помощи жертвам терактов. Так считает главный детский психиатр Минздрава России Владимир Волошин. Тему подготовила корреспондент Радио Свобода Лиля Пальвелева:
Лиля Пальвелева: Стресс, перенесенный во время теракта, зачастую не проходит бесследно, и если человеку не окажут вовремя психиатрическую помощь, он может годами страдать от разного рода психосоматических расстройств. Бессонница, повышенное давление, температура - самые невинные из них. Доктор Волошин предупреждает: постравматический синдром бывает не только у непосредственных жертв терактов, но также у их близких свидетелей, а порой даже просто телезрителей.
Владимир Волошин: Телевидение нам сейчас достаточно подробно показывает фрагменты человеческого тела, уже крови реальной. Мне могут возразить, сказать "а вот, блокбастеры, боевики, лужи крови", но простите, это разные вещи. Человек, когда смотрит фильм ужасов и внутренне психологически готов дать какую-то реакцию, он сам себе говорит: "Ну, это же актеры". А здесь это наяву. Вот наяву показать останки человека, который только что был, а сейчас остались фрагменты, это тоже способствует формированию постравматического стрессового расстройства. То, что надо показывать – вопросов нет, то, что надо говорить об этой проблеме, но зачем это делать так ужасающе? Это же фактор риска.
Владимир Бабурин: И вот какие категории людей, сообщает Владимир Волошин, наиболее подвержены такого рода риску.
Владимир Волошин: Особенно уязвимы молодые люди, дети и подростки, и особенно уязвимы пожилые лица - женщины чаще, чем мужчины, страдают этим нарушением, и если мы не знаем проявлений посттравматического стрессового расстройства, если мы его не заподозрили, то в последующем, что очень плохо, это переходит в состояние, которое называется хроническое изменение личности после перенесенного стресса, а когда личность развивается уже по болезненным механизмам, лечить ее уже очень и очень трудно.
Владимир Бабурин: Даже тотчас после теракта, по горячим следам, психологическая и психиатрическая помощь оказывается далеко не всем пострадавшим.
Владимир Волошин: Если у человека проявление аффективно шоковых реакций, конечно, это бросается в глаза, это невозможно не заметить, конечно, они в первую очередь попадают в поле зрения, а если это отставленные проявления, он своими ногами дошел домой, что часто бывает, с какими-то мелкими порезами, контуженный, чуть-чуть с проявлениями сотрясения головного мозга, отказался от госпитализации и пришел домой... Но дома же это все проявилось. Некоторые потом обращаются в стационар, но многие просто не обращаются к врачам. У населения бытует, к сожалению, идея такая, что была серьезная ситуация, я должен и переболеть этим, наверное, это и есть вот проявление в моей психике отголосков этой ситуации. Но человек совершенно не понимает, что это не происходит, это не день, не два, не неделя, и не месяц.
Владимир Бабурин: Даже в том случае, когда жертвы терактов кажутся вполне оправившимися от потрясения, убежден Владимир Волошин, отношение к ним должно быть особенно бережным:
Владимир Волошин: Конечно, вот этим людям нужна специализированная комплексная медицинская помощь, но наряду с этим не меньше, а может и больше, нужна помощь государства, социально-экономическая поддержка. В Штатах, например, очень много центров для лиц с посттравматическим стрессовым расстройством, лица, у которых этот диагноз, имеют большие льготы, послабления, и в налогообложении, и они получают финансовые дотации. У нас, увы, этого нет.
Владимир Бабурин: А еще мало специалистов, и оказываются они на месте происшествия далеко не всегда вовремя, особенно если трагедия происходит не в Москве, а в отдаленном от столицы регионе.
Владимир Волошин: Я провожу занятия с детскими психиатрами регионов России, как раз включая и эту проблематику, и убеждаюсь, что зачастую это "терра инкогнита" для многих хороших специалистов. Мне думается, что пора заканчивать нам каждый раз готовить какую-то группу, собирать специалистов, психиатров, психотерапевтов, и в срочном порядке засылать туда, где уже грохнуло, взорвалось. Пора, наверное, все-таки в каждом регионе за счет подготовки специальной иметь людей, которые готовы, которые знают, популяризировать эти знания, причем не пугая население, а подчеркивая, что это обратимое состояние, что можно с этим справиться, но если об этом сказать вовремя и лечить с головой.
Владимир Бабурин: Когда на долю человека выпадает не один посттравматический стресс, значительно меняются его психические реакции. Как говорит Владимир Волошин, у многих жителей Чечни острое тревожно-депрессивное состояние, характерное для времени первой войны, сменилось на апатию и тягостное безразличие. Особенный вред такое состояние приносит детям. При этом помощь, оказываемая жителям республики, явно недостаточна.
