Программу ведет Владимир Бабурин. Свои заметки читает историк Леонид Баткин.
Владимир Бабурин: К нам пришел историк Леонид Баткин. Вообще-то он пишет об эпохе Возрождения, об Италии, но живет в России, и когда возможности не сказать о дне сегодняшнем у него просто не остается, он приходит к нам, на Радио Свобода, чтобы говорить о вещах, весьма далеких от Леонардо и Данте. Больше 10 лет назад в одной из своих статей он написал: "Почти мистическое желание заглянуть в будущее вместе с тем отвечает практицизму политиков, которые пытаются поставить свои действия в связь с наиболее вероятным отдаленным исходом событий. Они хотят извлечь уроки главным образом из будущего". Сегодня Леонид Баткин написал 6 тезисов о текущем моменте, посвятив их памяти Андрея Сахарова. Сейчас первые два.
Леонид Баткин: Первое – о настоящем. Россия основательно завязла в своей постсоветской, или, как я давно предпочитаю выражаться, новосоветской переходности, неустойчивой и бездарной, однако, в целом, хотя и зачатой при Ельцине, но более отчетливо продолженной по ходу ползучей реставрации Путина. Историческая переходность застыла в отношении нынешнего характера своего и вектора на ближайшие времена. При том никому не ведомо, как далеко решится зайти чтящий Андропова президент, сколько продлится его правление, когда и как будут приложены старания закрепить механизм личной передачи трона наследнику, сделать то, что так патриархально и без церемоний, в лобовую, проделал Ельцин.
При всех различиях и противоречиях между нашими властителями и различными историческими этапами все идет, как в Библии – Горбачев в историческом смысле породил Ельцина, Ельцин породил Путина, а Путин теперь в интересном положении. Ему тоже нужно породить то ли самого себя, то есть продлить как-то свой срок президентский, то ли найти способ родить наследников. Итак, никому не известно даже самое простое: что теперь можно было бы конкретно посоветовать либералам, тем либералам, которые чураются оппортунизма. Вообще-то, выход один: глубоко проанализировать свои прежние просчеты и приступать к построению заново сильной оппозиционной демократической партии. Начало, разумеется, непременно снизу из регионов, чтобы президент не жаловался, как недавно, на то, что все партии скучные, но этого ведь нельзя сделать без больших денег, рассчитывая только на воодушевление активистов, на инициативных неформалов. Ситуация 1988-1991-го годов не может повториться буквально, да и у властей наготове средства подавить создание нового низового партийного аппарата в зародыше.
Итак, нет денег, нет лидеров, нет массового, или хотя бы, для начала, личного воодушевления, нет бесстрашия, словом, нечего прагматически предложить. То, что я сказал – "объединиться на выходе" - это ведь тоже только слова. Поэтому 2008-й год окутан темнотой. Теперь второе: о недавнем прошлом - полубезумный ельцинский период великой смуты был, в сущности, парадоксальной победой перестройки, то есть, модернизацией, как это было задумано Горбачевым, партийно-советского строя, чего никак не могли ожидать тогда ни Горбачев, ни Александр Яковлев: ценой исчезновения и самой партии, и советов, и Берлинской стены, наконец, СССР при допущении некоторых ценных свобод, как вынужденной платы верхов за относительную модернизацию. Президентство Путина стало кристаллизацией заложенного тем же Ельциным могущества и произвола чиновничества, более или менее криминального. Поэтому, как видите, я не согласен с противопоставлением времен Ельцина и Путина, при Ельцине, дескать, была свобода слова, при Путине ее нет, - это просто следующий этап.
Вопреки ложным утверждениям Гайдара в прошлогодних, кажется, "Известиях", полагаю, сознательно ложным, потому что человек он умный и образованный, у нас не решены до сих пор в должном объеме задачи буржуазно-демократического преобразования. Получается, задачи еще революции 1905-го года в нашей злосчастной России остаются проигранными, и это в диапазоне от нерешенности многовекового аграрного вопроса до непоявления парламентаризма, от неосуществленных структурных и экономических сдвигов, до попираемых прав человека и до почти отсутствующего гражданского самосознания, а на его почве - независимых действий повсеместных и разнообразных объединений граждан. У нас нет и пока не предвидится настоящих партий и профсоюзов. Отсюда и честная историческая оценка так называемого либерализма 90-х годов.
Я думаю, надо различать два тогдашних либерализма: сахаровский, отчасти до 1992-го года и низового плана, и сугубо оппортунистического гайдаровско-чубайсовского толка, лукаво прижившегося в коридорах новономенклатурной власти, безразличного, как это не раз было замечено миллионами людей, к интересам большинства, и даже при благих, очевидно, намерениях приводящего неизбежно ко лжи. Первый либерализм - сахаровский, ориентирующийся, прежде всего, на личность и ее позицию, но сознательно забегающий далеко вперед, исходящий не просто из наличного состояния России, но видящий возможную динамику в мировом контексте, и преимущественно политически и социально, но исторически тотально и глобалистки проблемно, так вот, такой либерализм напрочь вместе с самим Сахаровым и митингами почившей в бозе "Демроссии" забыт страной. Конечно, он ей никогда не был очень уж хорошо воспринят, и отродясь не был ясен начальству, и особенно именно в Кремле, включая и официальных либералов. Он трагически ослаб, и остался лишь в убеждениях небольшого меньшинства индивидуумов, оттесненных или тоскливо и трезво удалившихся с новосоветской общественной сцены.
Второй же либерализм - исключительно экономический, но лишенный социальной и нравственной ответственности, следовательно, он несовременен, он ущербный и малоэффективный, или просто вредоносный для страны. Никто не станет отрицать, что к неким, пусть дикарским, по сути реформы, но полезным результатам он все же привел. Это, прежде всего, появление в стране и даже преобладание в экономике, в конечном счете, уже необратимой частной собственности, я думаю, правда, отнюдь и не священной, напротив, почти бесправной и нецивилизованной. Что это за собственность: либо у мультимиллионера, миллиардера, крупного или сверхкрупного капитала, либо в виде собственников жалкого жилья и мелких лавочников. Однако первые жестко зависят от крупных и богатых чиновников, то есть олигархов в точном смысле термина. У нас олигархами называют богатеев, а олигархи - это крупные и богатые чиновники, это верхушка правящего класса, и те, кого называют олигархами, трусят перед Путиным и служат обычно жировой прокладкой между правящей элитой и большинством населения, а те, кто, как Ходорковский, осмеливаются перечить - вот процесс над Ходорковским и Лебедевым. Вторые же собственники - преимущественно электорат расчетливого паяца Жириновского.
Владимир Бабурин: Продолжение заметок Леонида Баткина в пятничном итоговом выпуске.
Владимир Бабурин: К нам пришел историк Леонид Баткин. Вообще-то он пишет об эпохе Возрождения, об Италии, но живет в России, и когда возможности не сказать о дне сегодняшнем у него просто не остается, он приходит к нам, на Радио Свобода, чтобы говорить о вещах, весьма далеких от Леонардо и Данте. Больше 10 лет назад в одной из своих статей он написал: "Почти мистическое желание заглянуть в будущее вместе с тем отвечает практицизму политиков, которые пытаются поставить свои действия в связь с наиболее вероятным отдаленным исходом событий. Они хотят извлечь уроки главным образом из будущего". Сегодня Леонид Баткин написал 6 тезисов о текущем моменте, посвятив их памяти Андрея Сахарова. Сейчас первые два.
Леонид Баткин: Первое – о настоящем. Россия основательно завязла в своей постсоветской, или, как я давно предпочитаю выражаться, новосоветской переходности, неустойчивой и бездарной, однако, в целом, хотя и зачатой при Ельцине, но более отчетливо продолженной по ходу ползучей реставрации Путина. Историческая переходность застыла в отношении нынешнего характера своего и вектора на ближайшие времена. При том никому не ведомо, как далеко решится зайти чтящий Андропова президент, сколько продлится его правление, когда и как будут приложены старания закрепить механизм личной передачи трона наследнику, сделать то, что так патриархально и без церемоний, в лобовую, проделал Ельцин.
При всех различиях и противоречиях между нашими властителями и различными историческими этапами все идет, как в Библии – Горбачев в историческом смысле породил Ельцина, Ельцин породил Путина, а Путин теперь в интересном положении. Ему тоже нужно породить то ли самого себя, то есть продлить как-то свой срок президентский, то ли найти способ родить наследников. Итак, никому не известно даже самое простое: что теперь можно было бы конкретно посоветовать либералам, тем либералам, которые чураются оппортунизма. Вообще-то, выход один: глубоко проанализировать свои прежние просчеты и приступать к построению заново сильной оппозиционной демократической партии. Начало, разумеется, непременно снизу из регионов, чтобы президент не жаловался, как недавно, на то, что все партии скучные, но этого ведь нельзя сделать без больших денег, рассчитывая только на воодушевление активистов, на инициативных неформалов. Ситуация 1988-1991-го годов не может повториться буквально, да и у властей наготове средства подавить создание нового низового партийного аппарата в зародыше.
Итак, нет денег, нет лидеров, нет массового, или хотя бы, для начала, личного воодушевления, нет бесстрашия, словом, нечего прагматически предложить. То, что я сказал – "объединиться на выходе" - это ведь тоже только слова. Поэтому 2008-й год окутан темнотой. Теперь второе: о недавнем прошлом - полубезумный ельцинский период великой смуты был, в сущности, парадоксальной победой перестройки, то есть, модернизацией, как это было задумано Горбачевым, партийно-советского строя, чего никак не могли ожидать тогда ни Горбачев, ни Александр Яковлев: ценой исчезновения и самой партии, и советов, и Берлинской стены, наконец, СССР при допущении некоторых ценных свобод, как вынужденной платы верхов за относительную модернизацию. Президентство Путина стало кристаллизацией заложенного тем же Ельциным могущества и произвола чиновничества, более или менее криминального. Поэтому, как видите, я не согласен с противопоставлением времен Ельцина и Путина, при Ельцине, дескать, была свобода слова, при Путине ее нет, - это просто следующий этап.
Вопреки ложным утверждениям Гайдара в прошлогодних, кажется, "Известиях", полагаю, сознательно ложным, потому что человек он умный и образованный, у нас не решены до сих пор в должном объеме задачи буржуазно-демократического преобразования. Получается, задачи еще революции 1905-го года в нашей злосчастной России остаются проигранными, и это в диапазоне от нерешенности многовекового аграрного вопроса до непоявления парламентаризма, от неосуществленных структурных и экономических сдвигов, до попираемых прав человека и до почти отсутствующего гражданского самосознания, а на его почве - независимых действий повсеместных и разнообразных объединений граждан. У нас нет и пока не предвидится настоящих партий и профсоюзов. Отсюда и честная историческая оценка так называемого либерализма 90-х годов.
Я думаю, надо различать два тогдашних либерализма: сахаровский, отчасти до 1992-го года и низового плана, и сугубо оппортунистического гайдаровско-чубайсовского толка, лукаво прижившегося в коридорах новономенклатурной власти, безразличного, как это не раз было замечено миллионами людей, к интересам большинства, и даже при благих, очевидно, намерениях приводящего неизбежно ко лжи. Первый либерализм - сахаровский, ориентирующийся, прежде всего, на личность и ее позицию, но сознательно забегающий далеко вперед, исходящий не просто из наличного состояния России, но видящий возможную динамику в мировом контексте, и преимущественно политически и социально, но исторически тотально и глобалистки проблемно, так вот, такой либерализм напрочь вместе с самим Сахаровым и митингами почившей в бозе "Демроссии" забыт страной. Конечно, он ей никогда не был очень уж хорошо воспринят, и отродясь не был ясен начальству, и особенно именно в Кремле, включая и официальных либералов. Он трагически ослаб, и остался лишь в убеждениях небольшого меньшинства индивидуумов, оттесненных или тоскливо и трезво удалившихся с новосоветской общественной сцены.
Второй же либерализм - исключительно экономический, но лишенный социальной и нравственной ответственности, следовательно, он несовременен, он ущербный и малоэффективный, или просто вредоносный для страны. Никто не станет отрицать, что к неким, пусть дикарским, по сути реформы, но полезным результатам он все же привел. Это, прежде всего, появление в стране и даже преобладание в экономике, в конечном счете, уже необратимой частной собственности, я думаю, правда, отнюдь и не священной, напротив, почти бесправной и нецивилизованной. Что это за собственность: либо у мультимиллионера, миллиардера, крупного или сверхкрупного капитала, либо в виде собственников жалкого жилья и мелких лавочников. Однако первые жестко зависят от крупных и богатых чиновников, то есть олигархов в точном смысле термина. У нас олигархами называют богатеев, а олигархи - это крупные и богатые чиновники, это верхушка правящего класса, и те, кого называют олигархами, трусят перед Путиным и служат обычно жировой прокладкой между правящей элитой и большинством населения, а те, кто, как Ходорковский, осмеливаются перечить - вот процесс над Ходорковским и Лебедевым. Вторые же собственники - преимущественно электорат расчетливого паяца Жириновского.
Владимир Бабурин: Продолжение заметок Леонида Баткина в пятничном итоговом выпуске.
