Программу ведет Виктор Резунков. В программе принимает участие корреспондент Радио Свобода Татьяна Вольтская. Гость студии - писатель Дмитрий Каралис.
Виктор Резунков: В конце прошлой недели петербуржцы - жители Васильевского острова устроили акцию протеста в защиту своих гражданских прав. Инициаторами митинга были писатели.
Татьяна Вольтская: Возмущенные граждане собрались на углу 16-ой линии Большого проспекта Васильевского острова, напротив здания районной администрации, где до сих пор красуется фигура чугунного Ильича с указующей рукой. В инициативную группу входит около 30 писателей, которых воодушевляет память о драматурге Александре Володине. Сохранилась его фотография с флагом города на пикете у Мариинского дворца против повышения арендной платы для учреждений культуры. Тогда, в 2000 году, граждане себя отстояли, льготы не были отменены, благодаря чему сохранились десятки книжных магазинов, редакций и детских учреждений.
Теперь протесты идут против коррупции городских чиновников, в частности - против уплотнительной застройки. Плакаты гласили: "Гражданские права - не тряпка для ног!", "Власть, не продавай совесть и Васильевский остров!", "Госпожа Матвиенко, уплотняйте свой двор, а не наш остров!".
Один из примеров - пятно застройки на Четвертой линии, дома 41, 43. Есть решение суда о приостановке строительства, так как строительный регламент не соответствует закону. Московский инвестор решение суда игнорирует. Возмущенные жители снесли уже три забора, они ссылаются на Гражданский кодекс, где сказано, что незаконные постройки должны быть снесены, и на то, что гражданам разрешается самим защищать свои права. Строительство закрывает проезд каретам "скорой помощи", пожарным машинам, угрожает обрушением старым домам - такие случаи на Васильевском уже были. И таких адресов в городе десятки и сотни.
Вместе с тем, никто не обольщается иллюзиями, что чиновничий беспредел в одночасье прекратится. Говорит писатель Сергей Арнов.
Сергей Арнов: Чиновники чувствуют полную безнаказанность, что в городе можно делать все что угодно, как им кажется. Но это долг всякого человека, тем более писателя - присоединиться к подобной акции. Я считаю, что в этой ситуации это не поможет, но поможет как-то сдвинуть сознание наших граждан, что такие акции просто необходимы.
Татьяна Вольтская: Вся беда в том, что власти, милиция, пожарные, Санэпидемнадзор, всевозможные технические инспекции не желают соблюдать закон, говорят писатели, у которых впечатление, что куплено и перекуплено все, что коррупция достигла таких размеров, когда пора выходить на улицы. Иначе строительный разбой петербуржцев просто раздавит.
Виктор Резунков: Сегодня у нас в гостях директор Центра современной литературы и книги, писатель Дмитрий Каралис.
Дмитрий Николаевич, вы один из членов этой инициативной группы. На самом деле уплотнительная застройка - это только один из примеров разнузданных действий властей, которые уже ни перед чем не останавливаются, совершенно коррумпированы. У вас не складывается впечатление, что в большинстве своем люди уже начинают ощущать себя диссидентами в этой стране и в этом городе?
Дмитрий Каралис: Складывается. Вот исчерпывающий комментарий нашей коллеги Татьяны Вольтской (она тоже член Союза писателей Санкт-Петербурга) мне очень понравился. Она действительно очень правильно расставила акценты. И действительно, я и многие люди, которые живут в моем дворе, мы почувствовал себя мало того, что диссидентами, хотя раньше таковыми не были, а мы почувствовали себя людьми, прорвавшими блокаду, - именно так выразился старый, седовласый историк, живущий в моей парадной, который во время блокады был мальчишкой. Вот когда мы сломали третий забор и рухнули эти оковы железобетонные, мы разбили их кувалдами и сдвинули ломами, он сказал: "Вы знаете, у меня такое ощущение, что снова объявили прорыв блокады", и чуть не заплакал. И я его понимаю, потому что мы почувствовали себя не гражданами, а мы почувствовали себя какими-то тряпками, о которые вытирают ноги, и мы не хотим этими тряпками быть.
Сегодня знаменательный день. Сегодня 5 лет Каширке, взрывам в Москве. И давайте вспомним историю. Когда произошли эти взрывы, сколько было всяких мер принято: все подвалы, все чердаки, какие-то сомнительные предметы - тут же требовалось вызывать милицию. Что сейчас? Прошло 5 лет, та волна с подвалами и чердаками забылась - и все чердаки, все подвалы (я думаю, питерцы знают, что я говорю правду) открыты. У нас в парадной проводится ремонт, строят какой-то офис на первом этаже - стоят баки, которые 5 лет назад тут же убрали бы и чуть ли не роботами ликвидировали бы. То есть, понимаете, вот та компанейщина, на которую способна наша власть, поражает, раздражает и ужасает, просто ужасает!
Еще один маленький пример. Когда нас заперли в каменном мешке, я лично обращался во все службы - МЧС, противопожарная безопасность, которые обязаны следить за тем, чтобы не возникло пожара, и все лениво говорили: "Ну, пишите заявление". Я говорю: "А если мы загоримся до того, как это заявление до вас дойдет?" - "Ну, загоритесь - потушим". Я говорю: "А взорвемся - выразите соболезнования и дадите на похороны денег". - Смеются. Вы понимаете, такое ощущение, что у власти одна функция - самопроизводство власти. Она думает о том, как дольше продержаться, как построить вертикаль, диагональ, горизонталь, бог знает что, но только не о людях. Вот это приводит к тому, что мы чувствуем себя борцами-одиночками. Если мы собьемся, все вместе, хотя бы в рамках микрорайона, мы можем и не один забор свалить.
Виктор Резунков: Спасибо, у нас звонок. Пожалуйста, вы в эфире.
Слушатель: Здравствуйте. Майор запаса Понтюхов Николай Николаевич, город Ленинград. Сейчас вот все вдруг начали говорить о том, что власти проявляют чудовищную ложь, и для этого нужно было, чтобы случилась такая трагедия. Все задают вопрос: что может президент, что делать президенту в этой связи? Я бы сказал о президенте так:
И я хотел спросить сегодняшнего гостя: как вы считаете, эта ложь началась когда? Согласны ли в вы с тем, что эта ложь началась еще с той величайшей лжи советского прошлого?
Дмитрий Каралис: Я не стал бы брать на себя смелость столь глубоко анализировать происходящее в исторической перспективе. Сегодня у меня задача немножко более конкретная, и, я думаю, она более понятна петербуржцам. Вот то уплотнение, которое происходит, - это один из примеров власти, которая плюет на свой народ. Мы все знаем булгаковских героев Швондера и Шарикова. Вот уплотнение, которое они пытались провести в квартире профессора Преображенского, оно как-то исторически перекликается с тем, что происходит в наших дворах.
Ну, добро бы, если бы строили хоккейную площадку или муниципальный дом для престарелых - я, может быть, иначе к этому относился бы, как и большинство горожан. Но здесь чистый бизнес. Приходит инвестор (в нашем случае московский) с мошной и говорит: "Я покупаю вот это пятно в центре города, потому что там есть все коммуникации, там есть инфраструктура, там самые высокие цены на жилье. Я буду строить здесь дом". Почему бы ему не реконструировать старые дома, которые помнят героев Достоевского, которых в городе, наверное, 70 процентов. Почему бы им не заняться реконструкцией? Нет, надо поставить на пятно! И власть совершенно спокойно, прячась за разговоры о пополнении бюджета и бог знает еще какие разговоры (хотя та же Матвиенко говорила, что не допустит уплотнительной застройки, когда ее избирали), тем не менее, позволяет людям с деньгами удовлетворять свои интересы, но совершенно не интересы горожан.
Виктор Резунков: Дмитрий Николаевич, когда я смотрю на действия, даже не будем трогать российские власти, поговорим о городских хотя бы властях, в принципе, я вижу, что в их действиях отсутствует какая-либо идеология. Даже та "Единая Россия", которая существует, партия власти, в Петербурге, она практически вообще ничем себя не проявляет, кроме того, что Беглов, бывший исполняющий обязанности губернатора, который ушел на повышение, возглавляет Государственное контрольное управление России, это вообще только можно представить себе. Он, например, подписывал десятками, в бытность свою исполняющим обязанности губернатора, распоряжения об уплотнительной застройке. То есть совершенно не считаясь ни с мнением петербуржцев, ни с чем. После этого я обращался еще и в "Единую Россию", которую теперь возглавил Тюльпанов, тоже с призывом как-то отреагировать на происходящее, потому что у меня во дворе, где прошла эта уплотнительная застройка, к "Единой России" относятся с явной ненавистью, я уже об этом молчу. Как, по вашему мнению, отсутствие какой-либо идеологии не сказывается ли именно и не является ли первопричиной такого разнузданного действия властей, коррупции?
Дмитрий Каралис: Безусловно. Нет предвыборных обещаний на уровне человеческих понятий. Есть какие-то разговоры на уровне бухгалтера: столько-то процентов, столько-то метров квадратных. Мы это все уже проходили во времена советской власти. Но тогда все-таки была идеология, которая, пусть и под фальшивыми знаменами, нас куда-то вела. Теперь с нами пытаются разговаривать на языке цифр и малопонятных каких-то слов, терминологий биржевых брокеров. Нам говорят, должно быть удвоение валового продукта. А что это значит? Сколько людей умрет в возрасте 50 лет, сколько умрет в возрасте 60 лет? Будет ли страна прирастать или она будет скукоживаться? Какие нас ждут простые человеческие изменения? Вот этого мы не видим, а тем более на уровне города. Когда приходит очередной губернатор (а они у нас, как мы видим, меняются не по воле избирателей, а по воле Москвы, нам их просто вкатывают каким-то образом, имитируя выборы), он не утруждает себя какими-то обещаниями, что вы будете жить в чистом, красивом, славном городе, вы будете ездить за маленькие деньги в транспорте, вы будете иметь такую-то потребительскую корзину, пенсионеры будут довольны, дети будут счастливы и так далее. Нет, этого не говорится. Поэтому об идеологии говорить сложно. Она им не нужна, их и так изберут. Потому что выбирать не из чего. Вы же видели, как избирали Матвиенко, у нее не было достойной альтернативы. Не было попросту. Это все были какие-то подставные фигуры, и народ это прекрасно видел. Поэтому говорить надо в целом об оппозиции и гражданской, и партийной. Вот сейчас я, человек непартийный, наблюдаю, что, по-моему, развалили или задавили все партии, которые были в оппозиции. Они мне не были симпатичны, прямо скажу, я не видел среди них достойных, кто бы мог возглавить и народ, и страну. Но, тем не менее, вот эта оппозиционность является тем уравновешивающим моментом, который не позволяет власти зарываться. Вот я бы так ответил на ваш вопрос.
Виктор Резунков: Дмитрий Николаевич, если дальше продолжать вообще говорить на эту тему и как бы пытаться моделировать какие-то ситуации, которые в будущем будут возникать. Как вы считаете, создается полный вакуум власти. Власть существует сама по себе, люди уже перестают просто даже реагировать на нее, перестают даже уже пытаться как-то добиться. Еще кто-то, конечно, пишет какие-то письма, обращаясь к губернатору, еще кто-то пытается куда-то ходить по инстанциям, но все больше и больше людей понимают, что эта власть не работает в их интересах, она существует сама по себе. Какие могут быть последствия?
Дмитрий Каралис: Я думаю, что мы дойдем до акций гражданского неповиновения. Я не знаю точно содержания этого словосочетания, пришедшего к нам с Запада, но оно мне очень симпатично. То есть мы разбили забор, а кто-то, может быть, собрав мусор, не вынесенный дворниками, принесет и брякнет их на стол либо главе администрации, либо начальнику жилищного управления. Кто-то сделает более грандиозный акт, перекроет ли Невский проспект или не выйдет на работу. Это может быть акция гражданского неповиновения. Я не призываю к нему в наше тяжелое время. Потому что сейчас, как я понимаю, начнут закручивать гайки под видом борьбы с терроризмом, могут обвинить меня в том, что чуть ли не к террору призываю в стране. Обратите внимание на наши конкретные ситуации. Мы находимся, где я живу, в 500 метрах от представительства президента на северо-западе. Там, кстати, Путин жил, напротив, до отъезда в Москву, на 2-й линии. Там он, по-моему, до сих пор и прописан. Рядом Школа милиции, где в головы милиционеров, правда, в заочной форме, вбивают любовь к гражданским правам и правопорядку. Чуть дальше университет, где учились практически все наши лидеры, которые сейчас находятся в Москве. Мы говорили очень долго о правовом государстве, которое мы строим, и так далее. И вот в этом "бермудском треугольнике" происходит такой беспредел, где как в капле воды отражается вся убогость нашей системы. Чиновнику не надо думать о человеке, ему надо думать о том, кто ему спускает сверху указания по этой вертикали и как ему хорошо, щелкнув каблуками, отчитаться. Если с него не спрашивают сегодня за открытые подвалы, он и не думает об этом. Он думает о том, что надо бороться с терроризмом в иной форме. Вот сколько сейчас материалов про то, что в школах везде охрана. Какому глупому террористу придет в голову мысль в следующий раз проводить в школе опять террористический акт? Да его могут провести бог знает где, если захотят, это же понятно, это очевидная вещь. Но будут сейчас бороться за то, чтобы в школах все было в порядке. В следующий раз, прости господи, грохнет где-то в другом месте, в тайге, например, будут тайгу оцеплять, с автоматчиками ходить. Вот что меня удивляет. Я думаю, всем это видно.
Виктор Резунков: Дмитрий Николаевич, буквально вчера министр обороны Иванов, выступая по телевидению, обвинил россиян в пофигизме, как он выразился, это его слова. Он сказал, что россияне не бдительны, что они совершенно не готовы к террористической угрозе и вообще не способны реагировать на происходящее. Собственно говоря, он, видимо, как я подозреваю, имел в виду отсутствие какой-либо гражданской позиции вообще у россиян. Можно понять такое заявление, конечно. В принципе, у меня складывается впечатление, что власти вообще считают россиян быдлом и поэтому так относятся. Как вы думаете?
Дмитрий Каралис: Я думаю, что в этом обвинении есть упрек и к самим себе. Потому что кричат тогда, когда есть надежда, что тебя услышат. Если люди понимают, что кричи, не кричи, как в нашей ситуации, то бессмысленно и обращаться. Пример опять же с этими подвалами. 5 лет назад была мода на подвалы, надо было их закрывать, сейчас прошла другая тема, сейчас будут припаркованные автомобили раскидывать, будут в метро проводить какие-то рейды с собаками. Ради бога. Но народ-то видит, что это все кампанейщина, мы это все уже проходили. Была пятилетка качества, была пятилетка кормов, была пятилетка с другими какими-то названиями. Мы все это проходили. Поэтому историческая память народа не позволяет ему трепать самим себе нервы, откликаться на всякий свист из Москвы или еще откуда на местном уровне и втягивать себя, свою семью в какую-то кампанию. Россияне - достаточно бдительный народ, это совершенно очевидно. Люди между собой говорят обо всяких тревожных явлениях, которые происходят вокруг. Но они говорят это друг другу, потому что понимают, если ты обратишься к власти, тебе скажут «напишите заявление, принесите его туда-то, ждите месяц и так далее». Мы знаем, какая у нас власть. Поэтому народ так пофигически относится к происходящему.
Виктор Резунков: Сейчас говорят очень много о мерах безопасности. Перед моим домом, к примеру, вырубили сквер, причем там работает очень много представителей народностей Кавказа. Непонятно совершенно. Я уже обращался даже, когда милиция проезжала мимо, я спрашивал, вы проверяли или нет, вообще, что это за люди, кто такие. На самом деле ничего мне не сказала милиция. Вот так примерно это все происходит. Уплотнительных застроек сейчас огромное количество в Петербурге, везде работают мигранты. Не вызывает у вас обеспокоенность этот факт?
Дмитрий Каралис: Не вызывает. Потому что вся милиция знает, сколько у нас на территории Петербурга работает мигрантов. Эта статистика у них, безусловно, есть, за нею, безусловно, следят. Больше всего не хотелось бы связывать ненависть к какому-то фашисту, какому-то террористу с ненавистью к людям. У меня в парадной тоже живут люди кавказской, как говорят, национальности, я не знаю, какого именно вида. Ничего страшного в этом нет. Людям негде там работать, они приезжают сюда и нам помогают. Другое дело, что это незаконно, потому что они не платят налоги, а на эти налоги содержатся наши больницы, наши дороги и так далее. Вот этот механизм ухода от общественно полезного труда или отчисления для общественных нужд, это, конечно, беспокоит все наше общество. Если половина общества получает зарплату "черную", так что говорить. И президент об этом знает, есть статистика. С этой точки зрения, я думаю, не надо здесь нам заострять внимание на том, что эти люди могут как-то нам навредить. Навредят нам наши же чиновники, которые устроят нам вторую Каширку тем, что дом, который они построят рядом, подтолкнет старый существующий дом, и он рухнет. Они нам устроят тем, что загорятся какие-нибудь краски, лаки, которые хранятся в подвалах вот этими строителями, которые строят совершенно без всяких правил. Нас 5 миллионов живет в дельте Невы. Человек может совершить любую техногенную ошибку, кнопку не ту нажать, спичку не там бросить, и мы все взлетим на воздух. Вот чего надо бояться в первую очередь.
Мы с вами можем жаловаться друг другу сколь угодно долго, у вас одна проблема, у меня другая. Они все, проблемы, растущие на одной и той же почве, а именно - отсутствие у нашей власти контроля и оппозиции, именно оппозиции власти. Скажем, есть теневой кабинет, который всегда говорит в нормальном европейском государстве, вот эти люди делают так, а мы могли сделать немножко иначе, и выбирайте между нами и ими. У нас этого, к сожалению, нет. Как началась борьба с оппозицией в 20-е годы, так это стало хорошей или нехорошей модой в нашем государстве. Какое-то время был расцвет всевозможных партий. Может быть, это был перехлест, когда 170 партий у нас было. Но какая-то одна, две партии, оппозиционно настроенные к тому, что делает существующая власть, должны, выражая волю общества, ее стеречь, должны всегда быть на подхвате: если вы не справитесь, мы возьмем у вас власть и мы поведем народ вперед и дальше и сделаем это лучше. Вот этого, к сожалению, я не вижу и боюсь, что с таким подходом и настроениями, которые сейчас существуют, мы не состоимся как гражданское общество. Очень боюсь. Хотя, повторю, никогда не был диссидентом, никогда не симпатизировал ни одной из партий, которые у нас в последние годы существуют.
Виктор Резунков: Как вы считаете, есть шансы объединиться? Я имею в виду тем людям, которые протестуют, хотя бы как ваша инициативная группа, против уплотнительной застройки.
Дмитрий Каралис: Я думаю, что да. Мы скорее друг друга поймем на человеческом уровне, чем через какие-то партии, а уж там, если нас какой-то политик заприметит или захочет использовать потенциал народный, есть же умные люди, которые умеют все это организовывать и облечь в понятную и приятную для всех форму.
Виктор Резунков: Большое спасибо, Дмитрий Николаевич.
Виктор Резунков: В конце прошлой недели петербуржцы - жители Васильевского острова устроили акцию протеста в защиту своих гражданских прав. Инициаторами митинга были писатели.
Татьяна Вольтская: Возмущенные граждане собрались на углу 16-ой линии Большого проспекта Васильевского острова, напротив здания районной администрации, где до сих пор красуется фигура чугунного Ильича с указующей рукой. В инициативную группу входит около 30 писателей, которых воодушевляет память о драматурге Александре Володине. Сохранилась его фотография с флагом города на пикете у Мариинского дворца против повышения арендной платы для учреждений культуры. Тогда, в 2000 году, граждане себя отстояли, льготы не были отменены, благодаря чему сохранились десятки книжных магазинов, редакций и детских учреждений.
Теперь протесты идут против коррупции городских чиновников, в частности - против уплотнительной застройки. Плакаты гласили: "Гражданские права - не тряпка для ног!", "Власть, не продавай совесть и Васильевский остров!", "Госпожа Матвиенко, уплотняйте свой двор, а не наш остров!".
Один из примеров - пятно застройки на Четвертой линии, дома 41, 43. Есть решение суда о приостановке строительства, так как строительный регламент не соответствует закону. Московский инвестор решение суда игнорирует. Возмущенные жители снесли уже три забора, они ссылаются на Гражданский кодекс, где сказано, что незаконные постройки должны быть снесены, и на то, что гражданам разрешается самим защищать свои права. Строительство закрывает проезд каретам "скорой помощи", пожарным машинам, угрожает обрушением старым домам - такие случаи на Васильевском уже были. И таких адресов в городе десятки и сотни.
Вместе с тем, никто не обольщается иллюзиями, что чиновничий беспредел в одночасье прекратится. Говорит писатель Сергей Арнов.
Сергей Арнов: Чиновники чувствуют полную безнаказанность, что в городе можно делать все что угодно, как им кажется. Но это долг всякого человека, тем более писателя - присоединиться к подобной акции. Я считаю, что в этой ситуации это не поможет, но поможет как-то сдвинуть сознание наших граждан, что такие акции просто необходимы.
Татьяна Вольтская: Вся беда в том, что власти, милиция, пожарные, Санэпидемнадзор, всевозможные технические инспекции не желают соблюдать закон, говорят писатели, у которых впечатление, что куплено и перекуплено все, что коррупция достигла таких размеров, когда пора выходить на улицы. Иначе строительный разбой петербуржцев просто раздавит.
Виктор Резунков: Сегодня у нас в гостях директор Центра современной литературы и книги, писатель Дмитрий Каралис.
Дмитрий Николаевич, вы один из членов этой инициативной группы. На самом деле уплотнительная застройка - это только один из примеров разнузданных действий властей, которые уже ни перед чем не останавливаются, совершенно коррумпированы. У вас не складывается впечатление, что в большинстве своем люди уже начинают ощущать себя диссидентами в этой стране и в этом городе?
Дмитрий Каралис: Складывается. Вот исчерпывающий комментарий нашей коллеги Татьяны Вольтской (она тоже член Союза писателей Санкт-Петербурга) мне очень понравился. Она действительно очень правильно расставила акценты. И действительно, я и многие люди, которые живут в моем дворе, мы почувствовал себя мало того, что диссидентами, хотя раньше таковыми не были, а мы почувствовали себя людьми, прорвавшими блокаду, - именно так выразился старый, седовласый историк, живущий в моей парадной, который во время блокады был мальчишкой. Вот когда мы сломали третий забор и рухнули эти оковы железобетонные, мы разбили их кувалдами и сдвинули ломами, он сказал: "Вы знаете, у меня такое ощущение, что снова объявили прорыв блокады", и чуть не заплакал. И я его понимаю, потому что мы почувствовали себя не гражданами, а мы почувствовали себя какими-то тряпками, о которые вытирают ноги, и мы не хотим этими тряпками быть.
Сегодня знаменательный день. Сегодня 5 лет Каширке, взрывам в Москве. И давайте вспомним историю. Когда произошли эти взрывы, сколько было всяких мер принято: все подвалы, все чердаки, какие-то сомнительные предметы - тут же требовалось вызывать милицию. Что сейчас? Прошло 5 лет, та волна с подвалами и чердаками забылась - и все чердаки, все подвалы (я думаю, питерцы знают, что я говорю правду) открыты. У нас в парадной проводится ремонт, строят какой-то офис на первом этаже - стоят баки, которые 5 лет назад тут же убрали бы и чуть ли не роботами ликвидировали бы. То есть, понимаете, вот та компанейщина, на которую способна наша власть, поражает, раздражает и ужасает, просто ужасает!
Еще один маленький пример. Когда нас заперли в каменном мешке, я лично обращался во все службы - МЧС, противопожарная безопасность, которые обязаны следить за тем, чтобы не возникло пожара, и все лениво говорили: "Ну, пишите заявление". Я говорю: "А если мы загоримся до того, как это заявление до вас дойдет?" - "Ну, загоритесь - потушим". Я говорю: "А взорвемся - выразите соболезнования и дадите на похороны денег". - Смеются. Вы понимаете, такое ощущение, что у власти одна функция - самопроизводство власти. Она думает о том, как дольше продержаться, как построить вертикаль, диагональ, горизонталь, бог знает что, но только не о людях. Вот это приводит к тому, что мы чувствуем себя борцами-одиночками. Если мы собьемся, все вместе, хотя бы в рамках микрорайона, мы можем и не один забор свалить.
Виктор Резунков: Спасибо, у нас звонок. Пожалуйста, вы в эфире.
Слушатель: Здравствуйте. Майор запаса Понтюхов Николай Николаевич, город Ленинград. Сейчас вот все вдруг начали говорить о том, что власти проявляют чудовищную ложь, и для этого нужно было, чтобы случилась такая трагедия. Все задают вопрос: что может президент, что делать президенту в этой связи? Я бы сказал о президенте так:
Я думаю о президенте несчастной родины своей,
В тротиловом эквиваленте он равен тысячам смертей.
В Буйнакске, Тушино, Каширке, и опять...
Дивлюсь я путинской сноровке глаза России закрывать.
И я хотел спросить сегодняшнего гостя: как вы считаете, эта ложь началась когда? Согласны ли в вы с тем, что эта ложь началась еще с той величайшей лжи советского прошлого?
Дмитрий Каралис: Я не стал бы брать на себя смелость столь глубоко анализировать происходящее в исторической перспективе. Сегодня у меня задача немножко более конкретная, и, я думаю, она более понятна петербуржцам. Вот то уплотнение, которое происходит, - это один из примеров власти, которая плюет на свой народ. Мы все знаем булгаковских героев Швондера и Шарикова. Вот уплотнение, которое они пытались провести в квартире профессора Преображенского, оно как-то исторически перекликается с тем, что происходит в наших дворах.
Ну, добро бы, если бы строили хоккейную площадку или муниципальный дом для престарелых - я, может быть, иначе к этому относился бы, как и большинство горожан. Но здесь чистый бизнес. Приходит инвестор (в нашем случае московский) с мошной и говорит: "Я покупаю вот это пятно в центре города, потому что там есть все коммуникации, там есть инфраструктура, там самые высокие цены на жилье. Я буду строить здесь дом". Почему бы ему не реконструировать старые дома, которые помнят героев Достоевского, которых в городе, наверное, 70 процентов. Почему бы им не заняться реконструкцией? Нет, надо поставить на пятно! И власть совершенно спокойно, прячась за разговоры о пополнении бюджета и бог знает еще какие разговоры (хотя та же Матвиенко говорила, что не допустит уплотнительной застройки, когда ее избирали), тем не менее, позволяет людям с деньгами удовлетворять свои интересы, но совершенно не интересы горожан.
Виктор Резунков: Дмитрий Николаевич, когда я смотрю на действия, даже не будем трогать российские власти, поговорим о городских хотя бы властях, в принципе, я вижу, что в их действиях отсутствует какая-либо идеология. Даже та "Единая Россия", которая существует, партия власти, в Петербурге, она практически вообще ничем себя не проявляет, кроме того, что Беглов, бывший исполняющий обязанности губернатора, который ушел на повышение, возглавляет Государственное контрольное управление России, это вообще только можно представить себе. Он, например, подписывал десятками, в бытность свою исполняющим обязанности губернатора, распоряжения об уплотнительной застройке. То есть совершенно не считаясь ни с мнением петербуржцев, ни с чем. После этого я обращался еще и в "Единую Россию", которую теперь возглавил Тюльпанов, тоже с призывом как-то отреагировать на происходящее, потому что у меня во дворе, где прошла эта уплотнительная застройка, к "Единой России" относятся с явной ненавистью, я уже об этом молчу. Как, по вашему мнению, отсутствие какой-либо идеологии не сказывается ли именно и не является ли первопричиной такого разнузданного действия властей, коррупции?
Дмитрий Каралис: Безусловно. Нет предвыборных обещаний на уровне человеческих понятий. Есть какие-то разговоры на уровне бухгалтера: столько-то процентов, столько-то метров квадратных. Мы это все уже проходили во времена советской власти. Но тогда все-таки была идеология, которая, пусть и под фальшивыми знаменами, нас куда-то вела. Теперь с нами пытаются разговаривать на языке цифр и малопонятных каких-то слов, терминологий биржевых брокеров. Нам говорят, должно быть удвоение валового продукта. А что это значит? Сколько людей умрет в возрасте 50 лет, сколько умрет в возрасте 60 лет? Будет ли страна прирастать или она будет скукоживаться? Какие нас ждут простые человеческие изменения? Вот этого мы не видим, а тем более на уровне города. Когда приходит очередной губернатор (а они у нас, как мы видим, меняются не по воле избирателей, а по воле Москвы, нам их просто вкатывают каким-то образом, имитируя выборы), он не утруждает себя какими-то обещаниями, что вы будете жить в чистом, красивом, славном городе, вы будете ездить за маленькие деньги в транспорте, вы будете иметь такую-то потребительскую корзину, пенсионеры будут довольны, дети будут счастливы и так далее. Нет, этого не говорится. Поэтому об идеологии говорить сложно. Она им не нужна, их и так изберут. Потому что выбирать не из чего. Вы же видели, как избирали Матвиенко, у нее не было достойной альтернативы. Не было попросту. Это все были какие-то подставные фигуры, и народ это прекрасно видел. Поэтому говорить надо в целом об оппозиции и гражданской, и партийной. Вот сейчас я, человек непартийный, наблюдаю, что, по-моему, развалили или задавили все партии, которые были в оппозиции. Они мне не были симпатичны, прямо скажу, я не видел среди них достойных, кто бы мог возглавить и народ, и страну. Но, тем не менее, вот эта оппозиционность является тем уравновешивающим моментом, который не позволяет власти зарываться. Вот я бы так ответил на ваш вопрос.
Виктор Резунков: Дмитрий Николаевич, если дальше продолжать вообще говорить на эту тему и как бы пытаться моделировать какие-то ситуации, которые в будущем будут возникать. Как вы считаете, создается полный вакуум власти. Власть существует сама по себе, люди уже перестают просто даже реагировать на нее, перестают даже уже пытаться как-то добиться. Еще кто-то, конечно, пишет какие-то письма, обращаясь к губернатору, еще кто-то пытается куда-то ходить по инстанциям, но все больше и больше людей понимают, что эта власть не работает в их интересах, она существует сама по себе. Какие могут быть последствия?
Дмитрий Каралис: Я думаю, что мы дойдем до акций гражданского неповиновения. Я не знаю точно содержания этого словосочетания, пришедшего к нам с Запада, но оно мне очень симпатично. То есть мы разбили забор, а кто-то, может быть, собрав мусор, не вынесенный дворниками, принесет и брякнет их на стол либо главе администрации, либо начальнику жилищного управления. Кто-то сделает более грандиозный акт, перекроет ли Невский проспект или не выйдет на работу. Это может быть акция гражданского неповиновения. Я не призываю к нему в наше тяжелое время. Потому что сейчас, как я понимаю, начнут закручивать гайки под видом борьбы с терроризмом, могут обвинить меня в том, что чуть ли не к террору призываю в стране. Обратите внимание на наши конкретные ситуации. Мы находимся, где я живу, в 500 метрах от представительства президента на северо-западе. Там, кстати, Путин жил, напротив, до отъезда в Москву, на 2-й линии. Там он, по-моему, до сих пор и прописан. Рядом Школа милиции, где в головы милиционеров, правда, в заочной форме, вбивают любовь к гражданским правам и правопорядку. Чуть дальше университет, где учились практически все наши лидеры, которые сейчас находятся в Москве. Мы говорили очень долго о правовом государстве, которое мы строим, и так далее. И вот в этом "бермудском треугольнике" происходит такой беспредел, где как в капле воды отражается вся убогость нашей системы. Чиновнику не надо думать о человеке, ему надо думать о том, кто ему спускает сверху указания по этой вертикали и как ему хорошо, щелкнув каблуками, отчитаться. Если с него не спрашивают сегодня за открытые подвалы, он и не думает об этом. Он думает о том, что надо бороться с терроризмом в иной форме. Вот сколько сейчас материалов про то, что в школах везде охрана. Какому глупому террористу придет в голову мысль в следующий раз проводить в школе опять террористический акт? Да его могут провести бог знает где, если захотят, это же понятно, это очевидная вещь. Но будут сейчас бороться за то, чтобы в школах все было в порядке. В следующий раз, прости господи, грохнет где-то в другом месте, в тайге, например, будут тайгу оцеплять, с автоматчиками ходить. Вот что меня удивляет. Я думаю, всем это видно.
Виктор Резунков: Дмитрий Николаевич, буквально вчера министр обороны Иванов, выступая по телевидению, обвинил россиян в пофигизме, как он выразился, это его слова. Он сказал, что россияне не бдительны, что они совершенно не готовы к террористической угрозе и вообще не способны реагировать на происходящее. Собственно говоря, он, видимо, как я подозреваю, имел в виду отсутствие какой-либо гражданской позиции вообще у россиян. Можно понять такое заявление, конечно. В принципе, у меня складывается впечатление, что власти вообще считают россиян быдлом и поэтому так относятся. Как вы думаете?
Дмитрий Каралис: Я думаю, что в этом обвинении есть упрек и к самим себе. Потому что кричат тогда, когда есть надежда, что тебя услышат. Если люди понимают, что кричи, не кричи, как в нашей ситуации, то бессмысленно и обращаться. Пример опять же с этими подвалами. 5 лет назад была мода на подвалы, надо было их закрывать, сейчас прошла другая тема, сейчас будут припаркованные автомобили раскидывать, будут в метро проводить какие-то рейды с собаками. Ради бога. Но народ-то видит, что это все кампанейщина, мы это все уже проходили. Была пятилетка качества, была пятилетка кормов, была пятилетка с другими какими-то названиями. Мы все это проходили. Поэтому историческая память народа не позволяет ему трепать самим себе нервы, откликаться на всякий свист из Москвы или еще откуда на местном уровне и втягивать себя, свою семью в какую-то кампанию. Россияне - достаточно бдительный народ, это совершенно очевидно. Люди между собой говорят обо всяких тревожных явлениях, которые происходят вокруг. Но они говорят это друг другу, потому что понимают, если ты обратишься к власти, тебе скажут «напишите заявление, принесите его туда-то, ждите месяц и так далее». Мы знаем, какая у нас власть. Поэтому народ так пофигически относится к происходящему.
Виктор Резунков: Сейчас говорят очень много о мерах безопасности. Перед моим домом, к примеру, вырубили сквер, причем там работает очень много представителей народностей Кавказа. Непонятно совершенно. Я уже обращался даже, когда милиция проезжала мимо, я спрашивал, вы проверяли или нет, вообще, что это за люди, кто такие. На самом деле ничего мне не сказала милиция. Вот так примерно это все происходит. Уплотнительных застроек сейчас огромное количество в Петербурге, везде работают мигранты. Не вызывает у вас обеспокоенность этот факт?
Дмитрий Каралис: Не вызывает. Потому что вся милиция знает, сколько у нас на территории Петербурга работает мигрантов. Эта статистика у них, безусловно, есть, за нею, безусловно, следят. Больше всего не хотелось бы связывать ненависть к какому-то фашисту, какому-то террористу с ненавистью к людям. У меня в парадной тоже живут люди кавказской, как говорят, национальности, я не знаю, какого именно вида. Ничего страшного в этом нет. Людям негде там работать, они приезжают сюда и нам помогают. Другое дело, что это незаконно, потому что они не платят налоги, а на эти налоги содержатся наши больницы, наши дороги и так далее. Вот этот механизм ухода от общественно полезного труда или отчисления для общественных нужд, это, конечно, беспокоит все наше общество. Если половина общества получает зарплату "черную", так что говорить. И президент об этом знает, есть статистика. С этой точки зрения, я думаю, не надо здесь нам заострять внимание на том, что эти люди могут как-то нам навредить. Навредят нам наши же чиновники, которые устроят нам вторую Каширку тем, что дом, который они построят рядом, подтолкнет старый существующий дом, и он рухнет. Они нам устроят тем, что загорятся какие-нибудь краски, лаки, которые хранятся в подвалах вот этими строителями, которые строят совершенно без всяких правил. Нас 5 миллионов живет в дельте Невы. Человек может совершить любую техногенную ошибку, кнопку не ту нажать, спичку не там бросить, и мы все взлетим на воздух. Вот чего надо бояться в первую очередь.
Мы с вами можем жаловаться друг другу сколь угодно долго, у вас одна проблема, у меня другая. Они все, проблемы, растущие на одной и той же почве, а именно - отсутствие у нашей власти контроля и оппозиции, именно оппозиции власти. Скажем, есть теневой кабинет, который всегда говорит в нормальном европейском государстве, вот эти люди делают так, а мы могли сделать немножко иначе, и выбирайте между нами и ими. У нас этого, к сожалению, нет. Как началась борьба с оппозицией в 20-е годы, так это стало хорошей или нехорошей модой в нашем государстве. Какое-то время был расцвет всевозможных партий. Может быть, это был перехлест, когда 170 партий у нас было. Но какая-то одна, две партии, оппозиционно настроенные к тому, что делает существующая власть, должны, выражая волю общества, ее стеречь, должны всегда быть на подхвате: если вы не справитесь, мы возьмем у вас власть и мы поведем народ вперед и дальше и сделаем это лучше. Вот этого, к сожалению, я не вижу и боюсь, что с таким подходом и настроениями, которые сейчас существуют, мы не состоимся как гражданское общество. Очень боюсь. Хотя, повторю, никогда не был диссидентом, никогда не симпатизировал ни одной из партий, которые у нас в последние годы существуют.
Виктор Резунков: Как вы считаете, есть шансы объединиться? Я имею в виду тем людям, которые протестуют, хотя бы как ваша инициативная группа, против уплотнительной застройки.
Дмитрий Каралис: Я думаю, что да. Мы скорее друг друга поймем на человеческом уровне, чем через какие-то партии, а уж там, если нас какой-то политик заприметит или захочет использовать потенциал народный, есть же умные люди, которые умеют все это организовывать и облечь в понятную и приятную для всех форму.
Виктор Резунков: Большое спасибо, Дмитрий Николаевич.
